Война Братьев - Грабб Джефф - Страница 95
- Предыдущая
- 95/115
- Следующая
Как-то вдруг она поняла, что среди камней ходят вовсе не юмокцы, а люди, одетые в покрытые шипами доспехи и тяжелые кожаные плащи. Наткнувшись на очередное тело, они безжалостно тыкали в него мечами.
«Мародеры!» – догадалась Лоран. Они-то и спустили со склона камнепад. Они погребли заживо целый караван, чтобы его проще было ограбить.
Она вскрикнула от боли, и в тот же миг над ней раздался голос:
– Здесь есть живые! – Голос звучал глухо, – видимо, его хозяин говорил, не сняв шлем.
– Отлично, – ответил другой голос, на этот раз женский. – А я уже боялась, капитан, что вы переусердствовали.
Лоран хотела повернуться, чтобы взглянуть на говоривших, но не смогла из-за раны. Тут. на плечо легла тяжелая рука в железной перчатке, и боль – как круги на воде – начала расходиться по всему телу. Перед ее глазами возникло лицо – нет, забрало шлема. Вылитый мститель Урзы, разве только в щелях для глаз были видны человеческие зрачки.
Не сказать, чтобы в этих глазах светились тепло и надежда, но по крайней мере это были живые человеческие глаза.
– Итак, он жив или мертв? – спросил женский голос.
– Жив, но осталось ему недолго, – ответил мужчина со скрытым забралом лицом. Он дышал почти так же неровно, как и Лоран, и тут аргивянка поняла, что она видит в его зрачках. Боль. Глаза мужчины были налиты болью.
– То, что надо, – сказала женщина. Мужчина отошел в сторону, и Лоран увидела его повелительницу. Та была одета в похожие доспехи, но ходила с непокрытой головой. На латы ниспадали длинные рыжие кудри.
– Мы охотимся за информацией, – холодно продолжила женщина, – так что она может спокойно умереть, как только передаст ее нам. – В глазах рыжеволосой не было и намека на сочувствие.
– Госпожа, смотрите, что тут лежит, – сказал вернувшийся солдат. В руках у него был силекс.
Наверное, Лоран попыталась дернуться, скорчилась от боли, силилась что-то сказать. Потом она вспоминала лишь одно – сильную боль, боль, пронзившую ее тело, словно сотня острых клинков. Когда она снова пришла в себя, рыжеволосая предводительница мародеров внимательно разглядывала силекс.
«Должно быть, это та самая Ашнод», – поняла вдруг аргивянка. Ходили слухи, что Мишра изгнал Ашнод. Что же она тут делает, откуда у нее солдаты?
– Любопытная вещица, – сказала Ашнод, пробежав пальцами по внутренней поверхности чаши и ощупав начертанные на Ней значки. – Прелюбопытнейшая, чтоб мне провалиться! И, кажется, наша умирающая кое-что знает о ней. Подруга! Вижу, ты не из Юмока, и ты не фалладжи. Держу пари, ты ученая, да к тому же с востока, не так ли?
Лоран промолчала, она мечтала умереть прежде, чем с ней случится что-нибудь ужасное. О жестокости Ашнод ходили легенды.
Следующие слова рыжеволосой женщина заставили Лоран вздрогнуть:
– Капитан, придется нам выходить эту даму. Какой толк разговаривать с больной женщиной? А вот со здоровой мы наговоримся вдоволь. Я совершенно в этом убеждена.
Лоран хотела умереть.
Глава 28: Аргот
Гвенна наблюдала за своим кощуном с «насеста» на переплетенных верхних ветвях деревьев родного леса. Она его первая заметила, поэтому это был ее личный кощун. Все остальные уже отправились в деревню, чтобы отправить сообщение в Цитанул, во дворец Титании. Следовало запросить решение в связи с происшедшим. Пока официальное решение не принято и не оглашено, Гвенна должна была следить за кощуном и судить его.
Ей никогда раньше не приходилось сталкиваться с кощунами, но она слышала рассказы о них, она знала, что кощуны появлялись на острове во все времена, они все выглядели по-разному. Схожесть их заключалась лишь в том, что все они были родом не с Аргота – обычно их прибивало к берегу ураганами, которые служили защитой острову. В общем, все кощуны были одинаковые – у них не было связи с землей, они не понимали ее.
