Ереси (2008) - Лимонов Эдуард Вениаминович - Страница 25

Я — другой. Непорочное зачатие? От Духа? Святого? Святого или нет, но от иного Духа. Я это к тому, что между индивидуумами рода человеческого подчас бездны. Мне безразличны вещи, я не замечаю «тройничков», а вот Создатели, Космос, устройство человеческого мира — все это у меня ежедневная окружающая жизнь. Все эти «мелочи» я упоминаю, чтобы перескочить к Главному. К тому, что в человечестве ясно различимы группы различных по характеру и способностям существ. Настолько различных, что всех их можно назвать человеками, сынами человеческими лишь по двум признакам: отсутствие бессмертия и человекообразная форма плоти.

Буквально несколько дней тому назад я получил очередное подтверждение того, что я чужой своим близким. Очередное жестокое разочарование в человеке постигло меня. Моя жена, мать моего ребенка, потребовала от меня, чтобы я оставил политику, народ, страну, моих единомышленников в тюрьмах и лагерях и отправился с нею «отдыхать» за границу. «На зиму, — сказала она, — здесь холодно. Сын будет купаться в океане. Я хочу показать моей семье ту жизнь». Я с возмущением ответил, что для меня ее требование оскорбительно и неприемлемо. Что я не могу бросить своих людей, поверивших в меня, я — командир. Она сказала, что хочет, чтоб ее семья: двое детей и мать, были счастливы. Я ответил, что в таком случае ей придется быть счастливой без меня. Она сообщила, что сняла «там», куда хочет отправиться, «домик». Она сказала, что теперь, когда у меня есть сын, он — сын — должен быть главным. Его интересы. Все должно быть сделано для него. Подчинено ему.

Я вызвал охрану, чтобы поехать среди ночи к себе, туда, где у меня есть стол и книги. Когда я закрывал дверь, мой сын равнодушно скользнул по мне бессмысленным взглядом. Я сел в машину и думал, глядя в ночь, о том, что еще раз оказался чужим среди только что приобретенных «своих». Что мои мысли, мой способ жизни, моя война вызывают раздражение и отпор у той, которая была мною самим избрана за редкую красоту плоти. Она в конце концов не выдержала и потребовала от меня стать как все, стать в строй бесчисленных индивидуумов, целых поколений отцов, удобряющих своими жизнями своих детей, а дети будут удобрять своими жизнями их детей, и так без конца. Ведь хрипит мне моя мать по телефону: «Ты плохой сын…» Да, я плохой сын и, видимо, плохой отец, потому что я иной.

Всегда ли я был иным? Родился ли я иным или же стал им?

Я отлично помню далекое сентябрьское утро 1954 года. Я шел в школу, как всегда заворачивая за угол дома, где жил, проходил через недавно высаженный жильцами нашего дома юный сад и поворачивал направо, чтобы идти по банальной Поперечной улице в школу. В то утро я остановился под окнами квартиры семьи Шепельских, и под осенним утренним солнцем на меня снизошло нечто. Некое даже озарение. Сверху в меня ударил ослепительный луч. И прижал меня. В меня вселилась неведомого происхождения энергия. С этого часа я решил стать другим и стал другим уже в этот день. До этого я был вялый книжный мальчик, есть фотография, где я сфотографирован на фоне декоративной цветочной вазы, такое себе слабое человеческое растение. Я был мечтатель. Не сомневаюсь, что меня выбрали, дабы я совершил миссию. Кто меня выбрал? Высшие силы, но, уж конечно, не Создатели. И вот с тех пор я Воюю. Я стал отличным Воином против Создателей, отличным воином человечества. Когда в сентябре 2007 года я попал в г. Харьков, я посетил то место. Юный сад давно уже стар. Из деревца, которое было моего роста в 1954 году, выросла странная манерная яблоня: очень высокий, как у сосны, ствол, заканчивающийся пышной кроной, полной яблок. Яблоки устилали и подножие яблони: раздавленные. Я подумал, что дерево похоже на стоявшее в Раю, древо Познания добра и зла, каким его изображали на средневековых гравюрах.

Трудно отрицать, что индивидуумы неравны, что мы — биороботы — индивидуально неравны. Что есть развитые, быстродумающие и быстродействующие индивидуумы вроде меня, а есть медленно соображающие, медленно решающие, медленно двигающиеся, склонные «отдыхать», жить ради детей.

Тут уместно будет процитировать из самого себя, а точнее, процитировать философа Вадима Пшеничникова из моей книги «Русское психо». Это часть его письма ко мне в тюрьму Лефортово.

Цитата из Пшеничникова отлично объясняет мою точку зрения. Если даже моя мать и жена — далекие от меня люди, то есть в российском населении еще более чужие мне группы. С которыми мне просто нечего делать в едином государстве. Мне необходимы иные блага, чем деревенским пенсионерам, иные параметры общества, в котором я хочу жить. Мне, Э.Л., нужна свобода слова, свобода влияния на политику моей страны, мне нужны попросту другие законы. Разрешающие мне многое и не ограничивающие меня. Это деревенским пенсионерам нужны увеличения пенсии. Мне не нужны, я не нуждаюсь в протекции государства, но нуждаюсь в свободах. Мне и старухе пенсионерке («бабе Кате» Пшеничникова) нужны, получается, разные государства?

Ну да. Мы, иные, требуем права на существование на территории своего государства своей свободной территории. На право быть оставленными в покое. Народ и нация сегодня уже не несомненные категории. Чтобы продолжать навязывать «народ» и «нацию», следует подавить слишком многих. Проект «государство — нация», осуществленный в XIX и XX веках путем раздробления империй на государства-нации (последние дробления случились в самом конце XX века, упомяну раздробление, не без помощи извне, Югославии или разделение более естественное Чехословакии на Чехию и Словакию), уже устарел, его корни уходят в средневековье. В государстве-народе и в государстве-нации обнажились огромные противоречия. Эти противоречия требуют создания государств-групп, государственных образований, где граждане будут собраны вместе, исходя из других критериев. Например, государства по возрастам, государства по степени интеллектуального развития и т. д. Кстати, степень живости интеллекта и сегодня является водоразделом, по одну сторону которого копошатся «бабы Кати» в своих огородах, а по другую — довольно многочисленная группа так называемой «интеллигенции» — людей знания.

Я твердо убежден, что мир не закончен, он не окончательно сложился. Образование новых государств (и связанные с этим перемещения групп человеческих, и образование новых народов) не закончилось. Все эти государства-члены ООН и их флаги — лишь временные образования и будут уничтожены в результате следующей эры глобальных метаморфоз.