Большая книга ужасов-10. Месть крысиного короля. Доктор-мумия. Костыль-нога. Вечеринка для нечисти - Некрасова Мария Евгеньевна - Страница 17

• Предыдущая
• 17/47
• Следующая

Соврал мумия: выжженная пасть болела, как будто я поужинал муравьями. Я сидел на кровати и смотрел в окно. Во дворе никого не жрали, что радовало. Конфетного дождя тоже не наблюдалось. Значит, это предсказание доктора сбываться не хочет. Непонятно. Может, сбывается только плохое? Или только то, что связано с конкретными живыми людьми, а не с явлениями природы, школой...

– Задерни штору, Леха! Фонарь в глаза! – Серый, мой сопалатник, которого рвало червями, болезненно поморщился и укрылся с головой.

Задернул, уже задернул. Если будет конфетный дождь, я и так услышу, по шелесту фантиков. Пускай поспит парень, вымотался, небось.

Я уже успел со всеми познакомиться в палате: Серый здесь самый адекватный, потому что лежит недолго, всего неделю. Он пришел с флюсом, и ему, как мне, выжигали червей. А потом Серега имел неосторожность травануться больничной кашей, и доктор-мумия поставил новый диагноз: «Черви попали в желудок». Теперь Серега плюется червями и надеется на лучшее. Кирюха, который отрывал себе голову, зашел сюда всего-то подправить отколовшуюся пломбу и остался на три месяца, потому что доктор сказал, что дурная голова его погубит. Вану повезло меньше всех: ему надо было удалить зуб, и Дупло, в своих лучших традициях, работал без анестезии. Конечно, Ван вел себя неидеально, и док решил, что в него вселился бес. Беса периодически изгоняют, но он упорно возвращается обратно, потому что операция по изгнанию тоже болезненная, и Ван не упускает случая побрыкаться и покусаться.

Все это мне рассказал Серый, пока Федор с Геннадием ловили Вана, чтобы уложить спать. Сами Кирюха с Ваном, по Серегиным словам, уже давно ни с кем не разговаривают. Истории их болезней он узнал от Федора. Да, еще Серега поведал мне тайну саркофага в кабинете мумии. Оказывается, кое-кому не дают покоя лавры Диогена, и доктор каждое утро перед обходом запирается в саркофаг, как в бочку, чтобы поработать над каким-то научным трудом.

Пялиться на задернутую занавеску было совсем неинтересно. Посмотрел на спящих сопалатников – тоже неутешительное зрелище. Спать не хотелось, хотелось конфетного дождя и домой. Особенно домой – там плюшки есть, так что бог с ним, с дождем. Почему он не идет, а в моих соседей вселяются бес и черви, я, кажется, догадался. Соседи – люди, более того, они – пациенты, а Геннадий – его, мумии, помощник. Поэтому на них на всех и распространяется материализация докторовых глупостей. Конечно, если бы у него была власть над чем-то или кем-то, кроме ближнего своего, Дупло бы мир перевернул: уничтожил все стоматологические кресла и унитазы. От этого открытия мне, конечно, стало легче: надо спасать не мир, а всего-то себя, сопалатников, Геннадия и тех потенциальных пациентов, которым может взбрести в голову однажды заглянуть в эту клинику.

– Кто не спит? – раздался в темноте голос.

Вспомнишь Дупло, вот и оно, здрасьте. На пороге стоял док, собственной персоной. Ему-то чего не спится?

– Я выписал Сашу, – сказал мумия. – Он выздоровел и больше не слушается меня.

– Вам что важнее, чтобы выздоровел или чтобы слушался?

– Не передергивай. Я знаю, что на тебя напала хандра.

– Откуда?

– Оттуда. Я тут кто, по-твоему, врач или цирюльник? Я знаю все, что у тебя болит, не болит и собирается заболеть. Ты лишь нацелился уколоть палец, а мне уже больно за тебя. Ты еще разбегаешься, чтобы треснуться лбом об стену, а моя голова уже трещит. Неужели ты после этого сомневаешься в справедливости моих диагнозов?

Сомневаюсь, и еще как! Если бы он, как мы, страдал червями во рту, это было бы видно.

– Я каждый день выжигаю, для профилактики, – понял мои сомнения доктор. – И бесов изгоняю по утрам, и еще много чего... А ты не ценишь, мальчишка!

