Испытание невиновностью - Кристи Агата - Страница 43

• Предыдущая
• 43/48
• Следующая

– Я была там в тот вечер. Микки резко обернулся.

– Ты была там? В «Солнечном мысе»?

– Да. Я надумала сменить работу и приехала посоветоваться с отцом и мамой.

– Ну и?.. Рассказывай дальше.

Но Тина молчала. Тогда он сдавил ей локоть.

– Рассказывай дальше. Тина. Ты должна мне все рассказать.

– Я до сих пор никому не говорила.

– Так что же было? Давай выкладывай. Хватит отмалчиваться.

– В общем, я приехала туда. Остановила машину не доезжая до ворот, знаешь, там есть широкое место, где легче развернуться?

Микки кивнул.

– Вылезла из машины и пошла к дому. Откровенно говоря, я немного робела. Сам знаешь, как трудно бывало разговаривать с мамой. Она всегда считала, что знает лучше нас, что нам нужно. Я обдумывала, как бы получше все изложить. Дошла до дома, потом обратно до машины, потом снова до дома. Все обдумывала предстоящий разговор.

– А который был час? – спросил Микки.

– Не знаю. Не помню уже. Я... я как-то не замечаю, который когда час.

– Да, дорогая, я знаю, – сказал Микки. – Ты всегда с таким великолепным безразличием относишься ко времени.

– Я прошла к деревьям у ворот, а походка у меня тихая, – продолжала Тина.

– Ну да, ты ходишь по-кошачьи. Ты же кошечка, – нежно вставил Микки.

– И вдруг услышала их.

– Кого?

– Двое разговаривали шепотом.

– И что? – Микки весь напрягся. – Что они говорили?

– Они говорили... Один сказал: «Между семью и половиной восьмого. В этот промежуток. Запомни и ничего не спутай. Между семью и половиной восьмого». А второй ответил: «Можешь на меня положиться». Тогда первый сказал: «И после этого, душенька, все замечательно устроится».

Тина умолкла. Чуть погодя Микки спросил:

– Ну и почему ты это скрыла?

– Потому что я не знала... Не знала, кто это говорил.

– А чей голос сказал, что все устроится, мужской или женский?

– Не знаю, – вздохнула Тина. – Когда разговаривают шепотом, голоса ведь не слышно. Слышно просто... шепот. Я думаю... естественно, я думаю, что это были мужчина и женщина, судя по тому...

– Судя по тому, что они говорили?

– Да. Но кто... я не знаю.

– Ты подумала, что это, наверно, отец и Гвенда?

– Могли быть они, разве нет? Тогда бы это означало, что Гвенда должна была уйти, а потом – между семью и половиной восьмого – вернуться, или что Гвенда договаривается с папой, чтобы он между семью и половиной восьмого спустился вниз.

– Если бы это были отец с Гвендой, ты ведь не стала бы подставлять их полиции. Так?

– Вот именно, если бы, – ответила Тина. – Потому что я не совсем была уверена в том, что это они. Это мог быть и кто-нибудь другой. Например, Эстер и кто-то еще. Или даже Мэри. Но не с Филипом. Конечно не с Филипом.

– Когда ты говоришь, Эстер и кто-то еще, ты кого имеешь в виду?

– Я... я не знаю.

– Ты не видела этого мужчину?

– Нет, – ответила Тина. – Я его не видела.

– Тина, по-моему, ты говоришь не правду. Это точно был мужчина?

– Я сразу развернулась и пошла к машине, – сказала Тина. – И в это время кто-то очень быстро прошел по другой стороне улицы. В темноте мелькнула чья-то фигура. И тут я услышала... мне показалось, будто в конце нашей улицы завелся автомобиль.

– И ты решила, что это я, – предположил Микки.

– Не знаю. Мог быть и ты. Рост и сложение примерно твои.

Они подошли к Тининому автомобильчику.

– Полезай в машину, Тина, – распорядился Микки. – Я еду с тобой. В «Солнечный мыс».

– Но, Микки...

– Тебе ведь бесполезно повторять, что это был не я? А что еще я могу сказать? Поехали, поехали в «Солнечный мыс».

– Что ты хочешь делать, Микки?

– Почему ты решила, что я намерен что-то сделать? Ты же все равно туда собиралась?

– Да. Собиралась. Я получила письмо от Филипа. Она включила зажигание. Микки сидел рядом, весь напрягшись, и смотрел прямо перед собой.

– Филип написал тебе письмо? Чего же он хочет?

