Тройка с минусом, или Происшествие в 5 «А». - Пивоварова Ирина Михайловна - Страница 4

• Предыдущая
• 4/26
• Следующая

Вид у Тоси был ликующий. В поднятой руке что-то блестело красным блеском. Рыжие волосы её сразу, как будто только того и ждали, загорелись на солнце.

— Что у меня есть! — кричала Одуванчикова, подскакивала и размахивала в воздухе рукой.

Пантелеева перестала вытирать доску. Рука Фёдорова с перочинным ножом застыла в воздухе.

— Чего?.. Чего?.. — подскочили к Тосе Гвоздева с Собакиной.

Даже Агафонов и тот с заинтересованным видом уставился на Тосю.

«Так, — подумала Аня. — Сейчас опять будет хвалиться какой-нибудь ерундой! Как позавчера. Притащила в класс открытки с киноартистами… Гвоздева с Собаки-ной, конечно, в восторге были…»

— Ну покажи, покажи! — кричали Гвоздева с Собакиной. — Покажи, что у тебя…

А Тося смотрела на Аню и, приплясывая, направлялась к ней.

Подойдя к Ане, Тося опустила руку, разжала ладонь… и все, кто был в классе, устремились к Тосе.

— Видали? — говорила Тося, показывая коробочку всем, но обращаясь только к Ане. — Видали, что мне из Японии привезли? Ну

— Во даёт! — зачарованно произнёс Фёдоров. — А открыть можно?

— Открывай! — милостиво разрешила Тося.

И тут все ахнули.

Толстенные фламастеры блестели в коробочке. Золотые японские иероглифы вились по их зелёным, красным, синим, жёлтым и фиолетовым спинам.

— Вот это да-а! — сказал Фёдоров. — Красотища-ща!

— Это мне дядя Коля привёз! — торжествовала Тося.

— Потрясающие карандашики! — сказала Пантелеева.

— Да какие же это карандашики! Это фламастеры! Это мне дядя Коля из Японии привёз!.. Ань, посмотри, какие красивые!

Волей-неволей Аня взглянула на фламастеры. Они действительно были прекрасны. Но почему обязательно надо хвалиться?

— Интересно, зачем ты их принесла? — сказала Аня.

— Как зачем? — растерялась Тося. — Они тебе разве не нравятся?

— Они керосином пахнут, — сказала Аня. — Убери их, пожалуйста. И вообще скоро уроки начнутся. По-моему, давно пора всем по местам садиться.

Такого поворота дела Тося никак не ожидала. Она вдруг ужасно покраснела.

Ира Сыркина с удивлением взглянула на Аню Залетаеву.

— Ну и что же, что керосином пахнут? — сказала Ира Сыркина.

— И очень даже хорошо, что пахнут! — сказала Пантелеева.

— Да замечательно они пахнут! — воскликнули в один голос Гвоздева с Собакиной. — Не слушай её, Тоська! Она думает, если она староста…

— У нас в школе нельзя фламастерами рисовать, — упрямо сказала Аня. — Убери их.

Из глаз смертельно обиженной Тоси уже готовы были брызнуть слёзы.

— Ну и пусть нельзя! — закричала она. — А я всё равно буду!

«Вот сейчас я ей и скажу! — подумала Аня. — Пусть знает. Пусть при всех услышит». Она даже встала.

— У нас никто фламастерами не рисует, — сказала она. — И ты не будешь. Я знаю, для чего ты их принесла. Для того, чтобы похвастаться! Ты несерьёзный человек! Ты легкомысленная! Ты все уроки болтаешь! Ты совершенно не интересуешься учёбой. И если ты так будешь вести себя дальше, то я, как староста, поставлю о тебе вопрос на классном собрании!

Тося слушала всё это, вытаращив глаза.

Столпившиеся вокруг пятиклассники с удивлением взирали на эту сцену.

— А ты… — закричала Тося, — ты… вредина! Воображала! Я хотела с тобой дружить, а теперь ни за что не буду! Ты… ты… «классная доска», вот ты кто! Тебя все в классе «классной доской» зовут, поняла?..

В глубокой тишине, наступившей вслед за этим, Аня услышала, как за её спиной тихо хихикнула Гвоздева.

