Тюрьма особого назначения - Горшков Валерий Сергеевич - Страница 26
- Предыдущая
- 26/76
- Следующая
– Вы не торопитесь? Мы можем прямо сейчас пойти к вам? – настаивал Семен Аронович, и я согласился.
– В чем дело? – спросил я, как только мы отдалились от главного корпуса на достаточное расстояние и я мог быть уверен, что глядящий нам вслед охранник не может нас слышать. – Что-нибудь серьезное случилось?
– Да, вы правы, отец Павел, – доктор говорил шепотом. – И вы даже не представляете себе, насколько все серьезно! Но прежде чем я расскажу вам про ту ужасную ситуацию, в которой я оказался, вы должны мне пообещать, что все сказанное не пойдет дальше…
– Исповедь никогда не подлежит огласке, если только сам исповедующийся не пожелает обратного.
Мы пересекли тюремный двор и, не встретив ни единой души, зашли ко мне. Я предложил доктору сесть на стул, а сам расположился напротив, на кровати, не сводя с него вопрошающих глаз. Наконец Семен Аронович поднял на меня растерянно-блуждающий взгляд и произнес совершенно удививший меня монолог.
– Отец Павел, я – преступник, заслуживающий самого строгого наказания! Я достаточно долгое время продавал выделяемые мне для медицинских нужд ампулы морфия и имел за них довольно приличные деньги. Случилось так, что моим покупателем был человек, связанный с какой-то бандитской группировкой. До вчерашнего дня я об этом даже не догадывался. Я думал, что этот человек – такой же, как и я, врач, получающий мизерную зарплату и желающий хоть как-то улучшить свое материальное положение. Пусть даже таким, не слишком чистоплотным, способом. Сами знаете, какое сейчас трудное время! Но вчера, когда я получил новую партию медикаментов и принес ему на продажу морфий, в его кабинете меня поджидал совершенно незнакомый мужчина, явно принадлежащий к организованной преступности. Он в ультимативной форме потребовал от меня, чтобы я пронес в тюрьму ампулу с вирусом гепатита А и разбил ее в камере номер восемь, где содержится бывший банкир и главарь банды Тимур Завьялов. – На лбу у доктора выступил пот, руки его дрожали. – Сразу же после установления диагноза таких больных, согласно инструкции, следует незамедлительно отправить на лечение в областную тюремную больницу, в Вологду. А сбежать оттуда – дело техники. Это вам не тюрьма особого назначения… Понимаете, о чем я говорю?
– Конечно, доктор. Продолжайте!
– Если я откажусь выполнить «их» условия и Завьялов не заболеет гепатитом и не окажется за пределами острова, мне и моему знакомому, который лишь под давлением обстоятельств был вынужден сдать меня дружкам Завьялова, грозит гибель. Если же я расскажу о шантаже и планируемом побеге заключенного полковнику Карпову, то и при таком раскладе живым из этой передряги мне не выбраться. Уж точно не выбраться! У меня только один путь к спасению, только один… – Доктор умоляюще посмотрел мне в глаза.
– Какой же именно?.. – Я не догадывался, какой хитроумный ход придумал Семен Аронович, чтобы спасти свою голову, но уже понял, что в предлагаемом им спектакле одну из главных ролей придется сыграть мне.
– Я подумал, отец Павел, что если Завьялов действительно заболеет гепатитом и его переведут в городскую тюремную больницу, но ему не удастся сбежать, поскольку попытка побега будет жестко пресечена, в таком случае у меня есть шанс… Бандиты не дураки и прекрасно поймут, что единственный способ вызволить своего дружка упущен ими безвозвратно. Даже если представить себе, что после неудачной попытки побега Завьялова все же оставят в больнице, то ему уж точно постараются обеспечить такую охрану, что о побеге можно забыть. Да и с меня взятки гладки – я сделал все, что в моих силах. – Доктор развел руками. – Вся загвоздка такого плана состоит в том, чтобы… – Доктор замялся. – В общем, в больнице вместе с Завьяловым должен очутиться человек, знающий о том, что заключенный специально заражен инфекционной болезнью. Этот человек, следовательно, должен быть и в курсе того, что в самое ближайшее время будет предпринята попытка освободить Завьялова. Механизм побега, скорее всего, ими заранее отработан. Возможно, они подкупят несколько человек из медицинского персонала и охраны. К новому «пациенту» первое время всегда повышенное внимание, потом оно постепенно притупляется. Особенно если больной оказывается спокойным и послушным. Попытка побега будет предпринята, как я думаю, где-то в коротком промежутке в два-три дня между выздоровлением и отправкой обратно на Каменный. Деталей побега я, естественно, знать не могу. Главное, чтобы они стали известны человеку, находящемуся вместе с Завьяловым в больнице. Он должен заранее знать, что и когда должно произойти…
– Вы действительно попали в чрезвычайно неприятную ситуацию, Семен Аронович, если не сказать больше, – ответил я, чрезвычайно удивленный изощренностью ума тюремного доктора. – То, что с вами произошло, есть не что иное, как кара небесная за грех торговли ядом, убивающим миллионы людей во всем мире. Согласен, что единственный для вас способ избежать смерти – это не допустить побега Завьялова. Но для этого, возможно, есть гораздо более простое решение, чем специально заражать его инфекционной болезнью, направлять в тюремную больницу Вологды, а после пытаться не допустить, чтобы он оказался на воле. Можно поступить иначе…
– Поздно, отец Павел! – Доктор опустил голову, якобы заинтересовавшись состоянием шнурков на своих ботинках. – Уже слишком поздно…
– Как поздно? О чем вы говорите? – резко спросил я, уже догадываясь, к чему он клонит.