– Он попросил меня приехать. Ему нужно меня видеть. Он знает, что сегодня я работаю только полдня.

– Вот как. А зачем ему понадобилось тебя видеть, он не написал?

– Написал, что должен задать мне один вопрос и надеется получить ответ. Я ничего не должна ему рассказывать, он сам мне скажет. А от меня только требуется ответить, да или нет. И еще он обещает, что все останется между нами.

– Значит, он что-то такое нащупал, а? – предположил Микки. – Интересно.

До «Солнечного мыса» было несколько минут езды. Когда доехали, Микки сказал:

– Ты ступай в дом, а я немного похожу по саду, кое-что обдумаю. Ступай, ступай. Тина. Тебя ждет разговор с Филипом.

Тина спросила:

– А ты не... Ты не собираешься?..

– Прыгнуть вниз головой с Обрыва влюбленных? – со смешком договорил Микки. – Ты что? Ты же меня знаешь.

– Иногда мне кажется, что тут вообще никто никого не знает.

Сказав это, она повернулась и медленно пошла к дому. Микки стоял, засунув руки в карманы, и понуро смотрел ей вслед. Брови его были нахмурены. Немного так постояв, он начал обходить дом вокруг, внимательно поглядывая наверх. Ему припомнилось детство. Вот старая магнолия. Сколько раз мальчиком он влезал по ней до второго этажа и через окно на лестничной площадке забирался в дом. Под деревом был маленький участочек земли, который считался его личным садиком. Впрочем, садиками он никогда особенно не интересовался. Заводные игрушки, которые ему покупали, он всегда норовил разобрать на части. «Маленький разрушитель», – подумал он о себе и покачал головой.

Н-да. Человек какой был, таким и остается.

В доме Тина столкнулась в коридоре с Мэри. При виде сестры та удивленно вздернула брови.

– Тина! Ты приехала из Редмина?

– Да, – ответила Тина. – А ты разве не ждала меня?

– Я совсем забыла, – сказала Мэри. – Кажется, Филип упоминал о том, что ты должна приехать. Она отвернулась.

– Я иду на кухню, – сообщила она. – Узнать, привезли ли «Оувалтин»[26]. Филип пьет его перед самым сном. Кирстен понесла ему кофе. Он любит кофе больше, чем чай, говорит, что от чая у него расстройство.

– Почему ты обращаешься с ним, как с беспомощным младенцем, Мэри? спросила Тина. – Он ведь не беспомощный.

Глаза Мэри холодно блеснули.

– Когда у тебя будет свой муж, Тина, – сердито произнесла она, – тогда ты будешь лучше знать, какое обращение предпочитают мужья.

– Прости, – тихо сказала Тина.

– Только бы нам наконец вырваться из этого дома, – вздохнула Мэри. Филипу так вредно здесь находиться. А сегодня еще Эстер возвращается.

– Да? – удивилась Тина. – Эстер приезжает? Зачем?

– Откуда мне знать? Позвонила вчера вечером и сказала, что приедет. Каким поездом, представления не имею. Наверно, экспрессом, как обычно. Кому-то придется поехать в Драймут встретить ее.

Мэри скрылась в коридоре, ведущем в кухню. Тина, постояв мгновенье в нерешительности, пошла по лестнице наверх. Когда она поднялась на площадку, справа открылась дверь и вышла Эстер. При виде Тины на лице у нее выразилось удивление.

– Эстер! Мне сказали, что ты скоро приедешь, а ты, оказывается, уже здесь.

– Доктор Колгари привез меня на автомобиле, – объяснила Эстер. – Я вошла и сразу поднялась к себе. Никто в доме, наверно, не знает, что я уже приехала.

– И доктор Колгари здесь?

– Нет, он высадил меня и поехал в Драймут. У него там с кем-то назначена встреча.

– Мэри думает, что ты еще не приехала.

– Мэри вообще ничего ни о ком не знает, – сказала Эстер. – Они с Филипом держатся ото всех в сторонке. Папа с Гвендой, должно быть, в библиотеке. Похоже, жизнь тут как шла, так и идет.

– Отчего же ей не идти?

– Н-ну, не знаю. Просто я думала, что тут все переменилось.

Она обошла Тину и стала спускаться по лестнице. А Тина прошла в коридор и, не заходя в библиотеку, сразу направилась к апартаментам Даррантов. Перед их дверью стояла Кирстен Линдстрем с подносом в руке. Она резко обернулась.

• Предыдущая
• 43/48
• Следующая