Полет аистов - Гранже Жан-Кристоф - Страница 70

• Предыдущая
• 70/80
• Следующая

— Что вам известно об этом деле?

— Все.

Риккель тихонько усмехнулся:

— Многообещающее начало. Можете ли вы, например, объяснить, откуда взялись алмазы, оказавшиеся у мадемуазель Сары Габбор? Или почему Эрве Дюма собирался арестовать девушку, даже не предупредив службу безопасности Алмазной биржи?

— Конечно, могу.

— Очень хорошо. Мы вас слушаем, и…

— Погодите, — перебил я. — Я собираюсь давать показания, а у меня здесь нет ни адвоката, ни иной защиты, к тому же я в чужой стране. Какие гарантии вы можете мне предоставить?

Риккель снова рассмеялся. Его глаза были холодны и неподвижны среди мелькающих отблесков мониторов.

— Вы говорите как преступник, мсье Антиош. Все зависит от степени вашей причастности к этому делу. Однако могу вам сказать определенно, что в качестве свидетеля вас не станут ни беспокоить, ни мучить всякими административными придирками. Мы в Интерполе привыкли к таким делам, в которых сталкиваются различные культуры и страны. Это только потом, когда в процесс вмешиваются заинтересованные государства, все может осложниться. Говорите, Антиош, а мы выберем то, что нам нужно. Сейчас мы вас выслушаем, так сказать, в неформальной обстановке. Мы не будем записывать ваши слова ни на бумагу, ни на пленку. Не будем заносить ваше имя в досье. Потом, в зависимости от того, насколько нас заинтересует ваша информация, я, возможно, попрошу вас повторить ваши показания в присутствии других сотрудников нашей службы. И тогда вы станете «официальным свидетелем». В любом случае я вам гарантирую, что если вы никого не убили и не ограбили, вы свободно покинете Бельгию. Вас это устраивает?

Я сглотнул слюну и молниеносно составил в уме список своих преступлений. Затем рассказал о событиях двух последних месяцев. Я говорил обо всем, по ходу повествования вынимая из сумки предметы, подтверждающие мои слова: карточки Макса Бёма, записную книжку Райко, отчет о вскрытии, составленный Джуричем, алмаз, полученный от Вилма в Бен-Гурионе, свидетельство о смерти Филиппа Бёма, бумагу, подписанную сестрой Паскаль, кассету с «признанием» Отто Кифера. В качестве эпилога я выложил на стол первые документы, найденные мной в Швейцарии: фотографии Макса Бёма и рентгеновский снимок его сердца с крохотной титановой капсулой.

Мой рассказ длился более часа. Я постарался объяснить моим слушателям суть двойной интриги с «похитителями алмазов» и «похитителями сердец», тесно связанными друг с другом. Кроме того, я четко обозначил роль каждого из действующих лиц, в особенности Сары, замешанной в эту злосчастную историю помимо своей воли, а также инспектора Эрве Дюма: меня он использовал, а Сару, завладев алмазами, конечно, тут же пристрелил бы.

Я замолчал, наблюдая за реакцией моих собеседников. Риккель вперился стеклянным взором в мои доказательства, разложенные на столе. На губах у него застыла улыбка. Что касается Дельтера, то его нижняя челюсть так выдвинулась вперед, что казалось, вот-вот оторвется. Мой рассказ завершился, и наступило гробовое молчание. Наконец Риккель произнес:

— Превосходно. Ваша история просто великолепна.

Я вспыхнул:

— Вы мне не верите?

— Скажем так: процентов на восемьдесят. Но в вашем рассказе нужно много чего проверять, а то и доказывать. То, что вы сами называете доказательствами, — это все несерьезно. Каракули какого-то цыгана, заключение монахини, не имеющей медицинского образования, и отдельно взятый алмаз не представляют собой веских доказательств. Что же до вашей кассеты, то мы ее, конечно, прослушаем. Однако вам, вероятно, известно, что подобного рода документы не принимаются в суде. Остается только возможность получить показания Нильса ван Доттена, вашего южноафриканского геолога.

