Вирус «В-13» - Михеев Михаил Петрович - Страница 12

• Предыдущая
• 12/44
• Следующая

– В «лаборатории номер семь» производились опыты и исследования над ботулотоксином – колбасным ядом. Предполагалось использовать его в военных целях. Опыты затянулись, военные дела Германии пошли неважно, и тогда вы, предугадывая печальную развязку, решили заручиться поддержкой другого государства и продать ему секреты лаборатории. Но вам это сделать не удалось, вас поймали с поличным, и вы, спасаясь от кары, бежали к русским. – пока ничего не перепутала?..

С доктора Крейде уже слетела вся его заносчивость и невозмутимость. Он сидел, вобрав голову в плечи.

– Я продолжаю. По окончании войны начались расследования военных преступлений. Стали известны кое-какие данные о «лаборатории номер семь». Опыты с ботулотоксином велись на живых людях. А этими людьми были русские военнопленные. И тогда вы, боясь разоблачения и виселицы, бежали в западную зону Берлина, справедливо считая, что за прошлые грехи против побежденной Германии вас некому будет наказывать Вы скрылись и просидели опасное время у господина Эксона. Потом он направил вас ко мне. И так, доктор, согласны вы с изложенными фактами?

Доктор Крейде попытался как-то осмыслить свое положение, но в голову не приходило ничего, кроме панических разрозненных мыслей. Он молча вытер платком мокрые ладони и не сказал ни да, ни нет.

– Я хочу принять ваше молчание за положительный ответ, – продолжала женщина, усмехнувшись. – Вы можете не согласиться с такой биографией, она не из блестящих, я вас понимаю. В таком случае я сейчас же могу вернуть вам ваши документы. У меня, пока, нет надобности выдавать вас русским. – могу предоставить вас собственной судьбе. Выбирайте!

– Я… согласен, согласен, – наконец смог выговорить доктор.

– Я так и предполагала. Очень хорошо, считайте себя с сегодняшнего дня сотрудником клиники. Со всеми хозяйственными вопросами вы будете обращаться ко мне. Здесь называют меня фрейлейн Морге, я ничего не имею против, если вы будете называть меня так же. О вашем окладе мы договоримся особо.

– Благодарю вас, фрейлейн Морге, – доктор Крейде выпрямился в кресле и попытался вернуть остатки потерянною достоинства. – Простите, одно время я слышал имя профессора Морге?..

– Правильно, вы слышали о моем отце. Здесь вы будете заниматься в его лаборатории. С работой он познакомит вас сам… Теперь, самое главное, доктор Крейде, – женщина посмотрела на доктора твердым немигающим взглядом, возможно, что многое здесь вам покажется странным, – хотя вы кое-что и видели в пришлом, – но повторяю: возможно, что-нибудь вам покажется странным, или особенно интересным, то советую хранить все виденное и слышанное при себе. Предупреждаю, – голос фрейлейн Морге стал холодным, – не повторяйте своих любимых приемов, которые вы употребляли в прошлом. Здесь все может окончиться гораздо хуже для вас. Впрочем, – она поднялась с кресла и подошла к окну, у которого стояла перед приходом доктора, – наглядный пример всегда понятнее, – продолжала она, – подойдите сюда.

Доктор Крейде вскочил, правда, не так поспешно, как сделал это рыбоглазый служитель, но все же гораздо быстрее, чем бы он это сделал полчаса тому назад.

– Посмотрите вон на того человека, – сказала фрейлейн Морге.

Окно выходило во двор клиники, и доктор увидел на песчаной дорожке уборщика в золотых очках. Тот стоял на коленях и лопаткой разравнивал насыпанный на дорожке песок.

– Вы, может быть, слышали фамилию доктора Шпиглера?

– О да, фрейлейн Морге. – его очень хорошо помню, мы же учились с ним в одном институте, только он закончил его двумя годами раньше.

– И вы его не узнаете?

На лбу доктора Крейде гармошкой собрались морщины, он попытался сообразить, о ком идет речь. И поняв, бросил быстрый взгляд за окно и прошептал: – Не может быть!..

