Погасить Черное Пламя - Гинзбург Мария - Страница 66

– Приветствую, господа, – сказал паренек, останавливаясь рядом с ними. – Мой отец просил передать вам вот это.

Он протянул Лайтонду что-то в зажатой ладони. Вибраций ни Чи, ни Цин эльф не почувствовал, и поэтому принял подарок. Им оказался жгут, сплетенный из полосок ткани двух цветов – синего и черного…

– Музыкант Смерти Лайто, мерзопакостный преступник, глава сего отвратительного бунта! – зычно крикнул глашатай. Его лицо, красное от натуги, покрывали капли пота. Лайтонд видел в его ауре отчетливый образ запотевшего кувшинчика с морсом… а еще лучше – с брагой, чтобы снять жажду и усталость этого безумного дня.

Конвоир толкнул эльфа в спину. Толчок отдался болью в скованных руках. Неторопливая процессия, состоявшая из Лайтонда и шести его конвоиров, отборных императорских гвардейцев, покинула темную караулку и вышла под ослепительное сияние южного полдня. Солнце засияло на доспехах гвардейцев, начищенных по случаю так, что в них можно было глядеться, как в зеркало. Теперь в этом зеркале отражался белый пылающий шар. Камни, которыми была вымощена площадь, тоже казались белыми и дышали жаром. Толпа ахнула и подалась вперед.

– Лайто! Лайто! – загомонили вокруг.

Кольцо конвоя вокруг эльфа сжалось и пропало. Люди, желающие посмотреть на Музыканта Смерти, просто смели стражников. Лайтонда прижали к пожилому эльфу в дорогой тергалевой рубахе. Толпа стиснула Лайтонда в своей влажной от пота клешне. Эльф с ужасом подумал, что его сейчас расплющат, как плющит кусок металла молот кузнеца. Но Лайтонд не был металлом, и ему вовсе не хотелось, чтобы его разорвали на куски. Эльф понимал, насколько это смехотворная мысль. В конце короткой прогулки через площадь его ждал эшафот, заваленный еще теплыми изувеченными останками, и палач, мастер четвертования, чей меч уже побурел от крови. И однако, если бы Лайтонд только мог, он бы отшвырнул от себя людей одним коротким заклинанием. Но он не мог. Его наручники были изготовлены по особому заказу, и красные алмазы блестели в эбонитовой основе, как глаза бешеного волка. Лайтонд не мог призвать ни Чи, ни Цин. Собственно, только поэтому он до сих пор оставался под стражей. Верховный маг Фейре с досадой дернул плечом. Повязка, черно-синий жгут, которым Танцоры Смерти поддерживали волосы, свалилась у него с головы. Она упала на грудь эльфу в тергалевой рубахе. Тот аккуратно и быстро подхватил распустившийся жгут и спрятал в карман.

– Продашь как посмертный сувенир? – прохрипел Лайтонд ему в лицо. – Так почему бы тебе и прядь волос не отхватить с башки? Или ухо? Неужели ты забыл дома нож? Аяяй, как непредусмотрительно!

Уже слышались крики гвардейцев, идущих на выручку незадачливым конвоирам.

– Нет, – ответил эльф спокойно и серьезно. – Я сохраню твою повязку, как напоминание о том, что… это возможно.

Лайтонд пожал плечами:

– Почти возможно…

Отец Лагкаэра, дед Аннвиля, прошел обитаемый мир насквозь, от Залива Вздыбленного Льда до теплого южного моря. Всю дорогу он грабил и убивал, не отвлекаясь на мелочи. Таким образом, Лакгаэр оказался весьма обеспеченным эльфом. Он приумножил достояние отца. Разработки Лакгаэра в области магии принесли ему даже больше денег, чем отцу – разбой под знаменами Звездных Рыцарей. И некоторое время назад Лакгаэр решил открыть в магическую школу при своем дворце. В Черногории магические школы можно было пересчитать по пальцам. Первым было заведение при Капище Всех Богов в Куле, но туда принимали только мандречен. Вторым – Горная Школа, где обучали боевых ведьм. Буровей почему-то счел, что мужчинам полеты на метле противопоказаны, и в школу принимали только девочек. Ближайшее место, где молодые эльфы могли развить свои способности, находилось в Шуме. Это было старейшее заведение такого толка для эльфов на земле людей. Во время бунта Детей Волоса оно было жестоко разграблено. Драгоценные жемчужины древней мудрости – трактаты и свитки – были сожжены вместе с преподавателями. Таким образом, престиж, да и возможности Шумского Итронмара сильно понизились. Плата же за обучение там была очень и очень высокая, чем не преминул воспользоваться Лакгаэр. Ему не нужно было приобретать заново магические инкунабулы, и он мог не интересоваться толщиной кошелька родителей. Самым важным являлась способность управлять Чи. Если дар присутствовал, а заплатить родителям было нечем, старый эльф брал ученика бесплатно. Пансионат, где обучались маленькие эльфы, находился в южном крыле замка. Попасть туда можно было и через сад. Дорога приводила на внутренний дворик, где разгружались телеги с провизией. Так же воспитанникам разрешалось гулять в саду – днем, когда Лакгаэр работал.

