Какое оно, море? - Баруздин Сергей Алексеевич - Страница 1

• 1/5
• Следующая

Луна плывет за окном. Круглая. Большая. Холодная. Она плывет быстро. Будто расталкивает облака и вновь вырывается на простор.

Это только кажется, что она плывет. Если бы луна плыла, да так быстро, она давно скрылась бы за углом дома. А луна видна все время, и, значит, это облака плывут ей навстречу.

А небо вокруг бесконечное, темное и чуть-чуть непонятное, как все, что не имеет конца и края. Если смотреть в сторону от луны, долго смотреть в одну точку, то можно увидеть звезды. Те, что побольше, — спокойные. А самые маленькие — мигающие, как огни на празднике вечером. Рядом с луной звезд не видно, кроме какой-то одной — большой и холодной, как сама луна.

Луна освещает небо и город — крыши, стены, деревья, тротуары и людей, идущих в кино. Но крыши, стены, и деревья, и тротуары, и люди, и даже машины, которые Саша так любит смотреть днем, в лунном свете совсем неинтересные, словно неживые.

Может, их зима такими делает?

Зима уже начинается. Снежок лежит на крышах и в осенней, еще не совсем пожелтевшей траве газонов, и на ветках деревьев, и кое-где на тротуарах. Но снежок лег всюду, и у кино он блестит в свете ярких огней. А там, у кино, весело.

Саша почему-то не верит, что луна светит сейчас всюду. Неужели и над морем? Она светит здесь, над его улицей. И то не везде.

А может, она и везде светит, но в других местах огни забивают ее свет. У кино горят такие огни. И дальше; у площади, где летом бьет в небо голубой фонтан. И еще дальше, где сверкают окна нового завода, большого, как целый город, и тихого, как будто это и не завод вовсе. Так тихо бывает не в городе, а в пионерском лагере после отбоя. Там, в лагере, Саша уже три лета жил. А на море…

— Вер! А какое оно, море?

— Ну, вот я так и знала, что ты опять не о том думаешь! Задачки же надо решать! Задачки! — Вера отрывается от тетрадки и укоризненно глядит на Сашу. — А про море потом…

Саша и сам понимает. Отходит от окна, садится, берет учебник:

— Я знаю… Сейчас… «В клетке находится неизвестное число фазанов и кроликов, — бормочет он. — Известно только, что всего в клетке 35 голов и 94 ноги. Узнать число фазанов и число кроликов».

Саша грызет карандаш.

У Саши темные глаза и светлые волосы с вихрами на затылке. Вихры торчат, хотя Саша и приглаживает их поминутно ладонями. А днем глаза у Саши совсем не темные, а синие, с голубизной. И днем у него видны веснушки на носу. Только они вовсе не большие. Вечером их и не заметишь.

У Веры веснушек нет, хотя и нос у нее курносый, очень подходящий для веснушек. Волосы у Веры с рыжевато-золотым оттенком. Одни пряди посветлее, другие потемнее. Это они летом на море так выгорают. И лицо у Веры не то смешливое, не то серьезное — не поймешь. Как будто она старается быть серьезной, а на самом деле и не серьезная.

Но Саша сейчас не видит ее лица. И луны, что плывет за запотевшим окном, уже не видит.

Он не грызет теперь карандаш, а водит им по промокашке.

Наконец спрашивает:

— А что это за фазаны?

Вера опять пытается говорить требовательно и серьезно. Ямочки под глазами превращаются в морщинки, губы поджаты:

— Ну какое это имеет значение! Фазаны! Кролики! Трубы! Важны числа. Их надо решать!

— Я знаю, — соглашается Саша.

Он завидует Вере. Как-то у нее все здорово получается с арифметикой. Она берет из нее только цифры, складывает их, множит, вычитает. А у Саши совсем не так. Если про поезд задачка, он об этом поезде начинает думать. Если про пароход — про него. Слова в задачках путают Сашу. А потом он спохватывается: ведь задачка это — и ну торопится!

