В сердце роза - Гарридо Алекс - Страница 77

— Это необходимо, — сказал Акамие, снова поворачиваясь к наследнику, и заметил тень нетерпения и досады, пробежавшую по его лицу. — Необходимо, — повторил Акамие.

Палач медленно занес топор, повел им, чуть поворачивая лезвие — ловил на него солнце, пускал слепящие блики в глаза собравшимся посмотреть на казнь, ловил на него взгляды, жаждущие скользнуть вниз движением, слитным с движением лезвия. И вот, изловив все, собрав, приподнял топор точно над склоненной шеей с двумя косицами по бокам, над тонким белым пробором, убегавшим под узел розового платка.

— А-канна-тэ! — негромко сказал Акамие. И встал. И пока он поднимался, многое успело произойти. Тонкий пересвист сетью сплелся над толпой. Острый блик резанул палача по глазам и заставил зажмуриться и склонить голову. Три тонких волосяных аркана размотались над толпой и, пролетев над помостом, схватили и дернули в разные стороны: один — за древко топор, второй — за шею палача, а третий — за плечи мальчика, так и не выпустившего сестру.

Беспомощно повернувшись, топор грохнул обухом о помост, палач, обламывая ногти, скреб аркан, перетянувший горло. Мальчик, дико озираясь, прижимал к себе сестру. Возле каждого стражника выросло по ашананшеди — их всегда много там, где вокруг царя собирается толпа.

И Акамие уже спускался с царского помоста, бегом. Он пробежал между стражников, взлетел по ступенькам, выхватил девочку из обессилевших рук ее брата, прижал к груди. Мальчишка тут же вскочил, отпущенный аркан волочился за ним следом, когда он шел за царем Хайра — слабым, мягкосердечным царем, уносившим на руках малышку, даже не пытавшуюся вырваться или хотя бы снять закрывавший глаза платок.

— Ооо! — выдохнула толпа. Ашананшеди окружили царя широким кольцом, отделив от толпы. И провожали до ворот дворца — и дальше, пересвистываясь с теми, кто оставался в толпе, готовые остановить любого, кто пожелал бы изменить ход событий.

Наследник Джуддатара ан-Лакхаараа, услышав этот свист у себя за спиной, сидел неподвижно и дышал медленно и застывшим взглядом провожал своего дядю, погубившего царство.

В библиотеке он передал девочку в руки одного из лазутчиков, другой уже освободил от петли ее брата и сматывал аркан.

Вбежал Сиуджин.

— Боюсь, тебе все же придется уехать, — улыбнулся Акамие. — Хорошо, если мне удастся снабдить тебя припасами в дорогу. Ох-хо…

— Ни в коем случае!

— Погоди. А где Хойре?

— Разве он не здесь?

Акамие покачал головой.

— Повелитель, — окликнул его один из ашананшеди. — Что ты нам прикажешь?

— А что тут можно сделать? — улыбнулся Акамие. — Уходите. Сделайте для меня последнее — возьмите с собой Сиуджина. И этих детей. Я больше не царь в Хайре. Если кто-нибудь из вас решится — убейте меня. Когда они придут сюда, зачем мне быть живым?

— Я останусь! — воскликнул Сю-юн. — Если ты не позволишь мне защищать тебя, позволь умереть с тобой.

— И я останусь! — подбежал к ним мальчик из Ассаниды. — Пусть они заберут сестру, а я останусь. Я владею мечом! Я могу защитить тебя!

— Как тебя зовут? — улыбнулся и ему Акамие.

— Гури. А сестру — Нисо.

— Ты пойдешь с ними, Гури. И ты, Сиуджин. Мне не нужны провожатые на ту сторону мира. Сам как-нибудь.

Ашананшеди, терпеливо дожидавшийся конца их спора, сказал тогда:

— Мы не оставим тебя. И ты нанес нам обиду, так подумав. Желаешь ли ты закрыться здесь, в библиотеке, или выберешь другое, более подходящее место? Никто не войдет к тебе, пока хоть один из нас жив. Поверь, повелитель, это — долго. Тебе понадобятся припасы: пища, вода. Тебе, и всем, кто захочет остаться с тобой.

— Те, кто придут сюда — мои подданные, а я был им плохим царем. Джуддатара лучше меня годится для этого. Пусть будет так. Я не хочу, чтобы это место стало местом смерти. Несколько дней моей жизни того не стоят. Не будем тянуть. Уходите. Скорее. Сиуджина и детей трудно будет вывести незаметно.

