Запрет на любовь. Книга 1. На грани - Брокман Сюзанна - Страница 14

А тот факт, что, вернувшись домой, Сэм не стал ни стричься, ни бриться, говорил о том, что команда номер шестнадцать собиралась вскоре в эту страну вернуться.

И еще Алисса была вынуждена признать, что, несмотря на всю эту излишнюю волосатость, Старретт, как всегда, был невозможно хорош. Высокий, мускулистый, с ярко-голубыми глазами и совершенно убийственной улыбкой, он просто воплощал собой сексуальность. Даже на коротком участке от машины до подъезда офиса все женские головы поворачивались ему вслед. Алисса начала считать, досчитала до семи, а потом ей это надоело.

А ведь они еще не знают, как он улыбается, и не видели его в действии.

Прежде Алисса всегда считала, что подобная неотразимость Сэма Старретта – символ позора женского пола. Когда-то она верила, что женщины стали умнее и уже не теряют голову при виде альфа-самца, который легко побеждает других самцов и умудряется хорошо при этом выглядеть, но в то же время не отличается ни тонкостью чувств, ни ответственностью.

А потом она узнала Сэма поближе.

Нет, вернее, сначала она переспала с ним. Что, несомненно, доказывало как слабость самой Алиссы, так и верность теории Дарвина о биологически заложенном в каждой женщине непреодолимом влечении к сильнейшему самцу в стае.

Самое смешное, что до этого она совершенно искренне ненавидела Сэма Старретта. Он был грубым, примитивным и самодовольным мужланом. После пяти минут, проведенных с ним в одной комнате, Алиссе хотелось выпить аспирину и взять выходной.

Но, бесспорно, он был очень хорош.

В своем особом техасско-ковбойском неотесанном стиле. Кроме того, он был довольно забавен. И далеко не глуп. И очень хорош, хотя это она, кажется, уже говорила.

Несмотря на все эти интригующие качества, Алиссе удавалось держаться от Сэма Старретта на расстоянии до тех пор, пока у нее не случился эмоциональный кризис.

Несколько лет назад ее младшая сестренка умерла из-за выкидыша, случившегося на позднем сроке. Алисса пришла в ужас, когда ее вторая сестра, Тира, задумала рожать. За девять месяцев Тириной беременности она дошла практически до нервного истощения, и когда у сестры начались схватки, уже не сомневалась в том, что вот-вот произойдет трагедия.

И только услышав, что все закончилось благополучно, а мать и новорожденная девочка совершенно здоровы, Алисса позволила себе расслабиться.

Вот тут ей и подвернулся Сэм Старретт.

Который проявил сочувствие и понимание.

И напоил ее допьяна, сукин сын.

И почему-то она вдруг решила, что должна непременно переспать с ним.

Алисса до сих пор часто видела во сне ту первую ночь, которую они провели вместе. Никогда до этого у нее не было подобного секса. И хотя некоторые подробности вспоминались будто в тумане, Алисса была уверена, что не забудет ее, даже если проживет еще двести лет. Такая интенсивность ощущений и эмоций до смерти напугала ее, и наутро, протрезвев и придя в себя, Алисса твердо дала Старретту понять, что происшедшее между ними было чистой случайностью, хотя – надо признаться – довольно приятной, и ни в коем случае не должно повториться.

Но прошло шесть месяцев, и она опять встретилась с Сэмом в какой-то ужасной дыре, где приземлился захваченный террористами пассажирский самолет.

И опять он был очень хорош. И забавен. И сообразителен.

И груб, и ужасен. И необыкновенно мил.

И опять она слишком много выпила и пошла с ним в его комнату, и тогда это казалось ей совершенно естественным.

В тот второй раз все оказалось гораздо серьезнее. Как будто между ними действительно начиналось что-то важное и значительное. И Алисса уже начинала привыкать к Сэму и лучше узнавать его, и этот самодовольный мачо даже начинал – подумать только! – ей нравиться, когда выяснилось, что Мэри-Лу Моррисон, бывшая подружка Сэма, ждет от него ребёнка. И Сэм вдруг решил, что должен «поступить как джентльмен» и жениться на ней. И тогда для них с Алиссой все кончилось.

Вот только, к сожалению, ей никак не удавалось окончательно выбросить Сэма Старретта из головы.