На переменке огорчённая Тося отправилась в буфет. На лестнице её нагнал Спичкин.

— Брось! — сказал Спичкин. — Не обращай ты на неё внимания! Мы её всё равно переизберём. Тоже мне староста! Не может поход в театр организовать!

— При чём тут театр? — сказала Тося.

— Как это при чём?! Очень даже «при чём»! Я ей сколько раз говорил: надо пойти на «Преступление и наказание»… А она ни в какую! Это, говорит, для взрослых. Нас, говорит, не пустят. Отговаривается, понятно?.. А ты куда, в буфет?

— Да, — сказала Тося.

— А где эти твои японские… как их?..

— В портфеле, — сказала Тося и вздохнула.

— Замечательная всё-таки страна — Япония! Там преступников много. Там на каждом шагу преступники. Эх, и жить там интересно!

— Откуда ты знаешь? — сказала Тося, становясь в очередь.

— А я кино японское видел. В одном кино пять убийств. А там сыщик один был… Он идёт, а он навстречу… Он пистолет выхватил — и за ним… А он как бросится — и в реку!.. А там лодка плыла. Он ка-ак выстрелит!.. А он ка-ак прыгнет прямо из лодки на берег — и бежать… А он за ним… А тут этот, с ножом… А он ка-ак ему даст!..

Они взяли два чая и два винегрета и сели за стол.

— Я, между прочим, тоже одного преступника выследил, — сказал Спичкин.

— Ну да?! — Тося вытаращила глаза и забыла про ссору.

— Провалиться мне на этом месте! — сказал Спичкин. — Его портрет на всех улицах висит. Его милиция уже два года ищет!

— А как же ты его выследил? — изумилась Тося.

— Я его давно выслеживал, — сказал Спичкин. — Я все его приметы в тетрадку списал и наизусть выучил. Только мне всё не везло. Никак его не мог выследить! А тут пошёл в магазин, смотрю — он! Я его сразу узнал. Лицо круглое, волосы светлые, на левой щеке родинка… Я за ним… А он идёт, делает вид, что просто так, погулять вышел. А потом раз — в подъезд зашёл. Я за ним. Он лифт стал вызывать. Ну, думаю, от меня не уйдёшь! Не на такого напал. Не подумай, что я побоюсь с тобой в одном лифте ехать!..

— И поехал?!

— Поехал! — сказал Спичкин. — Он знаешь как на меня всю дорогу глядел? У меня прямо мурашки по спине ползали! Я думал, он меня прямо тут, в лифте, убьёт…

— Ой! — Тося схватилась за щёки. — Алик, и как ты решился!.. А дальше что было?

— А дальше он из лифта вышел, а я нарочно поехал на один этаж выше. Смотрю сверху: он на площадке постоял, оглянулся — и как шмыгнёт в дверь!

— Ой! — опять сказала Тося. Про винегрет она забыла. Глаза у неё блестели, как у Спичкина. Чай стыл на столе.

— Тогда я спустился, — продолжал Спичкин, — и осторожно, на цыпочках, подошёл к двери. Смотрю — на двери написано: «А. П. Тарасов». Ага, думаю, меня не проведёшь! Ты, думаю, нарочно фамилию поменял! Нам твоя настоящая фамилия известна. Мишкин твоя фамилия, а вовсе не Тарасов. И. В. Мишкин. Понятно?.. Вот только я глаза не разглядел. Там написано — серые, а я не разглядел, какие у него. В лифте темно было.

— С ума сойти! — сказала Тося. — Просто с ума сойти!

— Ещё бы! — сказал Спичкин. — Ты что, не будешь винегрет? Я могу доесть.

— Доедай, — сказала Тося. — Алик, а ты не можешь мне показать этого преступника?

— Показать? — задумался Спичкин. — Нет, не могу.

— Ну, Алик, — взмолилась Тося, — ну пожалуйста! Я тебе за это чего хочешь дам! Ну хочешь «Два капитана»?

— Мне «Два капитана» не нужно. Мне бинокль нужен, издалека наблюдать. Есть у тебя бинокль?

— Есть. Но только не насовсем, — сказала Тося.

— Ладно, — сказал Спичкин. — Договорились. Уж в бинокль-то я разгляжу, какие у него глаза.

• Предыдущая
• 4/26
• Следующая