Этот кощун принадлежал к человеческому роду, как друиды из Цитанула, единственного настоящего города на Арготе. Ростом кощун был выше друидов, его светлые, песочного цвета волосы были собраны на затылке в хвост. На кощуне были синие брюки, белая рубашка и синий жилет, который сейчас висел на борту его корабля. Кощун произнес что-то на неизвестном Гвенне языке и ударил свою машину ногой. Гвенна решила, что это, очевидно, ругательство на человечьем языке, призыв к человечьим богам, которые, впрочем, никогда на них не отвечали.
Гвенна же принадлежала к эльфийскому роду, как и большинство коренных жителей Аргота. Ну были, конечно, всякие феи и прочие лесные жители, но эльфы – самые изящные, самые умные – считались лучшей из всех арготских рас – по крайней мере с точки зрения Гвенны. Были, конечно, и люди, весьма немногочисленные, но они занимались в основном своими священными делами и сидели в своих каменных кельях. Гвенна никак не могла взять в толк, почему почти все кощуны из старинных рассказов человечьего рода – ведь в мире так много эльфов!
Кощуны почти всегда приплывали по морю – их корабли терпели крушение на окружающих остров рифах или тонули в водоворотах, опоясывающих рифы. Обычно до острова они добирались истощенными, измученными и слабыми, и, когда подходило время их убить, они почти или вовсе не сопротивлялись. Но этот прибыл по воздуху и, видимо, поэтому выглядел здоровым и сильным.
Корабль кощуна был похож на раненую птицу, свернувшуюся на белоснежном прибрежном песке. Если бы Гвенна своими глазами не видела, как эта штука появилась из воздуха и приземлилась на берег, она бы ни за что не поверила, что она может летать. Правду сказать, летать она не умела – вот пикировать умела, она камнем падала с неба и выровнялась лишь в последний миг, перед самой землей. Но и это ей не помогло, судя по жуткому треску, раздавшемуся при падении на песок. Одно из крыльев сломалось и лежало теперь на земле.
В отношении кощунов законы Титании были суровы, но справедливы. За кощунами полагалось следить, извещать об их появлении Цитанул и королевский дворец Титании. Если кощун наносил острову ущерб (а рано или поздно это обязательно происходило), то его следовало уничтожить.
Гвенна никак не могла понять, почему нужно было уничтожать этого конкретного кощуна – ее личного, но таков закон Титании, которая служила великой богине Гее. Личный кощун Гвенны выглядел совершенно безобидным и не походил на просоленных морской водой дикарей из старых сказок. Но таков был закон ее родины: нужно следить за кощуном, помнить его преступления против земли, а затем, как только придет приговор суда – смертный, естественно, его немедленно исполнить, пока кощун не нанес еще больший ущерб.
Так что Гвенна с прилежанием выполняла свой долг – следила за кощуном.
Харбин еще раз обошел вокруг поврежденного орнитоптера, снова пнул его ногой. К сожалению, крыло сломано. Впрочем, настроение у пилота немного поднялось.
Когда отец согласился отпустить его учиться, Харбин представлял, как поведет в бой свою машину. Вместо этого он десять с лишним лет выполнял скучные рутинные поручения – доставлял королевские послания и приказы в разные концы Соединенного королевства Аргива, Корлиса и Иотии, осуществлял съемку местности вдоль северных берегов Мальпири, возил многочисленных дипломатов и чиновников из Кроога в Пенрегон и обратно. Нет, Харбин понимал – все это очень важно, но война слишком далеко.
Он попытался перевестись в боевое или хотя бы охранное подразделение, но родители не поддержали его. Мать не уставала напоминать, что вообще была против полетов. Отец всегда вел себя отстраненно-холодно и всякий раз говорил, что не имеет права злоупотреблять властью и излишне потакать сыну. В этом был весь отец – конкретный ответ на конкретный вопрос. Даже дядя Тавнос, несмотря на всю свою благожелательность, не собирался и пальцем пошевелить, чтобы помочь Харбину изменить жизнь.
Нет, у него действительно очень интересная и увлекательная работа. Однажды, например, на него напали люди из племени мальпири – он не там приземлился; ему четыре раза удалось засечь диверсионные отряды фалладжи, да к тому же в один из этих разов за ним погнался летающий механический дракон, но он его перехитрил и заманил поближе к одной из сторожевых башен, откуда его атаковали и уничтожили механические птицы. И все-таки большинство пилотов сейчас находились на фронте, а он все сидел в тылу, в относительной безопасности.
- Предыдущая
- 95/115
- Следующая
