Погасить Черное Пламя - Гинзбург Мария - Страница 25

Змееслав задыхался. Перед его внутренним взором мелькали лица шестерых химмельриттеров, полетевших на север.

Малыш Гуннар…

Весельчак Лодур…

Молчаливый Вольфганг…

Неотразимая Брунгильда…

Симон и Петер, новички, которых он почти не знал…

– Но как они могут, – сказал Хандагор. – Неужели они не понимают? Один-то из них человек, им только дай что-нибудь поджечь, но у второго и глаза наши.

– Нет, он не темный эльф, – перебил посадника Оинисим. – Я весь вечер его ауру пытался прочесть. Он не человек, не эльф, а вообще неизвестно что.

– Но старший-то над ними точно эльф, – не сдавался Хандагор.

– Да какой он эльф, – сказал Оинисим презрительно. – Ты цацку у него на руке видел? Полукровка он, Разрушитель проклятый. Они еще когда к нашему лесу подбирались. Насилу королева Ниматэ уговорила их, даже собственного мужа выдала, лишь бы лес спасти… Я этому Смиславу денег ведь предложил. Что ему стоило сказать, что у драконов какой-нибудь насморк открылся? От нашего снега? Нет, отказался. Сидел, глазами мыргал, и все в свою дуду – я, дескать, подчиняюсь приказам только Первого Химмельриттера. Я ему – и твоего первого золотом осыплю, только уйдите, ради всех богов. А он только засмеялся в ответ.

– Сволочь…

– Не то слово, – согласился голова. – Пойдем в дом, гонца с такой приятной вестью от души попотчевать надобно. Старое миасское открою.

Заскрипел снег. Оинисим и Хандагор взошли на крыльцо. Змееслав онемел, увидев, что их лица испещрены черными язвами. Воевода и посадник тоже не были готовы к этой встрече. На их лицах, сменяя друг друга как картинки в волшебном фонаре, промелькнули страх, ненависть и фальшивое благодушие.

Что Змееслав мог сказать этим эльфам? Что Разрушитель Игнат создал гросайдечей вовсе не для того, чтобы уничтожить их родину, а для воздушного патрулирования границ Драконьей Пустоши? Что Черное Пламя сейчас сидит перед входом в Инкубатор, храмом химмельриттеров? Что император Мандры время от времени постукивает хвостом по крыше, отчего храм трещит по швам, и играючи царапает стены? Разрушитель Игнат создал Инкубатор и насытил здание своей магией, и там – и только там – из обычного драконьего яйца вылуплялись четыре гросайдечи. Отец Змееслава давно покинул Цитадель Воздушных Ящериц, и в случае разрушения Инкубатора некому было бы восстановить храм. А на настоящих драконах химмельритеры ездить не смогли бы. Боремия снова превратилась бы в выжженную, безлюдную местность.

Оинисим опомнился первым.

– Какое-то поветрие привезли вы к нам, господин химмельриттер, – сказал посадник и коснулся рукой щеки. – Вон, как меня обсыпало… А я рядом с вами сидел. Вы, может, какое средство знаете от этой заразы?

– Чешется невыносимо, – подхватил Хандагор. – И с начальником гарнизона такая же беда. И с главой купеческой гильдии, и с дочкой его…

– Я думаю, что с главарем городской гильдии убийц то же самое, – холодно прервал его Змееслав. Хандагор осекся. – И с сыном его… А средство простое – тот, кто проводит ночи в своей постели, а не шляется неизвестно где, этой хворью не заразится.

– Вы на что это намекаете? – спросил посадник. Ему было не привыкать плести интриги, и он быстрее справился с собой, чем старый вояка.

Змееслав пожал плечами:

– Ни на что, просто к слову пришлось. Я искал вас, Оинисим.

– Слушаю вас, господин старший химмельриттер.

– Мы не сможем вылететь в такую погоду, – сказал Змееслав.

– Вы погостите у нас до окончания метели? – осведомился посадник, сдерживая радость.

– Нам бы этого не хотелось, – сказал Змееслав. – К Горбу Синкляра нет дороги?

Черное Пламя велел пощадить Келенборност, и Змееслав знал, почему. В городе находился храм Красной Змеи. В нем, по слухам, могли оживить даже мертвого – была бы цела голова. Треть выпускников храма шли служить в армию Мандры. Гросайдечи не могли опуститься так низко, чтобы их дыхание достало до деревьев, а потом безопасно улететь. Но и подняться в воздух с ровной поверхности гросайдечам было сложно, а горящий лес предстояло покинуть очень быстро. Для выполнения миссии была выбран высокий холм. Горб Синкляра, что немаловажно, находился по другую сторону старой эльфийской дороги, чем Келенборност. Пламя не могло преодолеть просеку такой ширины.

