Прикосновение Купидона - Кинг Валери - Страница 7

– Это определенно моя Джулия. Даже ребенком она не любила, чтобы хоть что-нибудь портило ее красоту, даже пятнышко от угля на ее щеке.

Он на секунду замолчал, сделав еще глоток шампанского, его лоб пересекли глубокие морщины. Диане показалось, что она может услышать, как мысли мечутся в его мозгу в поисках решения проблемы, которая встала перед ним. С коротким кивком, предназначенным самому себе, разумеется, он, кажется, пришел к какому-то заключению и снова взглянул на нее.

– Совершенно необходимо, чтобы я поговорил с ней прежде Эверарда. Ты можешь это устроить? Но, как ты понимаешь, здесь есть одно препятствие.

Надежды Дианы расцвели с новой силой, когда она увидела в глазах Лоуренса непреклонное желание жениться на Джулии. Упоминание о препятствии, однако, напомнило ей о других, тоже достаточно серьезных, затруднениях.

– О дорогой, – воскликнула она. – Я так обрадовалась, снова увидев тебя, что совершенно забыла о папе.

По ироничной усмешке, промелькнувшей на его смуглом лице, она поняла, что он-то не забыл.

– Ты уже говорил с ним, да?

– Даже когда мы были детьми, Диана, ты и я могли читать мысли друг друга и узнавать, что делал другой. Ты права. Я приходил к нему сегодня. Когда я отправил ему свою карточку, он отказался принять меня. Я слышал, как он сотрясал проклятиями воздух в своем кабинете.

– Он… – Диана почувствовала тяжесть на сердце. – Он так и не смог простить твоего отца и мою маму…

– Конечно, нет, – немедленно ответил Лоуренс. – Какой порядочный человек смог бы это сделать? Я не могу упрекнуть его за то, что у него есть чувство чести. Но мне кажется несправедливым, что я должен нести ответственность за события, происходившие без моего ведома и участия. Я был мальчиком тринадцати лет, когда они погибли. И моя жизнь – та, которая у меня была в то время, – погибла вместе с ними.

Диана почувствовала, как сжалось ее горло.

– Куда же ты подевался, Лоуренс? Где ты был все эти годы? Мне – нам, Джулии и мне, так ужасно не хватало тебя. Сколько слез пролила Джулия в подушку – и ни слова от тебя! Мы думали, что ты умер!

– Почти что так и было, – с болью ответил он. – Это было черное время. Я отправился в море, а потом уехал в Индию и пробыл там десять лет.

Внезапно он улыбнулся.

– И сделал там состояние. Я думаю, ты слышала о набобе?

– Кто же о нем не слышал? Самый богатый человек! Ты знаешь его? Ты работал у него?

Он отрицательно покачал головой.

– Неужели ты не догадываешься?

Диана посмотрела на него, слегка нахмурившись, и поняла, что богатство было нажито за эти десять лет. Но возможно ли это?

– Ларри, не можешь же ты быть одним из богатейших людей Англии?

– Мне жаль разочаровывать тебя, – ответил он со своей лукавой улыбкой. – Но тише об этом… Я не хочу, чтобы это стало известно. Во всяком случае, не сейчас.

– Клянусь, я не знаю никого, кто больше заслуживал бы богатства, чем ты. Если только ты не вернулся слишком поздно! Приходи к нам послезавтра. Обещаю тебе, что я поговорю с папой и, если получится, устрою так, чтобы ты мог побыть наедине с Джулией – если она позволит. Она очень переживает из-за своей сыпи.

Лоуренс вскинул голову и рассмеялся.

– Ты пытаешься скрыть от меня ее истинный характер? Тебе нет нужды беспокоиться об этом. Тщеславие всегда было ее главным пороком! Поэтому я всегда называл ее моей маленькой репкой – она так обижалась! Надо полагать, она выросла красавицей.

– Да, – проговорила Диана, опираясь подбородком на руку и вздыхая. – Признанной красавицей, первой красавицей, капризной и избалованной красавицей – добро пожаловать, Лоуренс. Я не буду против, если ты снова завоюешь ее сердце.

– Ты не думаешь, что Эверард уже сделал это?

– Нет, я не думаю, что она любит его.

– Ты так говоришь потому, что знаешь ее, или потому, что хочешь, чтобы это было правдой?

