Рассказы. Миры Роберта Хайнлайна. Том 25 - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 46
- Предыдущая
- 46/119
- Следующая
— Ты же все видел своими глазами!
— Да, но…
— Мы обратимся в Смитсоновский институт с просьбой провести расследование.
— Они поднимут нас на смех, — продолжал настаивать Перкинс. — Ты когда-нибудь слышал о массовом гипнозе?
— Это не аргумент, тем более, что Кларенс тоже его видел.
— При чем здесь Кларенс?
— При том, что надо иметь, что гипнотизировать.
— С чего ты взял, что у Кларенса нет мозгов?
— Попробуй опровергнуть меня.
— Ну, во-первых, он живое существо — значит, он должен иметь хоть какие-то мозги.
— Как раз об этом я и говорю — эта воздушная штука тоже живая, она двигается; значит, у нее есть мозги. Перкинс, если эти яйцеголовые из Смитсоновского института будут настаивать, что это антинаучно, помни, что за тобой стоят «Форум» и я. Ни шагу назад!
— А вдруг?..
— Никаких вдруг! А теперь отправляйся на стоянку и возьми интервью у этого торнадо.
— Ты же все равно не будешь меня печатать.
— Кто не будет тебя печатать? Я изничтожу его на корню! Отправляйся, Пит. Давно пора взорвать этот город и распылить по ветру. Хватит разговоров! На первую полосу! За дело! — Он напялил на себя шляпу Пита и поспешил в туалет.
Расположившись за столом, Пит поставил рядом с собой термос с кофе, банку томатного сока и положил вечерний выпуск газеты.
Под снимками Киттиных забав, разверстанными на четырех колонках, помещалась его статья. Надпись над жирной 18-пунктовой линейкой указывала:
«СМОТРИ РЕДАКЦИОННУЮ ПОЛОСУ, СТР. 12».
На 12-й странице над такой же черной линейкой значилось:
«ЧИТАЙТЕ «НАШ ПРЕКРАСНЫЙ ГОРОД» на стр. 1».
Но он прочел только заголовок:
«ГОСПОДИНА МЭРА — В ОТСТАВКУ!!!»
Пробежав нижеследующие строки. Пит прищелкнул языком.
«Затхлый душок — символ духовной заплесневелости, притаившейся в темных углах нашей мэрии, приобрел размеры циклона и указывает на то, что давно пора вымести на свалку администрацию, погрязшую во взяточничестве и бесстыдстве».
Далее издатель указывал на то, что контракт на уборку улиц и вывозку мусора был вручен деверю мэра, но что Китти, смерчик, прогуливающийся по городским улицам, сможет сделать эту работу и дешевле и лучше.
Зазвонил телефон. Пит поднял трубку:
— О'кей, начало положено…
— Пит… это ты? — прорезался голое Паппи. — Они тащат меня в участок.
— Чего ради?
— Они обвиняют Китти в нарушении общественного спокойствия.
— Сейчас буду.
Он вытащил Кларенса из отдела иллюстраций, и они поспешили в полицейский участок. Перкинс решительно вошел внутрь. Паппи сидел там под надзором лейтенанта, вид у него был довольно обескураженный.
— Что тут случилось? — спросил репортер, тыкая пальцем в Паппи.
— Щелкнуть? — спросил Кларенс.
— Пока подожди. Меня интересуют новости, Дамброски — я думаю, вы помните, что я сотрудник газеты. Так за что задержан этот человек?
— Неподчинение полицейскому при исполнении последним служебных обязанностей.
— Это правда, Паппи?
На лице у старика было написано отвращение ко всему происходящему.
— Этот тип, — он указал на одного из полисменов, — пришел на мою стоянку и попытался забрать у Китти ее любимую бумажку — рекламу сигарет. Я сказал ему, чтобы он оставил ее в покое. Тогда он замахнулся на меня дубинкой и приказал, чтобы я забрал у Китти эту бумажку сам. А я сказал ему, куда он может засунуть свою дубинку. — Паппи пожал плечами. — И вот я здесь.
— Понятно, — сказал Перкинс и повернулся к Дамброски. — Вам звонили из мэрии, не так ли? Поэтому вы послали Дюгана на это грязное дело. Единственное, чего я не понимаю, — это почему именно Дюгана. Говорят, он так глуп, что вы даже не позволяете ему собирать взятки на его участке.
— Это ложь! — вмешался Дюган. — Я их сам собираю…
— Заткнись, Дюган! — рявкнул его начальник. — Видите ли, Перкинс… вам лучше покинуть помещение. Здесь нет ничего интересного для вас.
— Ничего интересного? — мягко переспросил Перкинс. — Полицейские пытаются арестовать смерч, и вы говорите, что нет ничего интересного?
