Только не завтра - Баруздин Сергей Алексеевич - Страница 2
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая
А порой прямо в дом заглянет:
— Давно уж, Пелагея Семеновна, топор точил тебе и ножи. Затупились небось. Давай-ка их. А завтра занесу точеные.
Обрадуется Пелагея Семеновна, захлопочет:
— И верно, Спиридоныч, пора поточить. Я сейчас…
Слава о золотых руках Егора Спиридоновича давно уже прошла по всем дворам Залужья и год от года крепла.
Да что там! Многие женщины его именем своих мужей не раз стыдили:
— Гляди ж ты! Не пьет человек, не курит. И руки какие! И людям подспорье, и себе выгода! А у тебя все одно: «Некогда! Работа!..»
3
Павка, конечно, знал Егора Спиридоновича давно, с малых лет. Но подружился с ним недавно, с весны. И хорошо подружился. Даже сам Егор Спиридонович теперь Павку дружком называет:
— А, пришел, дружок! Садись. Или дело у тебя какое ко мне?
Ведь бывает так на свете, что дружат ребята и взрослые. Павке скоро десять, а Егору Спиридоновичу на будущий год пятьдесят стукнет. И дружат. Хоть бы что!
А началась их дружба вот с чего.
Весной мать как-то попросила Павку снести Егору Спиридоновичу ведро.
— Вот, уронила, — сказала она. — Теперь течет.
Дома Егора Спиридоновича не оказалось.
— Он у себя в сарайчике, — сказала его жена. — Трудится.
Павка свернул за угол избы и подошел к открытой дверце сарая. Вернее, даже не сарая, а маленького домика с двумя широкими окошками и крышей, покрытой толем. В домике слышался шум точильного колеса.
— Можно? — спросил Павка.
Егор Спиридонович, в рабочем переднике и кепке, повернутой козырьком назад, остановил колесо.
— Заходи, браток! От Пелагеи Семенны? — И он весело потрепал Павку по голове.
— Да, — подтвердил Павка. — Принес вот…
Пока Егор Спиридонович крутил ведро, Павка с любопытством смотрел вокруг.
Чего тут только не было!
Вдоль одной стены висели и стояли строго, как солдаты в строю, малярные кисти. Круглые и плоские, в виде щеток и гребешков, волосяные, из мочалы и резиновые. Здесь же какие-то замысловатые лопаточки разных калибров, диковинные ножички и валики с аккуратными деревянными ручками.
Другая стена была отдана топорам, колунам и пилам, а возле нее стояли рубанки. Их было много. Совсем не похожие друг на друга — с забавными рожками, как у носорогов, и без них. Клинки и железки к ним лежали отдельно, в специальном ящике.
А посредине — и это главное — стоял настоящий слесарный верстак с тисками и опять полным набором инструментов. Всех, каких угодно! Напильники и линейки. Кронциркули и угольники. Чертилки и зубила. Шаберы и молотки.
— Здорово-то как у вас! — только и воскликнул Павка, заметив в углу еще одно чудо — небольшую муфельную печь.
В Павкиной школе разве такая мастерская! Ничего похожего, хотя она и больше в два раза. Разве такой в ней верстак! А тиски! А рубанки! Печи подавно нет! А у Егора Спиридоновича — прямо как на хорошем заводе.
— Работа, она порядок любит, — сказал Егор Спиридонович. — Так-то, браток. А ведерко я запаяю и отлужу заодно.
— Про это мамка не говорила, — ответил Павка.
— Не беда, — заметил Егор Спиридонович. — Лишний рублик — зато луженое, как новое будет.
Очень понравилось Павке. С того дня и зачастил он к Егору Спиридоновичу.
Поначалу, правда, все случая искал:
— Мама, ручка у сковородки качается. Снести Егору Спиридонычу?
Или:
— Давай столик кухонный сменим. Попросим Егора Спиридоныча. Он сделает.
А потом и просто так. Придет и смотрит, как Егор Спиридонович работает.
«Вот бы и мне так!» — думал Павка.
Очень хотелось ему попросить Егора Спиридоновича, чтобы тот дал хоть раз рубанком поводить или на настоящих тисках поточить какую-нибудь железяку.
— Подрастешь — тоже, дружок, научишься. Кто работать умеет, нигде не пропадет. Ни в какой жизни. Хоть беда у кого, хоть радость, а все твои руки нужны, — говорил Егор Спиридонович. — И замечу я тебе: каждая работа — она свой смысл имеет.