Внезапно я испытал острое желание разбить очки на носу маленького полицейского. Но в душе я все же восхитился хладнокровием австрийца. Повествование о моих приключениях могло бы ошарашить любого слушателя — а Риккель продолжал спокойно оценивать, взвешивать, обдумывать каждое слово из моей истории. Офицер продолжал:

— В любом случае я благодарен вам, Антиош. Вы прояснили многое из того, что беспокоило нас довольно давно. Убийство Дюма нас не слишком удивило, потому что наши службы уже по меньшей мере два года подозревали о существовании канала контрабанды, и у них имелись на то веские основания. Нам были знакомы имена Макса Бёма, Эрве Дюма, Отто Кифера, Нильса ван Доттена. Мы знали географические границы их сети: треугольник Европа — Центральная Африка — Южная Африка. Но нам не хватало главного: мы не знали, кто осуществляет транспортировку, а значит, ничего не могли доказать. Уже два года фигуранты находились под наблюдением. Ни один из них не перемещался по маршруту перевозки алмазов. Теперь, благодаря вам, нам стало известно, что они использовали птиц. Это могло бы показаться чем-то из ряда вон выходящим, но, поверьте, мне доводилось видеть и не такое. Поздравляю вас, Антиош. Вам не занимать упорства и отваги. Если вам когда-нибудь надоест заниматься вашими аистами, обязательно разыщите меня: у меня всегда найдется для вас работа.

Такой поворот дела поверг меня в полную растерянность.

— И… это все?

— Конечно, нет. На этом наши встречи только начинаются. Завтра мы все запротоколируем и подпишем. Следователю тоже нужно будет с вами поговорить. Возможно, ваши показания позволят отправить Сару Габбор в Израиль, где она и будет ожидать судебного процесса. Вы даже не представляете себе, как жаждут преступники снять с себя вину именно в своей стране. Мы только тем и занимаемся, что пересылаем заключенных из одного государства в другое. Это что касается алмазов. А вот по поводу вашего таинственного доктора у меня есть серьезные сомнения.

Я встал. Лицо мое пылало.

— Вы ничего не поняли, Риккель. Канал алмазной контрабанды перестал существовать. С ним покончено. Зато безумный хирург по-прежнему похищает человеческие органы в разных концах планеты. Этот сумасшедший добивается своей цели и действует скрытно, упорно, безжалостно. Я в этом совершенно уверен. У него есть все необходимое. Сейчас может быть только одно срочное дело — схватить негодяя. Остановить его, пока он не убил еще кого-то, чтобы продолжить свой эксперимент.

— Позвольте мне самому судить, что срочно, а что нет, — возразил Риккель. — Оставайтесь сегодня вечером в гостинице, здесь, в Брюсселе. Мои люди заказали вам номер в «Веплере». Это не роскошная, но вполне удобная гостиница. Увидимся завтра.

Я стукнул кулаком по столу. Дельтер вскочил, а Риккель даже не шевельнулся. Я заорал:

— Риккель! По свету разгуливает кровожадный монстр! Он пытает и убивает детей! Вы же можете разослать ориентировки, просмотреть информацию в ваших компьютерах, проанализировать тысячи разных происшествий, связаться с полицией всех стран мира. Сделайте же это, господи боже мой!

— Завтра, Антиош, завтра, — прошептал полицейский. Губы у него дрожали. — Завтра. И не настаивайте.

Я вышел, хлопнув дверью.

Прошло уже несколько часов, а я все сидел в номере, не в силах совладать со своим гневом. Я позволил провести себя, как младенец. Я предоставил Интерполу все сведения, но почти ничего не получил взамен — во всяком случае в том, что касается расследования. Единственным моим утешением было то, что мои показания могут принести пользу Саре.

Кроме того, этим вечером я оказался в тупике. Я прослушал свой автоответчик: ни одного сообщения. Я позвонил доктору Варель, но не нашел ее.

В восемь тридцать раздался звонок. Этот голос я никак не ожидал услышать.

— Антиош? Это Риккель. Мне бы очень хотелось с вами поговорить.

— Когда?

— Прямо сейчас. Я внизу, в баре гостиницы.

Бар «Веплера» был обит темно-розовыми панелями и скорее напоминал альков, предназначенный для непристойных развлечений. Я нашел Симона Риккеля: он сидел в кожаном кресле, завернувшись в свой огромный пуловер. Он осторожно обгладывал оливки, перед ним стоял стакан виски. Я вдруг подумал о том, при нем ли сейчас его «Глок» и кто из нас сможет быстрее выдернуть пистолет из кобуры.

• Предыдущая
• 70/80
• Следующая