Крылатый камень - Казанцев Сергей Иванович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/19
• Следующая

— Тебе игрушки, а людей в экое гиблое место заманила. А если бы мы вот с внучком из-под небес под землю не свалились, что тогда? Потоп?

Красная Шапочка виновато опустила голову. На ресницах заблестели слезы. Всем, даже Шурке, стало жалко девочку: ведь она не понимала, к чему может привести такая игра.

— Не ругайте ее, товарищ Денежкин, — заступился главный геолог. — Мы ведь уже сами почувствовали беду и остановились.

Непривычное теплое слово «товарищ» очень понравилось старику.

— Будь по-твоему, товарищ, — расправил дядя Денежкин пушистые усы. — Ужо не стану я, товарищ, ее жучить. А ты, проказница, — сказал он Красной Шапочке, — перед товарищами повинись, они и простят, хорошие, видишь, товарищи.

— Ой, дедко, — всхлипнула Красная Шапочка, — что же мне делать, как нам теперь работным-то людям помочь?

— А ты, внученька-товарищ, не забыла ли, какая сила в моем шлеме да в твоем узорном пояске?

Дядя Денежкин снял шлем и бережно вытер его рукавом. Заиграло золото пуще прежнего, побежали весело золотые «зайчики» по темным углам.

— Ой, знаю, знаю! — запрыгала радостно Красная Шапочка. — Дай, дедко, дай поскорей!

— Погоди, погоди, — отвел богатырь ее руку. — Сперва скажи, что придумала. Волшебной силой сгоряча-то не размахивай. Это — как тяжелый меч али другое сильное оружие: попервости умом-то пораскинь, куда нацеливаешь — за дело ли славное да на ворога ли лютого, а потом уж — рази, не мешкай!

— Дай, дедко. Я знаю, куда нацеливать, — твердо ответила Красная Шапочка.

Дядя Денежкин передал ей волшебный шлем. Она надела его на голову, золотой цвет волос смешался с золотым металлическим блеском. Придерживая громадный шлем одной рукой, Красная Шапочка взялась другой рукой за поясок и завыпевала-завыговаривала:

Сорвалась с острой верхушки волшебного шлема золотая искра, вонзилась в недобуренную стену. Словно легонько вздохнула гора — пролетел по забою ветерок теплый, ласковый. Заныли тонко, жалобно ручейки, что гудеть уже стали басами, — и высохли. Раскалилась стена красным пламенем, остыла до малиновой спелости, да так и осталась. Стрелка на приборе главного геолога метнулась к дальнему концу шкалы и твердо там остановилась.

Антон подошел к скважинам, отломил пальцами кусочек камня. Камень на изломе отливал вишневым блеском, на ладони появился темно-красный след.

— Боксит!

Красная Шапочка устало опустилась на доски, сложенные у стены забоя.

— Отдохни, внученька, поработала, постаралась, — дядя Денежкин осторожно погладил ее по голове. Повернулся к Антону. А тот все вертел перед глазами рудяной обломочек, не мог налюбоваться, повторял:

— Боксит! Боксит!

— Нравится? — улыбнулся ему старик.

— Не то слово! — восторженно отозвался Антон. — Это же… цены нет этому камню! Из него такой металл получается! Металл двадцатого века! Сегодняшнего дня!

— Ой ли, только сегодняшнего? — прищурился, богатырь.

— А как же! — вступил в разговор бригадир, солидно и снисходительно принялся объяснять: — Алюминий, отец, сегодня самый распространенный металл. Мы теперь без алюминия — никуда. Кастрюли у нас — алюминиевые, столы, стулья и раскладушки — из алюминия. Да что там говорить! Алюминий на стройке, в любой машине. Электрический ток идет по алюминиевым проводам. Реактивный самолет, ракета — во всем алюминий есть.