— Щелкнуть? — спросил Кларенс.
— Никто не пытался арестовать смерч! А теперь убирайтесь!
— Тогда почему вы обвиняете Паппи в неподчинении полицейскому? Чем Дюган там занимался — ловил бабочек?
— Сторож не обвиняется в неподчинении полицейскому.
— Ах, не обвиняется? Тогда какой же параграф вы хотите на него повесить?
— Никакого… Мы просто хотим его спросить…
— О, это уже интересно! Ему ничего не инкриминируют, нет ордера на арест, он ни в чем не обвиняется. Вы просто так хватаете гражданина и тащите его в участок. Стиль гестапо. — Перкинс повернулся к Паппи. — Ты не под арестом. Мой тебе совет — встать и выйти вон в ту дверь.
Паппи приподнялся.
— Эй! — лейтенант Дамброски подскочил на своем стуле, схватил Паппи за плечо и усадил его обратно. — Есть приказ. Ни с места…
— Щелкай! — гаркнул Перкинс. Магниевая вспышка заставила всех застыть.
— Кто пустил их сюда? Дюган, забрать камеру! — взъярился Дамброски.
— Раз — и готово! — сказал Кларенс, уворачиваясь от полицейского. Их движения напоминали танец на лугу.
— Хватай его! — веселился Перкинс. — Вперед, Дюган. И главное — камеру, камеру. А я сейчас же принимаюсь писать: «Лейтенант полиции уничтожает свидетельства полицейской жестокости».
— Что я должен делать, лейтенант? — взмолился Дюган.
Дамброски с омерзением посмотрел на него.
— Садись и прикрой физиономию. А вы, — обратился он к Перкинсу, — не пытайтесь публиковать эти снимки. Я вас предупреждаю.
— О чем? Что я не должен танцевать с Дюганом? Идем, Паппи. Идем, Кларенс. — И они вышли.
На следующий день в колонке «НАШ ПРЕКРАСНЫЙ ГОРОД» появилась очередная статья.
«Мэрия затеяла генеральную чистку. Пока городские мусорщики предавались своей обычной сиесте, лейтенант Дамброски, действуя в соответствии с приказом, полученным из канцелярии Хиззонера, отправился на Третью авеню за нашим смерчиком. Но результаты рейда оказались плачевными: патрульному полицейскому Дюгану не удалось засунуть смерчик в машину для заключенных. Однако неустрашимый Дюган на этом не успокоился; он арестовал стоявшего поблизости гражданина, некоего Джеймса Меткалфа, сторожа автомобильной стоянки, по обвинению в соучастии. Соучастии кому — Дюган отказался уточнить, потому что всем известно, что соучастие — это штука довольно расплывчатая. Лейтенант Дамброски допросил арестованного. Можете полюбоваться на снимок. Лейтенант Дамброски весит 215 фунтов — без башмаков. Задержанный — 119 фунтов.
Мораль: не болтайся под ногами, когда полиция ловит ветер.
P.S. Когда номер готовился к печати, смерчик все еще играл с антикварной редкостью — газетой 1898 года. Остановитесь на углу Мейн-стрит и Третьей авеню и посмотрите наверх. Только поторопитесь — Дамброски не будет медлить с арестом смерчика».
На следующий день в колонке Пита продолжались уколы в адрес администрации.
«Считаем своим долгом сообщить читателям, что в последнее время в Большом жюри не раз случался переполох в связи с исчезновением документов, пропадавших прежде, чем с ними кто-то успевал ознакомиться. Мы предлагаем мэрии кандидатуру Китти, нашего смерчика с Третьей авеню, на должность внештатного клерка, следящего за бумагами. Как известно, Китти отличается редкой аккуратностью; у нее ничего не пропадает. Ей остается только выдержать экзамен для поступающих на гражданскую службу, но, как показывает практика, его сдают и круглые идиоты.
Но почему Китти должна ограничиваться столь низкооплачиваемой работой? Она отличается старательностью и исправно делает все, за что берется. И может ли кто-либо с полным основанием утверждать, что она менее квалифицированна, чем некоторые из отцов города!
А не выдвинуть ли Китти в мэры? Она является идеальным кандидатом: весьма общительна, отличается упорядоченным мышлением, ходит только по кругу и никогда налево, она знает толк в наведении чистоты, так что у оппозиции не может быть к ней никаких претензий.
Кстати, мистер Хиззонер, так сколько же стоит подряд на уборку Гранд-авеню?
P.S. Китти все еще владеет газетой 1898 года. Приходите и полюбуйтесь на нее, пока еще наша полиция окончательно не запугала смерчик».
- Предыдущая
- 46/119
- Следующая