– Да, – как бы с сокрушением сказала фрейлейн Морге. – Да! Это он, тот самый доктор Шпиглер, с которым вы когда-то учились. Он был помощником, лаборантом у моего отца. То есть работал на том месте, на котором теперь будете работать вы, – уточнила она. – Он оказался чрезмерно общительным с посторонними людьми. Вот видите, как это повлияло на его здоровье.

Она опустила штору и отошла от окна. Доктор Крейде все еще не мог двинуться с места. Он попытался что-то сказать, но не мог проглотить комок, застрявший в горле.

– Я вас расстроила видом этого несчастного? – услышал он. – Право, мне очень жаль, доктор Крейде. Но, может быть, это пойдет вам на пользу…

На другой день фрейлейн Морге познакомила доктора Крейде с профессором.

– Папа, это твой новый помощник, доктор Крейде… Доктор Крейде, мой отец профессор Морге.

Мужчины пожали друг другу руки; профессор молча, доктор сказал учтивые, обычно говорящиеся в таких случаях слова.

– Представь себе, папа, доктор Крейде хорошо знал бедного Шпиглера. Они даже учились вместе.

– Очень хорошо, – пробурчал профессор. – надеюсь, с вами мы сработаемся?

Доктор Крейде что-то пролепетал в ответ. Перекошенное лицо Шпиглера снилось ему всю ночь. Профессор резко повернулся.

– Пойдемте, – бросил он уже на ходу. – покажу вам лабораторию. Не будем терять времени, у меня слишком много дел.

Они прошли по коридору и остановились перед низкой дверью в стене, похожей на вход в бомбоубежище.

Профессор нажал кнопку звонка, послышался приглушенный скрип железа по железу, и дверь открылась. Через высокий порог они вошли в комнату, совершенно без окон, освещенную плафоном, врезанным в низкий потолок.

Рослый служитель, открывший двери, молча достал из шкафа в стене длинные белые халаты с капюшонами.

Пока служитель завязывал им тесемки халата, доктор Крейде огляделся и понял, что это еще не лаборатория, За исключением круглого табурета на железной ножке и матово-белой раковины умывальника, в комнате не было другой обстановки. Лишь по углам стояли длинные, от пола до потолка, стеклянные трубки – мощные кварцевые горелки.

Служитель подал маску, похожую на газовую. Маска плотно закрыла нос и рот, капюшон халата нахлобучился на голову, на руки натянули длинные тонкие перчатки из пластмассы. Доктор Крейде почувствовал себя в такой одежде несколько тревожно. Он кое-что видел в «лаборатории номер семь», но такие предосторожности смутили даже его.

В стене открылась вторая дверь, тоже маленькая и массивная. Они прошли в нее, и дверь тотчас закрылась, плотно войдя в притвор резиновыми прокладками.

Это была лаборатория. Тишина. Полумрак. Единственное освещение настольная лампа, бросающая на пол кружок зеленоватого света.

Посредине комнаты стоял какой-то громоздкий предмет, – контуры его лишь угадывались в темноте. Он походил на гаубицу с толстым коротким стволом, направленным вверх. Доктор Крейде узнал в массивном предмете электронный микроскоп – прибор, позволяющий видеть самые малые существа, невидимые в обычный микроскоп, – фильтрующиеся вирусы.

Профессор Морге сел на круглый табурет у микроскопа, щелкнул выключатель, и по стенам вспыхнули красные газовые лампы.

Теперь доктор Крейде рассмотрел всю обстановку лаборатории: длинные мраморные столы, на них стеклянная и фарфоровая посуда, стройные ряды маленьких тонких пробирочек. У стены пять черных шкафов-термостатов, в которых микробиологи обычно выращивают культуры микробов. Чуть слышно пощелкивали электрические терморегуляторы, поддерживающие необходимую температуру; таинственно вспыхивали и гасли огоньки сигнальных ламп.

Профессор Морге резким, как и все его движения, жестом показал новому помощнику на высокий табурет у стола и, вскинув голову, рассматривал доктора Крейде несколько секунд.

– Расскажите мне, доктор, – произнес он приглушенным маской замогильным голосом, – что вы знаете о вирусе эпидемического энцефалита?

Не ожидавший экзамена доктор Крейде постарался вспомнить институтские лекции, – в практике своей работы с вирусом энцефалита он не встречался, – и наконец сознался, что он знает так мало, что не стоит и говорить.

• Предыдущая
• 12/44
• Следующая