Война Братьев - Грабб Джефф - Страница 58
- Предыдущая
- 58/115
- Следующая
– Нет, я не замечал, – сказал Тавнос.
– Я тоже, – кивнула Кайла. – Возможно, я неверно истолковала слова Мишры, и «камень пел» – всего лишь изящная фигура речи. Но факт остается фактом – Мишра готов гарантировать нам мир, но взамен он хочет камень Урзы.
Тавнос покачал головой:
– Я думаю, Урза на это не пойдет.
– Ты правильно думаешь, – мрачно сказала Кайла. – Из-за этого мы и нарушили покой богатеев Томакула.
Королева Иотии нервничала: сплетала и расплетала пальцы, поглаживала и потирала руки. Тавнос часто видел, как точно так же жестикулирует Урза. Интересно, кто у кого позаимствовал эту привычку – королева у принца-консорта или принц-консорт у королевы?
– Мне кажется, Иотия не понесет больших убытков, если Мишра получит вторую половину камня, – сказала она.
– Но их понесет Урза, – ответил Тавнос. – А следовательно, в известном смысле и наша страна.
– Согласна, – сказала Кайла и продолжила: – Но я не могу упустить такую возможность! Ради чего я должна приговорить Полосу мечей к постоянным набегам, а страну – к вечному военному положению? Ради какой-то безделушки, которую один брат хочет отобрать у другого?
Хорошенько поразмыслив, Тавнос сказал:
– Урза прав.
Кайла от удивления раскрыла рот, но Тавнос сразу добавил:
– Вам надо еще раз поговорить на эту тему. Вам и Урзе. Вам и Мишре. Урзе и Мишре. Может быть, они договорятся и вопрос с Полосой мечей разрешится. Может, Мишра просто прощупывает почву, хочет посмотреть на вашу реакцию. Может, он просит камень, а согласится на что-то другое, о чем вы еще пока не знаете.
Кайла вздохнула:
– И это жизнь правителя! Бывают ситуации, когда не знаешь, как поступить, легких решений нет.
– Поэтому я и стараюсь вам помочь, – сказал Тавнос.
Кайла кивнула:
– Мне кажется, ты зря тратишь время у Урзы в подмастерьях. Из тебя вышел бы отличный сенешаль.
Тавнос прикинулся испуганным.
– У вас уже есть сенешаль. И если бы я не ходил в подмастерьях у Урзы, с кем бы вы говорили о нем?
Мудрое замечание заставило Кайлу бин-Кроог впервые за весь разговор искренне улыбнуться.
– Согласна. Теперь ступай. Потом расскажешь, как идут дела у братьев.
Тавнос застал Главного изобретателя в «голубятне». Он рассказывал о том, почему двойной изгиб крыльев позволяет лучше контролировать площадь крыла и подъемную силу. Мишра внимательно слушал и задавал грамотные вопросы. Тавносу показалось, что братья в отличном настроении, и он решил, что о камне они пока не говорили.
Тавнос огляделся. Большинство из присутствующих вежливо слушали Урзу, стараясь скрыть подступающую зевоту. Лишь Ашнод пристально смотрела на Тавноса. Когда он бросал взгляд в ее сторону, она отворачивалась. Но едва он отводил взгляд, как затылком чувствовал глаза рыжеволосой ученицы. Это было очень неприятно.
Из рассказа Урзы Тавнос понял, что Ашнод не только ученица, но и любовница Мишры. Однако на людях они вели себя как посторонние. А эти ее подмигивания в его, Тавноса, сторону, а взгляды исподтишка? Навряд ли они любовники.
Братья проговорили почти всю вторую половину дня, и Мишра высказал несколько предложений по конструкции орнитоптера. В конце концов стало ясно, что на экскурсию к механическому дракону нет времени, следовало подготовиться к запланированному на вечер официальному ужину.
– Я вижу, что ты здесь многого добился. Когда наступит мир, я надеюсь открыть собственную небольшую литейную мастерскую и лабораторию, – сказал Мишра.
– Когда ты это сделаешь, – ответил Урза, – позволь прислать тебе мои записки о методах преподавания. Некоторые методики позволяют учителю довольно быстро добиваться внимания учеников.
– Тебя послушать, так мы в юности были просто примерными учениками! – расхохотался Мишра, Урза же едва заметно улыбнулся.
«Да, – подумал Тавнос, – Урза не забыл разговор с Кайлой. Нет, он ни за что не станет давить на Мишру и не сделает ничего, что поставит под угрозу возможный мир. Он не подведет свою жену».