– Уже слишком поздно, – повторил доктор, едва шевеля губами. Он поднял на меня бледное лицо и произнес, выделяя каждое слово: – Два часа назад я разбил ампулу с вирусом гепатита в камере, где сидят Завьялов и Дронов, и незаметно вылил ее содержимое в кружку с водой Завьялову. Через неделю или чуть позже у него поднимется температура, появятся тошнота и рвота. А еще через несколько дней, когда пожелтеет кожа, я поставлю диагноз «гепатит». Если Завьялова не переведут в тюремную больницу и не начнут интенсивное лечение, у него откажет печень. Но, думаю, до этого не дойдет…
– Зачем вы это сделали, доктор?! – Я готов был броситься на него с кулаками, лишь бы выплеснуть весь закипевший во мне гнев. С момента моего пребывания в тюрьме это был уже третий случай, когда я, после многолетнего перерыва, очень жаждал применить грубую физическую силу.
– Простите меня, батюшка, но иного выхода у меня не было. Не знаю, что вы хотели предложить, но теперь это уже не имеет значения. Остался лишь вариант, о котором я вам только что рассказал. Вариант, при котором помочь мне и моему другу остаться в живых и не допустить побега убийцы, на счету которого не меньше десятка трупов, можете только вы один! Еще раз простите меня, но… Но я не хочу в тюрьму! Я не хочу умирать! Не хочу!
– Успокойтесь немедленно! – Я встал, подошел к доктору и тряхнул его за плечи. – Не хватало только, чтобы вы сейчас закатили истерику!
Семен Аронович посмотрел на мои руки, несколько раз переведя взгляд с одного запястья на другое, а потом неожиданно сжал их в своих дрожащих ладонях.
– Если бы я не был уверен, что вы можете мне помочь, отец Павел, я не стал бы сюда приходить. Вы единственный человек, который может предотвратить сразу три преступления – два убийства и побег особо опасного преступника, у которого руки по самые локти в крови! И это не считая жертв, что, возможно, появятся во время побега Завьялова из больницы!.. Иного выбора, чем согласиться на мое предложение или, зная все, позволить людям погибнуть, у вас просто нет…
Я с удивлением заметил, что в голосе доктора, еще недавно просящем и неуверенном, начинают проскальзывать жесткие нотки.
– Конечно, если вы надумаете доложить полковнику Карпову о готовящемся заговоре, то тем самым вы тоже сможете предотвратить побег Завьялова и вдобавок выведете на чистую воду незадачливого торговца наркотиками, из-за своей неуемной жажды денег попавшего в ужасную передрягу. Но тогда вы нарушите клятву, данную перед Богом, и перестанете быть священником. Хотя где гарантия, что вы на самом деле им являетесь? За всю свою сознательную жизнь я, знаете ли, ни разу не встречал священника, который владел бы приемами рукопашного боя лучше, чем бойцы специального подразделения охраны МВД! Если вы истинный священник, то согласитесь мне помочь. Если нет, – Семен Аронович тяжело вздохнул, – то мне больше не на кого уповать… До свидания, батюшка! Надеюсь, я отнял у вас не слишком много вашего драгоценного времени… Хотя что значит время для человека, который всю свою сознательную жизнь готовится к встрече с вечностью?..
- Предыдущая
- 26/76
- Следующая