– Я верю в то, что говорю, зная ее и ее характер, но если ты увидишься с ней послезавтра, ты сможешь судить сам.

«С тех пор как я узнала о том, что Эверард очень близок к тому, чтобы сделать предложение Джулии, моя жизнь совершенно изменилась. Все вокруг кажется мне иным, весь мир стал враждебным. Тревога неотступно терзает меня, мысли носятся в голове, как рой комаров, которые налетают снова и снова, и отогнать их невозможно. Хуже всего то, что я не имею ни малейшего представления, что делать дальше. Я чувствую, что готова на все, чтобы предотвратить помолвку, но каким образом? Если Эверард не заметил меня за все прошедшие месяцы, даже годы, то что я могу сделать теперь, за эти несколько дней, чтобы заставить его влюбиться в меня?

Разговаривать с Эвом бесполезно. Он не просто ослеплен любовью. И дело здесь не в каких-нибудь стрелах Купидона, которые вонзились в него. Конечно, нет! Я убеждена, что бог любви взял один из мечей Вулкана и всадил его в самое сердце Эверарда! Или треснул его по упрямой голове!

Я знаю, что я слишком сурова, но что же делать, если я уверена, что его любовь к Джулии – ошибка, ужасное заблуждение и он полюбил не ту. Я испытываю настоящее отчаяние. Нужно что-то сделать, но что?

Лоуренс заклинал меня не говорить о его приезде. Он хочет сам удивить Джулию и даже намекал, что это будет лучшим шансом завоевать ее сердце, если он поразит ее своим неожиданным визитом. На это я пообещала ему, что она, вероятно, упадет в обморок и мне потом долго придется приводить ее в чувство! Как Лоуренс обиделся на мой сарказм и бесчувственность! Он верит, что добьется своего, но Джулия изменилась и уже не тот ребенок, которого он знал. Конечно, со своей стороны я попробую поговорить с ней относительно Эверарда, но, боюсь, от этого будет мало толку. Она останется глуха к моим словам. Я пришла к выводу, что ее главный недостаток не столько в тщеславии, сколько в упрямстве. Если она что-то вбила себе в голову, бесполезно пытаться ее переубедить!

Что бы сделала Джулия, если бы оказалась на моем месте? У меня возникла одна идея, впрочем, столь же легкомысленная, сколь и скандальная.

Мне не следовало бы этого делать!

Но я должна!

Заканчиваю, потому что мне надо написать короткое послание Эверарду – подделываясь под цветистый стиль Джулии! – и пригласить его приехать на маскарад, где он увидит меня в облике моей сестры. Мое сердце бешено бьется. Господи, помоги мне, я боюсь, что упаду в обморок.

Вот это будет поразительно!»

На следующее утро Диана только собралась тихонько постучаться в столовую, где, она знала, ее отец смешивает по утрам нюхательный табак, как дверь внезапно распахнулась прямо перед ней, и Диана оказалась лицом к лицу с миссис Шипстор. Ее искаженное злобой лицо малинового цвета ничуть не смягчилось при виде Дианы. Напротив, миссис Шипстор поджала губы, произнесла ледяным тоном «Доброе утро, мисс Хартланд» и, сделав реверанс, прошла мимо, обиженно шурша своими черными бумазейными юбками. Бормотания, доносившиеся из зала, не оставили у Дианы сомнений о причине гнева миссис Шипстор – лорд Кингзбридж снова отказался накрыть красивый стол орехового дерева голландской скатертью, которую исполненная чувства долга экономка принесла для него.

Это была старая ссора, в которой лорд ни за что не хотел уступать миссис Шипстор. Диана поморщилась, увидев несчастный стол, заваленный ступками, пестиками и ложечками, заставленный бутылочками, керамическими сосудами и более чем дюжиной банок нюхательного табака. Его вид больше подошел бы для магазина аптекаря, чем для столовой в городском доме знатного человека. Она не могла не согласиться с миссис Шипстор, что вред, причиняемый великолепному дереву ежеутренним ритуалом ее отца – настоящее варварство.

Хотя в большинстве случаев она бывала единодушна со своим отцом, в этом она не могла согласиться с ним. Почему надо продолжать портить красивый стол просто потому, что он не ладил с миссис Шипстор?