Зеркало грядущего - О'Найт Натали - Страница 12

• Предыдущая
• 12/98
• Следующая

Однако в осторожных словах Амальрика ему послышался намек на возможность долгожданного успеха. Молодые бароны готовы поддержать его, заявил немедиец, и если он пообещает им славных ристаний, новых земель и добычи, они примут его с восторгом. Старикам же останется лишь смириться; да и из них мало кто возражал бы против расширения своих угодий, которое принесет им победоносная война. И при всем том ни слова не было сказано, против кого эта самая война будет направлена… равно как и о том, что станется с прежним королем, чтобы место его, ко всеобщей радости, занял новый престолонаследник. Но это, разумеется, было и к лучшему.

Так, в случае, если вездесущие сикофанты Вилера пронюхали бы о зреющем заговоре, и об их разговоре с немедийцем стало известно Его Величеству, Нумедидес, честно глядя в глаза своему венценосному дядюшке, мог сказать, что ничего конкретного вольнодумным бароном сказано не было. Так, ничего не значащие намеки, досужая болтовня… Совесть его была совершенно чиста. Ни о каком подстрекательстве, Митра упаси, не могло быть и речи! Светская беседа, ничего более…

Принц, поглощенный раздумьями, вдруг поймал на себе внимательный взгляд короля, озабоченного, должно быть, непривычно долгим молчанием племянника. В глазах его была отеческая теплота и забота, и Нумедидес не мог не улыбнуться ему в ответ.

И тут же в душу его закрались сомнения. Он ощутил, как краской жгучего стыда заливает щеки. Измена… То, что замыслил он с Амальриком, иначе как изменой назвать было нельзя! Вилер же, каковы бы ни были его слабости как правителя, всегда относился к племяннику с заботой и любовью, стараясь, как мог, заменить ему отца. Благодаря королю, с малых лет принц не знал ни в чем отказа: лучшие учителя фехтования, сокольничьи и конюшни всегда были к его услугам. Не знал он проблем и с деньгами, разве что в последнее время, когда королевская казна изрядно истощилась по причине излишнего мягкосердечия Вилера, не позволявшего слишком усердствовать сборщикам налогов…

Да, что и говорить, при короле Нумедидесу жилось неплохо. И принц внезапно ощутил слабый укол совести – выходит, он и впрямь оказался той самой, пригретой на груди змеей… Он спешно отвел глаза от испытующего взгляда венценосца и прижал ладони к щекам, надеясь, что никто не заметит вспыхнувшего румянца.

Торопливо отхлебнув вина, Нумедидес попытался изобразить безмятежность во взоре, украдкой ощупывая взглядом пьяную гогочущую толпу. Взгляд его коснулся Валерия, который в этот миг вдруг стукнул кулаком по столу, видно, в ответ на какую-то дерзость Амальрика, который тут же принял виноватый вид и заискивающе зашептал что-то принцу. Это несколько успокоило Главного Охотника, хоть слов он не разобрал – явно разговор у тех двоих не клеился… Неожиданно тревожное сомнение заползло в его душу: а что, если Амальрик говорил с Валерием о том же, о чем и с ним? Что, если коварный барон туманной Немедии затеял двойную игру, и ему, принцу Нумедидесу, уготована в ней участь жалкой соломенной куклы, каких используют боссонские лучники для своих упражнений?

Холодный пот прошиб несостоявшегося императора. Он вдруг вспомнил, что там, на охоте, он замахивался на несчастного Гретиуса тем самым мечом, что дал ему вероломный посланник, – ведь поначалу с ним был лишь плоский охотничий нож! А что, если все его действия были навязаны ему волей этого немедийского чудовища, околдовавшего его при помощи черной магии? Митра, как же глуп он был. Валерий! Вот кто в действительности станет королем! Явно, эти двое там делят корону Аквилонии, потому-то так недоволен его брат… Должно быть, барон Торский потребовал чрезмерно высокой платы за свои демонические услуги… А он, Нумедидес, ничтожный жирный болван, обрюзгший от бесчисленных блудодейств и попоек – он не в силах даже завалить Валонского оленя, так что бедному доброму дяде придется жертвовать своим любимцем из королевского зверинца, чтобы прикрыть его позор; он станет приманкой для королевских шпиков, чтобы отвлечь внимание от истинных злодеев. О, боги! Как же слеп он был!.. А когда Валерий придет к власти, его, Нумедидеса, наверняка, обвинят в убийстве священного жреца, ведь никто толком не видел их стычку… И, в лучшем случае, он отправится в изгнание, а то и вовсе сложит голову на плахе… Нет! Нет! Не-е-е-т!

Последние слова принц, не осознавая, что делает, выкрикнул в полный голос. В зале мгновенно воцарилась тишина. Нумедидес бешено сверкнул глазами, рванул кружевной воротник, чтобы глотнуть воздуха, вдруг все завертелось перед ним – звуки, запахи и краски перемешались в единый клубок, и принц рухнул на стол ничком, задев рукой блюдо с лиазонским салатом. Брызги кушанья разлетелись во все стороны. Вилер Третий, великий владыка Аквилонии, небрежно смахнул со щеки приставшую каплю и, задумчивым взором окинув распростертую перед ним фигуру, поджав губы, произнес:

– Слуги! Наследный принц Нумедидес устал. Ему нужен покой!

Король Вилер проводил встревоженным взглядом молчаливых вышколенных слуг, чьи ловкие, многоопытные руки бережно подхватили его сумасбродного племянника, почти незаметным движением вытерли тонкой льняной тканью мучнистое лицо, по-детски вымазанное в душистом укропном соусе, и осторожно увели его через укромную боковую дверцу, прорубленную в незапамятные времена, для того чтобы владыки Аквилонии могли свободно входить и покидать пиршественную залу, когда в том возникнет необходимость.

Суровому властителю «жемчужины Запада» смолоду претила человеческая слабость, и потому сейчас он лишь усилием воли сумел скрыть разочарование и досаду, не желая давать лишний повод для толков праздным болтунам. Он не мог понять, что творится с сыном его безвременно почившего брата, маркграфа Серьена. Вилер пожалел, что не прислушался повнимательнее к ужимистым недоговоркам придворных, обсуждавших сегодняшнюю охоту – возможно, это что-то бы прояснило. Не стоило отмахиваться столь презрительно от их сбивчивых торопливых речей, но все эти охи и вздохи, и досужие россказни о лесных демонах не вызывали у правителя ничего, кроме раздражения, и он не мог заставить себя принять их всерьез.

Вилер Третий был хорошим королем для Аквилонии. Он был в меру жесток, в меру милосерден и честно служил своей стране, не разменивая себя на пестование мелочных придворных интриг, чем грешили многие из его предшественников. Он презирал льстецов, ненавидел трусов, сторонился глупцов и никогда не пользовался услугами придворных магов, справедливо полагая, что хорошо заточенный меч и пара сильных рук стоят куда больше, чем все бормотание чернокнижников.

Вилеру пришлось немало потрудиться, прежде чем золотой обруч аквилонских владык украсил его уже изрядно поседевшую голову. После смерти короля Хагена его дети, Вилер, Серьен и Фредегонда, получили в наследство каждый свою треть страны, что возникла и расцвела на месте старой Валузии. Превыше всего Хаген страшился распрей за власть среди своих преемников, и потому, чуя свою кончину, в присутствии Альгиуса – тогдашнего верховного жреца Солнцеликого – он взял с них клятву жить в мире между собой, каждому в своей провинции. Вилеру по жребию достался Гандерланд, Серьену – Тауран, Фредегонде – Шамар. Центральная часть королевства также была поделена слабеющей рукой Хагена натрое и присоединена к основным землям каждого из наследников.

Минуло пять зим, и маркграф Серьен неожиданно скончался. Злые языки нашептывали, будто это дело рук верных конфидентов владетеля Гандерланда, – мол, по его наущению, отвар цикуты был подмешан в пирог с дичью. Как бы то ни было, похоронив с почестями мужа, Госвинта, безутешная вдова, вынуждена была обратиться к деверю, моля будущего владыку Аквилонии о покровительстве и защите, в обмен на принадлежавшие ее почившему в бозе супругу плодородные земли Таурана. Сказать по правде, ей ничего не оставалось другого – разбойный Пуантен давно точил зубы на сей благословенный край, а вздорные, думающие лишь о выгоде для своей казны дворяне, которых слабой женщине не под силу оказалось призвать к порядку, не прочь были при первой же возможности отречься от всех данных прежде клятв и обетов, переметнувшись к тому же графу Эльверу Пуантенскому, отцу Троцеро, нынешнего хозяина юго-западе Аквилонии. Вилер тепло принял Госвинту с малолетним Нумедидесом и железной рукой подавил зреющую смуту, приструнив нерадивых ленников. С тех пор его владения простирались от суровых северных лесов до луговых пойм юга…

• Предыдущая
• 12/98
• Следующая