– Есть, – неохотно сказал Оинисим. – Там раньше добывали медь, и дорога к рудникам осталась. Не знаю, правда, в каком она сейчас состоянии… Пять верст по большой дороге, налево, и еще версты две – вот вам и будет Горб Синкляра.

– Дайте нам проводника, и мы дойдем пешком, – сказал Змееслав.

– Извините меня, господин старший химмельриттер, – тихо сказал Оинисим. – Но с вами никто не пойдет.

Змееслав вспомнил, как вчера гросайдечи затеяли возиться на площади. Химмельриттеры подзадоривали их. Случайно обернувшись, Змееслав увидел, что эльфы стоят на улицах, выходящих на площадь, и тоже смотрят на игры драконов. В глазах горожан горела бессильная ненависть. Идти в лес без конвоя было рискованно, но оставаться в городе было еще опаснее.

– Я не смогу заставить моих эльфов, – тихо закончил Оинисим.

– Сами дойдете, – мрачно сказал Хандагор. – Здесь всего одна дорога. На первой развилке налево…

– Это я уже слышал, – перебил его Змееслав. – Что ж, спасибо и на этом.

Он резко повернулся и ушел в дом.

Гросайдечи не боялись мороза, чего нельзя было сказать о всадниках. Драконы двигались медленно. Снегопад не прекращался, и уже на второй версте пути химмельриттеры стали походить на снеговиков. Ганс Шмидт начал хлюпать носом еще во время вчерашнего перелета. Узнав, что вместо небольшой воздушной прогулки предстоит утомительный переход, Ганс перекинул через луку седла полотнище в желто-синих цветочках. По расцветке ткани Змееслав узнал простыню из дома городского головы. Химмельриттер то и дело прикладывался к ней и мощно сморкался.

Дитрих качнул шеей, скосил на всадника золотисто-алый глаз.

«Чего ты загрустил?» спросил дракон телепатически. Змееслав как раз мрачно думал: «Вернемся – нажрусь, как свинья».

«Твои сестры и братья погибли, тебя это не печалит?», спросил в свою очередь Змееслав.

«Сегодня мы отомстим за них», сказал Дитрих спокойно. – «Но ты думаешь о чем-то другом».

Старший химмельриттер вздохнул.

«Мне не по себе», признался Змееслав. – «Темные эльфы не сделали нам ничего плохого. Этот лес – старейший в Мандре, а мы должны погубить его по прихоти сумасшедшего чудовища. Говорил мой отец – никогда не вмешивайся в политику, а я…».

«Лес не погибнет, если тебя заботит только это», отвечал Дитрих сухо. – «Сумасшедшее чудовище недаром хотело поджечь его с четырех концов. Наш огонь потушить нельзя, но можно от него отгородиться. Достаточно просеки шириной с эту дорогу. Если бы пламя шло со всех сторон, темные эльфы ничего не успели бы сделать. Но сейчас загорится только один край. А они очень сообразительны и умеют действовать быстро, судя по их выходке с катапультами… И ты можешь больше не терзать себя».

Змееслав покачал головой.

«Так не бывает, чтобы и волки были сыты, и овцы целы», – сказал он.

Ганс, ехавший первым, крикнул:

– Вижу поворот налево!

– Стоять! – крикнул старший химмельриттер. Марлен уткнулась мордой в хвост послушно остановившемуся Роло и недовльно фыркнула. – Ганс, вы с Ролло в разведку. Далеко не заходите, холм должно быть видно почти с дороги…

– И сморкайся потише, а то сюда сбегутся все Ежи Лихого Леса, – добавил Зигфрид.

– Очень смешно, – сердито сказал Ганс и высморкался.

Ролло вытянул шею, принюхиваясь, затем осторожно двинулся по боковой дороге. Змееслав и Зигфрид не сводили с него глаз. Гросайдечь шел медленно, эта дорога была намного уже. Ветки деревьев то и дело задевали за бока Ролло. Снег с ветвей сыпался на Ролло, и дракон неприязненно фыркал. Но вот гросайдечь остановился. Ганс повернулся к товарищам и помахал рукой.

– Все в порядке! – крикнул химмельриттер. – Вижу холм! Если это даже не тот, что мы ищем, то вполне подходящий!