Сейчас Саша пристыжен. Он водит карандашом по промокашке. И правда: при чем тут фазаны? Голов — тридцать пять. Ног — девяносто четыре. У каждого кролика по четыре ноги. У каждого фазана…

— Ты в самом деле фазанов не видел? — спрашивает вдруг Вера. — И в зоопарке?

Саша доволен. Хоть так узнать, что это за зверь такой — фазан и сколько у него ног. Фазан почему-то путается у него с сазаном, а у сазана какие ноги? Рыба!

— В зоопарке я давно был, до школы, — признается Саша. — С па… — Он не договаривает, и правильно делает: какой смысл рассказывать Вере, с кем он был в зоопарке до школы. Пять лет назад. Пять лет! Давно!

— Фазан — подотряд куриных. У фазанов очень красивое оперение, длинные и широкие хвосты. Все они яркой расцветки. От фазанов произошли наши домашние куры. Мы же это проходили…

Саше теперь все ясно. Раз куры, значит, фазаны — не сазаны и у них по две ноги.

Ну что бы это все сразу объяснить!

— Я знаю, — говорит Саша и берется за задачку. «35 голов, 94 ноги… У кроликов по четыре ноги. У фазанов по две…»

Через несколько минут он спрашивает:

— Двенадцать и двадцать три?

— Фазанов двадцать три, — уточняет Вера.

— Фазанов! А кроликов — двенадцать?

— Молодец, а я думала, ты…

— А что?

— Ну, что ты думать не умеешь, — не очень решительно говорит Вера и, чтобы не обидеть Сашу, поясняет: — Над задачками.

А Саша уже бормочет следующую задачку:

— «Отец старше сына на двадцать четыре года. Сколько лет сыну, если через три года он будет в пять раз моложе отца?»

Саша перечитывает задачку несколько раз. Потом долго смотрит в окно. Стекла запотели, и луна расплывается, блестит капельками влаги на окне, отражается в белом, покрытом масляной краской подоконнике.

Со стороны кино светятся синие и красные огни. Наверно, морозит. Потому и окно запотело.

Вера занята своей задачкой. Она сидит за столом рядом с Сашей и словно отвернувшись от него. Волосы падают на лоб и на кулачок, которым она подпирает голову. На загорелой руке блестит золотистый пушок, и на левой щеке — Саша видит — тоже пушок. А морщинок уже нет, одни ямочки под глазами.

— «Отец старше сына на двадцать четыре года…» — перечитывает Саша и начинает что-то рисовать в тетрадке.

Уже не карандашом, а чернилами. Ровно по клеточкам. Одна линия — через три клетки. Вторая выше — через пять клеток. Еще выше — маленькая — через две. Линии соединяются под наклонным углом слева и справа. Две новые идут вверх. Это мачты. На них флажки. Внизу на борту три кружка и крючок. Иллюминаторы и якорь есть на каждом корабле, а на военном тем более.

Саша закрывает глаза, стараясь увидеть море. Он не думает уже о корабле. Он хочет представить себе море, по которому идет корабль. Но море в тетрадке не нарисуешь. И потом…

— Ну так я и знала! Что ты наделал! — всплеснула руками Вера. — Стоит отвернуться — и ты уже! Да прямо в тетрадке…

— Я перепишу! — виновато обещает Саша. — Я знаю…

Он долго переписывает вырванную страницу. Старается.

— Чудной ты! — говорит Вера уже более миролюбиво. — Ты аккуратнее, аккуратнее!

— Ну, я пойду! Пора! — Саша встает, когда все переписано, и Вера не делает, кажется, никаких замечаний.

— Придешь завтра?

— Мы ж завтра в школе будем…

— Так вечером…

— Вечером приду, — обещает Саша, натягивая пальто и теряясь от того, что родители Веры смотрят телевизор. Прощаться с ними или нет? Саша не знает, но на всякий случай протягивает голову в темную столовую: — До свидания!

— Будь здоров, Саша! — говорит Верин отец.

— До свидания! — подтверждает Верина мама.

— А то у тебя с задачками плохо, — наставительно замечает Вера.

— Знаю, что плохо, — соглашается Саша. А сам думает: «Про море она мне так и не рассказала».

• 1/5
• Следующая