А теперь Мэри-Лу была мертва.

Хотя на этот счет у Алиссы имелись некоторые сомнения.

Перед тем как отправиться с Сэмом и Мануэлем Конеско в офис, она успела быстро осмотреть дом Джанин. Две странные вещи привлекли ее внимание.

Во-первых, хотя в доме, совершенно очевидно, жили три человека: две женщины и полуторагодовалая девочка, на полу в кухне лежало только одно тело. Что, вероятно, означало, что вторая женщина – скорее всего, Джанин – и Хейли живы и куда-то уехали.

Но, уезжая, они ничего с собой не взяли. В кладовке были сложены пустые чемоданы, а в шкафах не оставалось свободных вешалок.

Все зубные щетки стояли в своих стаканчиках в ванной. Замученный и, очевидно, любимый плюшевый медведь лежал в детской кроватке, немигающим взглядом уставившись в потолок. На полу детской стояла только что открытая упаковка памперсов.

Если Джанин и Хейли и уехали куда-то, то сделали это поспешно, ничего с собой не взяв.

Тогда, возможно, Джанин и девочку тоже убили, как и Мэри-Лу, но только в другом месте? Возможно, хотя и маловероятно. Гораздо проще было бы убить всех троих в доме.

Но если они не убиты и не захвачены в заложники, почему Джанин до сих пор не дала о себе знать? Куда они уехали? Почему никому не сообщили об убийстве Мэри-Лу?

Второй вещью, на которую обратила внимание Алисса, была сама Мэри-Лу.

На нее трудно было не обратить внимание.

За прошедшие годы Алисса пару раз встречалась с женой Сэма. Это была невысокая, по-видимому, склонная к полноте женщина с каштановыми волосами, изящно вздернутым носиком и аппетитной фигуркой. Алисса помнила, что она показалась ей очень юной, усталой и очень хорошенькой.

Произведенный почти в упор выстрел, жара и отвратительные личинки изменили ее практически до неузнаваемости. У лежащей на полу женщины были каштановые волосы, и ростом она напоминала Мэри-Лу. На этом сходство и заканчивалось. В остальном тело было похоже только на тело, три недели пролежавшее на невыносимой жаре.

Алисса решительно нажала на кнопку интеркома, и в комнате, где происходил допрос, Мануэль Конеско снял трубку.

– Да, – сказал он.

– Я хочу задать вопрос лейтенанту Старретту, – заявила Алисса. – И вам тоже. Не могли бы вы включить громкую связь?

– Разумеется, – согласился Мануэль и нажал на кнопку. – Говорите, мисс Локке.

– Лейтенант, вы совершенно уверены, что женщина на кухне – ваша жена? – спросила она.

Сэм поглядел на зеркальное окошко в стене, через которое Алисса могла его видеть, а он ее – нет. В данном случае в подобной секретности не было никакой необходимости, и Алиссе очень хотелось дать Старретту знать, что она находится в комнате для наблюдателей не по собственному желанию, а по решению Мануэля Конеско.

– Я уверен, мэм.

Мэм.

Было время, когда Алисса мечтала услышать от Сэма подобное почтительное обращение. Но сейчас, после всего, что между ними произошло, оно ее скорее нервировало.

Когда они находились в одной комнате или просто разговаривали, Алисса еще могла притвориться, что лейтенант Сэм Старретт никогда не слизывал шоколадный сироп с ее пупка. Как сейчас выяснилось, притворяться становилось гораздо труднее, когда он называл ее «мэм».

И, что еще хуже, Алисса была совершенно уверена, что и сам Сэм сейчас вспоминает о том шоколаде.

О господи!

– Я не совсем понимаю, почему вы в этом так уверены, – опять заговорила она, усилием воли заставив себя вернуться к действительности. – Я заходила в дом, лейтенант, и видела тело. У нее что, были какие-то особые приметы или, может, украшения?

– Нет, – ответил Сэм, и его голос прозвучал устало и равнодушно, – но на ней были туфли, которые я купил ей в прошлом году. Это Мэри-Лу.

– У меня есть сестра, – напомнила ему Алисса. – У нас с ней примерно одинаковый рост и вес, и, когда мы жили вместе, она постоянно носила мою одежду. Как выглядит Джанин, лейтенант?