Ашананшеди принялись тихонько пересвистываться и делать друг другу быстрые знаки руками. Акамие огляделся — как же их было много здесь! И все новые входили в дверь, впрыгивали в окна. Неужели вся сотня собралась? Нет, кто-то должен наблюдать снаружи. А так, пожалуй, около сотни будет. И все погибнут здесь, защищая его. И каждый положит, самое малое, сотню хайардов. Для того лишь, чтобы оттянуть неизбежное.

Нет. Пусть только помогут мне — и уходят, решил Акамие и тихо попросил ашананшеди, того, который с ним говорил:

— Сделайте, что я сказал, и уходите. Эти, — он кивнул на Сиуджина и Гури, — спорить тогда не станут, им ничего не останется, как идти с вами. Сделай это сейчас. Ну же! Я сам не могу, ты знаешь. Не медли. Пока я не боюсь. Давай.

— Повелитель! — Хойре вбежал в библиотеку, расталкивая лазутчиков. За руку он тащил упирающуюся девушку. — Повелитель, тебе надо спасаться, но вот — твоя невеста. Что здесь случится, когда ты уйдешь? Да не причинят ей обиды. Возьми ее с собой.

Все уставились на евнуха, на девушку, вырывавшуюся и тихо причитавшую по-аттански.

— А я-то обрадовался, что жениться не придется… — кривя губы протянул Акамие и расхохотался. И так этот хохот был похож на тот, недавний, когда в ан-Эриди померещился царю сам Сирин, что Хойре выпустил девушку и сделал шаг к царю, и сказал:

— Прости, повелитель, но вот как делают на ночной половине, — и тут же ударил царя ладонью по лицу, несильно, но хлестко, раз и другой.

— Спасибо, — пробормотал Акамие, отдышавшись. — Да я больше и не повелитель. Но куда же я твою невесту возьму, я сам не знаю, куда мне теперь, даже если мы придумаем, как нам выйти отсюда. Видишь, сколько нас уже собралось? И как нам взять коней из конюшни и припасы из кладовых?

— Об этом не беспокойся, повелитель! — заулыбался Хойре.

— Разве мы не приготовили все в доме ан-Реддиля? — поддержал его Сиуджин. — Там и кони, и одежда, чтобы нам переодеться.

Акамие посмотрел на них и покачал головой.

— Даже если бы и возможно было скрыться от погони, когда нас так много, нам надо еще выйти из дворца и выбраться из города, а это…

— Господин, мы теряем время, — тихо, но настойчиво перебил его ашананшеди. — Смотри, скольких людей ты хочешь бросить. За тобой они готовы идти, и в этом их спасение, а по-отдельности они обречены.

Акамие окинул их всех взглядом. Кроме ашананшеди, здесь были еще Гури и его сестра, и им не спастись, и Сиуджин, всем чужой в Хайре и заведомо желанная добыча для насильников, которые ворвутся во дворец, а еще Хойре, про которого все знают, что он был в милости у царя, и девушка, которая смотрела на евнуха с такой обидой, что даже не плакала, и так смотрят только на обманувших сердце. Вот они — его царство. Он их должник.

— Если ты решишься уйти, мы это сделаем, — сказал ашананшеди. — Отсюда можно выйти за городскую стену, и мне этот выход известен. Его всегда держали в тайне, даже мы сами не пользовались им, и не все из наших о нем знают. Он совершенно безопасен. Если, повелитель, здесь уже все, кого ты желаешь взять с собой, то нам лучше уходить немедленно. О припасах не беспокойся. Тебе не придется ни голодать, ни идти пешком.

— Тогда — поспешим, — решился Акамие. — Есть ли у нас еще немного времени? Я хочу собрать кое-что.

И старший из ашананшеди распорядился, чтобы его люди частью остались охранять беглецов, частью — пошли с ним, чтобы приготовить безопасный путь для царя и тех, кто с ним.

— Стойте! — закричал Хойре. — Так нельзя. Там засада.

— Как?

— Откуда ты знаешь?

— Этого не может быть, — сказал ашананшеди, — или среди нас — предатель.

— Не знаю ничего об этом, — сказал Хойре, — но вот что мне доподлинно известно: меня подговорили идти сюда, дождаться, когда ашананшеди предложат царю бежать из дворца этим путем, и убедить царя следовать этому совету, но там, за стенами Аз-Захры, царя уже ждут для расправы.