Пурпурные реки (Багровые реки) - Гранже Жан-Кристоф - Страница 47

• Предыдущая
• 47/71
• Следующая

– Разве ты из бригады Аннеси? – недоверчиво спросил он.

– Нет. Я из Сарзака. Департамент Ло.

– Не слыхал.

Карим спрятал удостоверение.

– Да, нас мало, и мы свято храним нашу тайну.

Ньеман с улыбкой взглянул на наглеца.

– Ну и что же ты за сыщик? Мефистофель звонко щелкнул по антенне машины.

– Я тот самый сыщик, которого вам не хватает, комиссар.

Оба полицейских пили кофе в маленькой придорожной забегаловке на автостраде № 56. Вдали светились огоньки жандармских кордонов, перед которыми тормозили машины.

Ньеман внимательно выслушал торопливый рассказ Абдуфа, сыщика, возникшего неведомо откуда; похоже, его странное расследование напрямую было связано с делом об убийствах в Герноне. Однако история, рассказанная арабом, казалась слишком запутанной. Таинственная женщина, пустившаяся в бега вместе с дочерью, переодетой мальчиком; демоны, возжелавшие уничтожить опасное свидетельство – лицо ребенка; в общем, какое-то нагромождение нелепостей. Тем не менее был в этом бреде один вполне реальный элемент: лейтенант из Сарзака имел неопровержимое доказательство того, что Филипп Серти в ночь с воскресенья на понедельник осквернил могилу на кладбище маленького городка в департаменте Ло. И эта информация была важнее всего. Филипп Серти, вполне вероятно, был осквернителем могилы. Конечно, следовало для начала сравнить частицы резины, обнаруженные на кладбище Сарзака, с покрышками его «Лады». Но если они совпадут и подозрения араба подтвердятся, это станет для Ньемана первым конкретным доказательством вины второй жертвы.

Что касается других сведений Карима Абдуфа – этой бредовой истории про мать и дочь, преследуемых демонами, – то комиссар не совсем уразумел, какое отношение они имеют к данному делу. Он спросил у Карима:

– Ну и каковы твои выводы?

Молодой человек нервно вертел в руках кубик сахара.

– Я думаю, демоны проснулись вчерашней ночью, по неизвестной причине. И Серти, приехав в нашу дыру, забрался в школу и в склеп, чтобы проверить нечто, имевшее отношение к бегству той женщины в восемьдесят втором году.

– Значит, один из твоих демонов – Серти?

– Именно.

– Но это же чушь! – возразил Ньеман. – В восемьдесят втором году Филиппу Серти было двенадцать лет. Как ты себе это представляешь: двенадцатилетний пацан до смерти напугал почтенную мать семейства и гоняется за ней по всей Франции?

Карим сердито нахмурился.

– Я и сам знаю – тут что-то не сходится.

Ньеман улыбнулся и заказал еще кофе. Он пока не решил, стоит ли верить всем россказням молодого араба. Да и как поверить детине ростом метр восемьдесят пять, который носит косы на голове, не положенный полицейским «глок» за поясом и разъезжает в явно краденой «Ауди»?! Однако версия Карима выглядела ничуть не более фантастической, чем его собственная гипотеза о виновности обоих убитых. А сам парень был явным фанатиком сыска и внушал комиссару все большую симпатию.

В конечном итоге он решил довериться Кариму. Он дал ему ключ от своей «резиденции» в университете, разрешив изучать все материалы дела, и посвятил в скрытую сторону своего расследования.

Понизив голос, комиссар делился с молодым сыщиком своими тайными предположениями о виновности жертв и о намерении убийцы отомстить одному или нескольким людям. Он привел хрупкие доказательства своей гипотезы – шизофрению и жестокость Реми Кайлуа, заброшенный склад и тетрадь Филиппа Серти. Упомянул Ньеман и о «пурпурных реках», хотя признался, что не может понять смысл этих странных слов. И, наконец, сообщил, что в настоящий момент ожидает результатов второго вскрытия, надеясь, что труп содержит новое «послание» убийцы. Затем, совсем уж шепотом, он рассказал об Эрике Жуано и о своей тревоге по поводу его необъяснимого отсутствия.

Абдуф задал несколько уточняющих вопросов о лейтенанте; похоже, его очень заинтересовало исчезновение Жуано. Ньеман сказал:

– Я вижу, у тебя есть какие-то соображения.

– Те же, что и у вас, комиссар. Боюсь, у вашего парня возникли серьезные проблемы. Он, видно, что-то нащупал и решил во всем разобраться своими силами, чтобы выпендриться перед вами. Наверное, он обнаружил что-то действительно важное, но это-то его и сгубило. Дай бог, чтобы я ошибся, но, скорее всего, ваш Жуано выяснил личность убийцы, и это могло стоить ему жизни.

Наступила пауза. Ньеман смотрел в сторону заграждений, где светились полицейские мигалки. Сам себе не признаваясь, он еще с момента пробуждения в библиотеке предчувствовал что-то страшное. Карим продолжал:

– Не сочтите меня циником, комиссар. Я с самого утра попадаю из одного кошмара в другой.

И в результате очутился в Герноне, где разгуливает убийца, вырывающий людям глаза. Да еще встретил вас, Пьера Ньемана, знаменитого сыщика, аса французской полиции, который сидит в здешней дыре и понимает в этом деле не больше моего... Так что я уже ничему не удивляюсь. Вот что я вам скажу: эти убийства находятся в прямой связи с моим собственным расследованием, и я готов вместе с вами идти до конца.

Они вышли из кафе уже за полночь. Моросил мелкий дождь. Несмотря на непогоду, жандармы продолжали досмотр машин, терпеливо ожидавших своей очереди. Кое-кто из водителей высовывался из окна, боязливо поглядывая на блестящие мокрые автоматы полицейских.

Комиссар привычно взглянул на пейджер. Его вызывал Кост. Он тотчас набрал номер врача.

– Что случилось? Ты закончил вскрытие?

– Не совсем, но я хотел бы кое-что показать вам. Приезжайте в больницу.

– А по телефону сказать не можешь?

– Нет. Кроме того, я жду результатов других анализов, они поступят с минуты на минуту. К вашему приезду все будет готово.

Ньеман отключил аппарат.

– Есть новости? – спросил Карим.

– Похоже на то. Нужно увидеться с нашим потрошителем трупов. А у тебя какие планы?

– Я ехал сюда, чтобы допросить Филиппа Серти. Но он мертв. Нужно приступать к следующему этапу.

– А именно?

– Выяснить обстоятельства смерти отца Жюдит Эро. Он скончался здесь, в Герноне, и я могу спорить, что мои демоны приложили к этому руку.

– Думаешь, убийство?

– Не исключено.

Ньеман с сомнением покачал головой.

– Я перерыл архивы всех жандармерий и комиссариатов в регионе за двадцать пять лет и ничего подозрительного не обнаружил. Кроме того, еще раз говорю тебе: Серти в то время был мальчишкой и...

– И все же надо проверить. Я убежден, что между этой смертью и убийством одной или обеих ваших жертв найдется связь.

– С чего ты собираешься начать?

– С кладбища. – Карим усмехнулся. – Видать, посещение кладбищ стало моим хобби. Мне нужно убедиться, что Сильвен Эро похоронен в Герноне. Я связался с Таверле и навел справки о рождении Жюдит Эро, единственной дочери Фабьенн и Сильвена Эро, в семьдесят втором году, здесь, в РУКЦ Гернона. Так что акт о рождении у меня есть. Теперь хорошо бы найти свидетельство о смерти.

Ньеман дал лейтенанту номера своего мобильного телефона и пейджера.

– Для секретных сообщений используй пейджер, – сказал он.

Карим сунул листок в карман и провозгласил, полуиронически-полуназидательно:

– В расследовании преступления каждый факт, каждый свидетель является зеркалом, в котором отражены обстоятельства дела.

– Что ты несешь?

– Когда я учился в школе инспекторов, я слушал одну из ваших лекций, комиссар.

– Ну, и что же дальше?

Карим поднял воротник куртки:

– А дальше, если воспользоваться вашим сравнением с зеркалами, наши с вами расследования ложатся вот так...

Он поднял руки и медленно соединил их ладонями.

– Каждое из них отражает другое. А где-то в «мертвой зоне» притаился убийца и ждет нас.

– Как мне с тобой связаться, если что?

– Я сам буду вам звонить. Я просил у начальства мобильник, но в бюджете – девяносто семь города Сарзака такая роскошь не предусмотрена.

Молодой сыщик склонился перед комиссаром в церемонном восточном поклоне и неслышно скользнул в темноту.

• Предыдущая
• 47/71
• Следующая