— Значит, говоришь, недавно вы крылатый камень распознали… — Дядя Денежкин улыбку спрятал. — А послушайте-ко, что скажу…

Давным-давно это было, с той поры не одну тысячу раз снег на землю пришел и ушел ручейками. Мы, каменны богатыри, еще молодые ходили, подбоченивались. Хозяйку встречали — раскланивались учтиво. Идет она, величавая, а вокруг — дети ее статные: Колчедан, Уголь, Пирит, Золото, Платина… Вот Боксита тогда меж ними не было. У Хозяйки, слышь, правило есть такое: она сына в белый свет не выпустит, пока тот не начнет работать, людям пользу приносить. И вот глядим однажды: прибавление в семействе. Боксит — мальчонка махонький, не выше братова сапога — вышагивает важно, улыбается довольно. Хозяйка его по головке поглаживает, нам рассказывает-объясняет: наконец сынок людям в руки дался, с превеликим старанием потрудился и чудесным металлом стал.

…Давно это было, дубы вековые, что в те дни желудями в землю легли, вырасти успели и состариться и, окаменев, в блестящий уголь превратиться…

Дядя Денежкин замолчал.

Главный геолог продолжил рассказ:

— Ну, не знаю, настолько ли давно появился на земле алюминий — ведь деревьям, чтоб окаменеть, миллионы лет нужны… Но существует такая легенда. В древнем Риме правил император Тиберий. Однажды пришел к нему мастер, принес в подарок большую, но очень легкую чашу, блестевшую серебром. Мастер похвастал, что металл для чаши он добыл из обыкновенной глины. Задумался император. Спросил, кто еще знает способ превращать глину в новое серебро. «Никто! — горделиво ответил мастер. — Я хочу дорого продать свою тайну и жду, что в обмен на нее ты наполнишь золотом эту чашу». Хлопнул в ладони Тиберий и приказал вбежавшим стражникам: «Отрубите голову этому человеку. Да поскорее! Чтобы не успел ни слова произнести». И только после казни мастера на побледневшие щеки императора вернулся розовый цвет… Как вы думаете, чего испугался Тиберий?

Шурка пожал плечами.

— Знамо чего! — неожиданно пробасил дядя Денежкин. — У всех богачей рассуждение одинаковое: нельзя, чтоб любой человек умел простую глину в серебро превращать, — иначе станут все богатыми и никто к богатеям в слуги не пойдет, придется им все делать своими руками, а они к тому не приучены, ленивы…

— Вот-вот, — подтвердил геолог. — Только, жаль, испугался он рано. Тайну древнего мастера удалось разгадать лишь в начале прошлого века. Но так трудно было выделить из руды новый металл, что алюминий был дороже золота. Представляете, французские вельможи кичились друг перед другом алюминиевыми тарелками!

— А у нас во дворце, — вздохнула Красная Шапочка, — все тарелки золотые да малахитовые. Тяжелые…

— Эхма, живут как буржуи, а ребенка не могут удобной посудой обеспечить! — попенял Роман.

— Мы не буржуи! — обиделась Красная Шапочка. — А мама говорит, что из красивой чаши и простая вода слаще… Ох, попить бы… — снова вздохнула она.

— Сейчас, внученька, — засуетился старый богатырь. — Тут рядом родничок какой-нибудь… Али ледышку принесу. Я скоренько. — Он нахлобучил шлем и шагнул в стену.

— Этим вельможам только бы брюхо едой набить! — фыркнул Шурка, занятый мыслями о чудесном металле. — Будь они поумней, сделали бы каждый себе по самолету!

— Торопишься, брат, — засмеялся главный геолог. — Всякому овощу, говорят, свое время. Сто лет назад алюминий, как неокрепший младенец, был мягким, а значит, непрочным. Это уже позже, ближе к нашему времени, научились смешивать его с небольшими добавками меди, марганца, магния. Очень крепкий получился сплав, его назвали дюралюминием. По-латински приставка «дюр» обозначает «твердый»: твердый алюминий, дюралюминий, сокращенно — дюраль. Из него уже в двадцатые годы начали изготовлять корпуса и крылья самолетов — сплав-то не только прочный, но и очень легкий.

• Предыдущая
• 8/19
• Следующая