Пышный ужин устроили во дворе. Празднество было организовано на открытом воздухе в честь гостей – в стиле фалладжи. Из дворца принесли буквально все подушки и ковры, и гости уселись за низкие столики вкушать отличнейшую жареную баранину и сдобренных специями цыплят. Фалладжи отдыхали от стульев с жесткими спинками и подлокотниками и чувствовали себя как дома, а иотийцы, напротив, никак не могли усесться поудобнее. Сенешаль отыскал в городе оркестр муахаринских музыкантов, которые согласились играть для сувварди, и воздух звенел от пронзительных звуков струнных и выкриков фалладжи.
Урза сидел по правую руку от Кайлы, Мишра – по левую. Она разговаривала с обоими, но больше внимания уделяла мужу, неустанно предлагая ему начиненные сыром финики. Урза брал фрукты, улыбался ей и с удовольствием поедал угощение. Присутствовавшие иотийцы радостно смотрели на августейшую пару, а Тавнос счел, что принц-консорт и королева успели помириться и забыть о ссоре, случившейся утром. Мишра нахваливал Кайле достоинства жизни в пустыне.
По иотийским традициям трапеза состояла из восьми перемен блюд, и все блюда были приготовлены по фалладжийским рецептам. Кроме баранины и цыплят подавались жареная форель с острым перцем, салат из шпината и козьего сыра и разнообразное вяленое и соленое мясо. Все это запивали горьковатым, чуть резким на вкус вином с запахом корицы – набизом. Вино оказалось довольно крепким, и Тавнос заметил, что многие иотийцы пили его с удовольствием и в больших количествах, надеясь, очевидно, что это хоть как-то компенсирует им неудобство от сидения на подушках. За столом Тавноса в основном сидели офицеры фалладжи. Они шутили и смеялись, а когда музыканты заиграли знакомую мелодию, встали, выстроились в длинную шеренгу и исполнили зажигательный танец. К ним присоединился Мишра, ни в чем не отставая от бравых вояк.
Около Тавноса мелькнула тень.
– Гляжу, ты не скучаешь, – сказала Ашнод, усаживаясь рядом.
Рыжеволосая женщина протянула свой золотой кубок, отчеканенный в честь десятилетия правления покойного вождя. Тавнос взял кувшин с набизом и, наполнив кубок до краев, ответил:
– Воинский танец, мне любопытно.
При этих словах Ашнод неприлично фыркнула.
– А по-моему, очередное развлечение из серии «только для мужчин», – презрительно бросила она, и Тавнос подумал, что гостья уже немало выпила. – Фалладжи – ярые шовинисты, а сувварди – худшие из всех. Мишре пришлось чуть ли не силой заставлять кадира вести переговоры с женщиной. Женщины, понимаешь, должны растить детей и печь лепешки, а не встревать в политику, войну, религию, науку и прочие «мужские дела».
Тавнос счел тон и манеру Ашнод совершенно неуместными.
– Времена меняются, – сказал он. – Может быть, изменятся и фалладжи.
– Ни я, ни ты не доживем до этого, – ответила Ашнод.
– И все-таки они здесь, они ведут переговоры с женщиной. И ты, женщина, находишься среди них, – сказал Тавнос.
– Меня просто терпят, – ответила рыжеволосая ученица. – Я помощница Мишры. А великий Мишра почти стал предводителем фалладжи – вожди других племен доверяют ему больше, чем этому жирному молокососу. Поэтому они меня и терпят. Согласно фалладжийским легендам, рыжие волосы у женщины – дурной знак. – Она поставила чашу и взбила обеими руками длинные локоны, томно потянувшись. – Поэтому они меня еще и боятся.
– И правильно делают? – спросил Тавнос. Набиз ударил в голову и ему, но он и без него не смог бы сдержать своего интереса к этой женщине.
– Что боятся меня? – с бесовской улыбкой спросила Ашнод. – Я тешу себя этой мыслью. Но если завтра утром Мишре вздумается покинуть их, то я постараюсь исчезнуть до захода солнца. Иначе…
Тавнос смотрел на танцующих. Почти все фалладжи присоединилась к танцующим, вместо шеренги образовалась извивающаяся змея. Впереди – Мишра, за него цеплялся тщедушный сенешаль. Он пытался повторять за Мишрой движения, и у него неплохо получалось. В хвосте змеи пристроились люди из персонала дворца и слуги.
- Предыдущая
- 58/115
- Следующая