Аннвиль мог бы перекинуться парой слов с дежурными воспитанниками, если бы все ученики пансионата Лакгаэра не разъехались на праздничные каникулы, отмечать Мидинваэрн. Аннвилю пришлось стоять на своем посту в беседке довольно долго, и он уже заскучал. Сначала во внутреннем дворике две чайки дрались на помойке, и эльф развлекался этим зрелищем, не забывая, однако же, поглядывать на улицу. Но она была пуста. Впрочем, удивляться тут было нечему. Дворец Лакгаэра был последним, где еще жили. Дальше начинались дворцы, чьи хозяева уже были либо казнены, либо арестованы вместе с домочадцами. Аннвиль уже отчаялся выполнить свою миссию – передать непонятного вида веревку, сделанную из черного и синего шнура. Эльфы, так заинтересовавшие отца, не могли пойти другой дорогой, потому что ее просто не было. Но они могли остаться в Рабине ночевать. Когда Аннвиль все же увидел двух эльфов, неторопливо идущих по улице прочь из города, он сначала засомневался. Но быстро сообразил, что тот, что был в полушубке, сменил его на лиловую куртку. «И правильно», одобрительно подумал Аннвиль. Подросток вихрем скатился с холма и вылетел за ворота. Ему без труда удалось догнать путешественников и всучить веревку высокому, как и было велено.

Высокий эльф смотрел на черно-синий жгут и молчал так долго, что Аннвиль даже забеспокоился. Ветер колыхал бахрому на рукавах модной куртки путешественника.

– Больше твой отец ничего не просил передать? – спросил незнакомец.

– Он приглашает вас в гости, – ответил молодой эльф.

Путники переглянулись.

– Да, мы, пожалуй, зайдем, – сказал высокий.

Первый день, проведенный во дворце Лакгаэра, Глиргвай позорно проспала. Время от времени она вставала и выбиралась на кухню. Кулумит оставил таким же голодающим, как она, сковороду картошки с рыбой и огромную миску салата. Салат темная эльфка есть не стала. Овощи показались ей незнакомыми, и девушка не знала, как на новую пищу отреагирует желудок.

Ощущение безопасности, того, что они достигли наконец какой-то цели, сломило и остальных эльфов. Дала себя знать усталость. Глиргвай ни с кем так и не встретилась ни на кухне, ни на первом этаже, по которому прошла из любопытства. Но к вечеру и сковорода, и миска опустели.

Второй день ушел у Глиргвай на обследование пансионата. Так называлась постройка, отданная им в пользование. Здание впечатлило ее своими размерами. Девушка опасалась заблудиться здесь, как в таверне Магнуса. Поначалу она ходила очень осторожно, замечая для себя ориентиры – окно с витражом, перила, увитые каменным плющом. В итоге Глиргвай обнаружила две полезные вещи: кабину для душа в конце коридора первого этажа и открытую площадку для тренировок в западном крыле. Обратную дорогу эльфка нашла с трудом, но ни разу не заплутала и не сбилась.

Кулумит назвал незнакомые овощи морской капустой и сказал, что они очень полезны и надо их есть, чтобы не было цинги. Но Глиргвай и Зигфрид решительно отказались. Оборотень вообще избегал растительной пищи. А эльфку запах, шедший от водорослей, наводил на мысли об утопленнике, которого прибило к берегу, и раки еще не успели отгрызть все мясо с костей.

На следующий день Глиргвай с утра сыграла себе на лютне. Эльфка спокойно выслушала похвалы заглянувших на звуки Лакгаэра и Зигфрида. Девушка хотела найти дворцовую библиотеку. Но Лакгаэр разочаровал ее, сказав, что нужных ей книг там нет. И все же, Глиргвай направилась в ту часть дворца, где жили хозяева – Лакгаэр и его сын, Аннвиль, которого она уже видела мельком. Девушке очень хотелось взять у Кулумита веретено с тонкой, но прочной нитью, в которую превращается застывшая слюна паука, и прицепить один конец нити к двери в свою комнату, а веретено держать в руках во время предстоящей прогулки. Но Глиргвай поборола это желание. Она прошла мрачными, узкими коридорами, которые освещались через узкие оконца под самым потолком, и сама, не зная как, очутилась на улице – на лестнице, вырубленной в скале. В лицо ей ударил холодный ветер. Глиргвай от неожиданности захлебнулась воздухом, запахом соли и моря. Девушка решила спуститься по лестнице немного. Вдруг где-нибудь здесь есть дверь, через которую можно вернуться внутрь. И эльфка обнаружила такую дверь десятью-двадцатью ступенями ниже. Дверь была сделана заподлицо со скалой и так искусно замаскирована, что если бы из нее не вышел Лайтонд, Глиргвай бы никогда не нашла ее.