Это была его любимая поговорка.
И Павка не решался ничего просить. Даже трогать ничего не решался. Уж очень все лежало у Егора Спиридоновича в большом порядке. Но Павке и так было хорошо. В сарайчике пахло клеем и смолой, кожей и машинным маслом, свежей стружкой и красками.
И Егор Спиридонович каждый раз ласково встречал Павку:
— А! Ты, дружок! Заходи!
Очень они подружились. И Павка радовался.
Правда, раз случилось так, что Егор Спиридонович будто обиделся на Павку. Это когда Павка спросил его:
— А вы, наверное, и на настоящем заводе смогли бы работать, как взаправдашний рабочий? А?
— К чему это? И так работаю, не жалуюсь! — отрезал Егор Спиридонович и почему-то нахмурился.
Но это давно было. В начале лета. Егор Спиридонович, кажется, уже не сердится теперь. Видно, забыл.
И Павкина мать тоже довольна их дружбой.
— Глядишь, и ты к делу привыкнешь, — говорила она. — Смотри, какой человек Спиридоныч: и сам умелец, и других сызмальства к делу приучает!
4
Из-за дурной погоды детские сады перебрались в Залужье поздно — в середине июня. В эти дни многие залужские ребята бегали смотреть, как большие новые автобусы с красными флажками привозят из города малышей. И Павка бегал.
Вместе с малышами автобусы доставили немудреную детсадовскую мебель. Будто игрушечные, стулья и скамейки, шкафчики и полки, скатанные в трубы коврики и дорожки. Малыши приехали со всем своим хозяйством.
«Много ли нужно таким клопам!» — думал Павка.
Он бегал от одного детского сада к другому и даже помогал таскать эту ненастоящую, как ему казалось, мебель.
У одного из детских садов Павка увидел Егора Спиридоновича. Тот выходил из калитки с шаблоном-линейкой и листком бумаги в руках.
— Помочь придется этим крохам, — сказал Егор Спиридонович.
— А чего? У них все с собой, — заметил Павка.
— Все, да не все, — пояснил Егор Спиридонович. — Песочники надо сделать, дружок, да лесенки, чтоб им лазать. А еще два скворечника просили сколотить. У одних, мол, есть, а у других нет. Делов хватит.
Настроение у Егора Спиридоновича было очень хорошее, и Павка обрадовался: «Как не помочь малышам!»
— Можно, я к вам? — спросил он.
— Пойдем, дружок, — согласился Егор Спиридонович. — Все скумекаем, прикинем — и за дело. Я вот уж и размеры снял…
Когда они проходили мимо больницы, Егор Спиридонович вспомнил что-то и попросил Павку подождать его минуточку.
— Чуть не забыл. К доктору мне надо зайти, а потом в сельмаг, — сказал он. — Я быстро.
И верно. Через полчаса они уже были в мастерской.
— Начнем, пожалуй, с лесенок, — предложил Егор Спиридонович.
Павка кивнул:
— Ага!
Егор Спиридонович выбрал несколько сухих досок и нанес на них отметины.
— Это пойдет под стойки, — сказал он, берясь за пилу.
Пока Егор Спиридонович выпиливал и ровнял стойки, Павка относил в сторону стружку и щепу, подавал инструменты и шкурку для полировки. К вечеру уже были готовы четыре стойки и десять поперечных перекладин для лесенок.
— Завтра с утра примемся за остальное, — сказал Егор Спиридонович, — а в среду, глядишь, и установим.
— А разве вы спать не будете утром? — спросил Павка.
Он знал, что обычно по утрам Егор Спиридонович спит. В шесть утра он возвращается с ночного дежурства и сразу укладывается спать.
— А я на работу не пойду сегодня, — сказал Егор Спиридонович. — Вот бюллетень взял… При тебе ж к доктору заходил.
— Вы заболели? — не понял Павка.
— Заболел, заболел! — улыбнулся Егор Спиридонович. — Не в том смысл. Работа — она подождет, а тут дело! Так что спешить не будем. Важное дело, дружок. Как детишкам не помочь?
— Это хорошо, — согласился Павка. — Правильно, что отпустили.
Правда, при чем здесь доктор и бюллетень, Павка не понял.
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая