Марс и Венера в Любви - Грэй Джон - Страница 16

Втайне я ощущал, что ничего больше не могу сделать, чтобы Кристи была счастлива. Подобно большинству мужчин, считал, будто жена ждет от меня решения всех ее проблем, и не понимал главного: ей требовалось лишь быть выслушанной и уверенной в моей любви. Многие годы я отворачивался, так как, что бы ни говорил, это ничего не давало.

С годами Кристи начала увядать. Она всегда говорила, что любит меня, но мне всегда казалось недостаточным сделанное мной. Теперь я понимаю почему. Я ее не слушал. Жена постоянно жаловалась, что мы не разговариваем, но говорить было не о чем. Сейчас все изменилось. Мы можем говорить обо всем, поскольку не боимся причинить друг другу боль. Мы можем говорить о наших чувствах с большим пониманием. Я научился слушать, и Кристи стала счастливее. Мы снова влюблены друг в друга и собираемся сохранить нашу влюбленность до конца дней».

Говорит Джекоб: «После прочтения книги «Мужчины — выходцы с Марса, женщины — с Венеры» я подумал, что могу вернуться к жене и улучшить наши отношения. Мы оба решили положить конец нашему браку. Но я был убежден, что благодаря использованию этих новых идей сможем все наладить. У Терезы такой убежденности не было.

После множества дискуссий мы снова стали жить вместе, но она все еще не была уверена. За прошедшие годы я наделал множество ошибок, и Тереза не верила, что я могу измениться. Мне потребовалось шесть месяцев, но постепенно Тереза оттаивала и доверие ее восстанавливалось. Хотя мне и не нравилось так долго ждать, но я смог лучше усвоить то, что требовалось узнать о взаимоотношениях.

Моя проблема состояла в следующем. Мне хотелось, чтобы все было по-моему. Переживания Терезы казались лишенными оснований. Когда ее что-то огорчало или она просто была менее дружелюбно настроена, я отправлялся в мою «пещеру» и дулся, многие дни скрывая мою любовь. Потом, стоило мне выйти из убежища, вел себя так, словно ничего не случилось. Я постоянно оставлял Терезу с чувством неудовлетворенности. Мы ссорились, я уходил, и снова ничего не было сказано.

Нежелание Терезы поверить заставило меня доказать ей, что я могу вести себя иначе. Я понял: как только все шло вопреки моему желанию, я просто замыкался в себе и вел таким образом, будто не люблю ее. Хотя я до сих пор замыкаюсь в себе и укрываюсь в моей «пещере», однако, выходя оттуда, становлюсь внимательным, нежным и снова завожу разговор. У меня находится время на то, чтобы понять точку зрения Терезы.

Благодаря новому пониманию причин недоверия Терезы ко мне я показал ей на деле, что люблю ее. Тереза смогла постепенно открыться мне навстречу и снова полюбить меня. Сейчас мы так счастливы. И я просто здорово себя чувствую, потому что знаю — у меня хватит сил стараться, чтобы все так и оставалось».

Уилл объясняет: «Моя подруга Сара решила, что хочет сохранить со мной только дружеские отношения и будет встречаться с другим мужчиной. Я не знал, что делать. Следовало ли мне просто улыбнуться, поджать хвост и убраться прочь или сделать что-то еще? Может, предполагалось, что я должен рассердиться и начать сражение за ее любовь? Я был совершенно сбит с толку. Мне-то казалось, что я все делаю правильно.

После того как я прочитал книгу «Марс и Венера вместе и навсегда», я понял, что был

Саре слишком близок. В наших отношениях все внимание было постоянно сосредоточено на мне. Я приходил к ней и рассказывал о том, что происходит в моей жизни, то и дело звонил. Мне думалось, что этого хотят женщины, и того же хотел сам.

Мне кажется, я на своей шкуре узнал, что мистер Чувствительность может быть настоящим холодным душем. Вместо того чтобы отправиться к Саре и поделиться с ней моей болью и одиночеством, я решил попытаться излить свои ощущения на бумаге. Как вы предлагаете, всякий раз, как я начинал по ней скучать, я писал письмо, выражая гнев, печаль, боль, страх и чувство вины. Описав мои отрицательные эмоции, я сосредотачивался на выражении понимания, прощения и любви. Это не только дало мне облегчение, но и помогло наконец понять, насколько эгоцентричным и требовательным я был. В наших отношениях не оставалось места для чувств Сары.

Подождав несколько недель, я позвонил ей, чтобы узнать, как у нее дела. Сара не хотела разговаривать. Но я облегчил ей задачу, заверив, что она не должна чувствовать себя виноватой за то, что бросила меня. Вместо того чтобы начать рассказывать Саре о моих чувствах, я предоставил ей самой вести разговор. Задавал ей вопросы и просто слушал, никак не комментируя. Еще через несколько недель и после ряда телефонных разговоров я пригласил Сару на ленч. Она согласилась, и теперь, спустя год, мы помолвлены и собираемся пожениться. Очень трудно поверить, что одна маленькая перемена может привести к таким большим последствиям».

Кейт делится своей историей: «Мы с Дженет встречались около года и достигли критической точки. Надо было решать, возьмем ли мы на себя обязательства и будем ли вступать в брак.

Дженет: На самом деле мне не хотелось замуж. Но я определенно желала, чтобы Кейт взял на себя обязательства. Но Кейт пока не обещал, что не станет встречаться с другими женщинами.

Кейт: Это было интересно. Мы не могли решить эту проблему. В то время я был знаком с Джоном Греем дольше, чем с Дженет, и проконсультировался с ним по телефону. Он рассмотрел и обдумал наши позиции и, как это не удивительно, не отдал предпочтения ни одному из нас.

«Кейт, — сказал он, — ты хочешь еще переживаний, встреч с другими женщинами, то есть хочешь оставаться в игре». — «Верно», — согласился я. «А ты, Дженет, хочешь от Кейта единобрачия. Твое желание, чтобы Кейт дал тебе ясное обещание, не нашло ответа». Было очень интересно услышать от него, как он таким образом дает власть Дженет, говоря: «Знаешь, ты можешь требовать этого и вправе хотеть от Кейта ясных обязательств».

Дженет: Джон сказал мне: «Ты слышала, Кейт просто сказал, что не готов к моногамным отношениям с тобой. Это тебя устраивает? Ты можешь с этим жить и продолжать с ним отношения?» Мне пришлось признать: нет, не могу.

Кейт: Тогда Джон ответил: «Вот и решение. Мне кажется, что вам придется расстаться. Надо выбирать».

Я полагаю, что мы это знали, но Джон просто описал ситуацию яснее, сильнее, чем мы ее видели, так что именно Дженет смогла услышать то, что сама не хотела откровенно признать.

Дженет: Да, он сделал ситуацию понятнее и так ее определил, что мы смогли постичь

истину отношений. Это был суровый урок, урок откровенности, которая, как известно, играет большую роль. Но если вы решили быть откровенными, то придерживаться этого принципа не так легко.

Кейт: Точно. Но Джон был прав. Мы не могли примирить наши позиции, поэтому разошлись.

Дженет: Меня печалило то, что мы теперь не вместе. И все-таки расставание придало мне силы. Мне сказали: ладно, при нынешнем развитии событий ты не получаешь того, в чем нуждаешься, значит, необходимы перемены. Мне кажется, во многих взимоотношени-ях люди просто плывут по течению. Но Джон показал мне, что у меня есть собственные нужды и я имею право на них. Хотя нам с Кей-том было тяжело осознать неизбежность разлуки, ведь мы по-настоящему любили друг друга, однако мы просто не были готовы подняться на следующий уровень.