Не ценю, что правда, то правда. Потому что червяков во рту не бывает, они появляются только по волшебному велению доктора. Но говорить об этом вслух – смерти подобно. Скажет еще, что в меня вселился бес...

– Поэтому слушай меня, и выздоровеешь, – резюмировал доктор. – У тебя хандра, тебе надо выпить отвар. Пойдем, Геннадий тебе приготовит.

И я поплелся с ним.

Док не прогадал: лучшее средство от хандры – смотреть, как готовит осел. Геннадию было неудобно держать поварешку копытами, он обмотал ее хвостом и стал помешивать воздух у котла, потому что стоял, повернувшись к нему попой, и не видел, что делает.

– Мимо, Геннадий, – скорректировал действия помощника Дупло.

Осел и сам сообразил, что мимо, но разглядеть, где находится котел, по-прежнему не мог: стоило ему повернуться, как хвост и поварешка тоже поворачивались – в сторону от котла. Провальсировав пару раз по лаборатории, осел сообразил: расставил передние ноги пошире, просунул между ними голову и из-под брюха наблюдал, что там делает его хвост с поварешкой.

Меня посадили на банкетку, сказали: «Не мешай», – и я добросовестно не мешал.

Потом Геннадию понадобились какие-то порошки из больших банок. Взять ложку зубами он то ли не догадался, то ли не захотел, черпал из банок ушами. А что, большие, удобные! Травку для отвара он чуть не сжевал, но вовремя спохватился, что это не ему. Кому – я старался не думать. Не очень-то приятно пить отвар, который осел мешал хвостом.

– Вот и готово, – обрадовался доктор-мумия. Зачерпнул поварешкой и протянул мне: – Пей.

Я зажмурился. По крайней мере дохлых тараканов здесь нет – Геннадий готовил при мне, я бы увидел. Отхлебнул: непонятно что и немножко мяты. Сносно. Сразу захотелось петь, плясать и лечить зубы.

– Вот и славно, – подмигнул Дупло. – Пойдем еще раз червячков выжжем!

А конфетный дождь так и не начался.

– Всех предать огню и мечу! – радостно крикнул Ван и принялся ритмично стучать «уткой» об пол: – К оружию! Власть советам! Зарплату шахтерам! Абырвалг!

Кажется, пора вставать.

– Иду-иду, не ори! – раздалось от двери.

Вошел Федор с утренней кашей и первому дал тарелку Вану, чтобы он заткнулся. Вторую поставил на тумбочку рядом с Кирюхиной кроватью. Хотел предложить Сереге, но, получив на ботинок порцию червяков, плюнул и оставил тарелку на подносе. Мне тоже поставил на тумбочку и скомандовал:

– Подъем!

Я отпихнул ногами одеяло и уставился перед собой.

Ван сидел на полу. В одной руке он держал тарелку, в другой «утку» и рассеянно заглядывал то в одну, то в другую. Наверное, ему было непонятно: стучал вроде уткой, а кашу почему-то дали в тарелке... Подтверждая мою догадку, он поставил «утку» на пол и нацелился было переложить туда кашу, за что получил подзатыльник от Федора:

– Я те похулиганю!

– Сам дурак! – обиделся Ван. – Инквизитор обугленный! – всхлипнул и принялся за еду.

У меня во рту все еще болело, поэтому кашу я проигнорировал. И Серый с Кирюхой тоже – у них были свои причины.

Кирюха изобрел новый способ отрывания головы: разогнул железные прутья на спинке кровати, засунул туда многострадальный свой череп, согнул обратно и стал пятиться, отрывать голову, зажатую прутьями. Ничего у него не получалось: Кирюха пятился, а койка ехала за ним.

– Дай помогу, братан! – Ван радостно плюхнулся на Кирюхину койку, прихватив с собой тапочки и «утку» для весу. Кирюха попятился, Ван в койке поехал, как Емеля на печи: – Эх, тачанка-ростовчанка...

Где только песен таких наслушался?

Безрадостное вообще-то было зрелище. Один Серега нормальный. Если, конечно, можно назвать нормальным человека, который с самого утра сидит на полу, плюется червяками и между делом пытается мило беседовать:

– По-моему, группа «Белки» – это (буэ-э!) то, что осталось от «Сатисфакции» после того, как они (буэээ!) распались. Взяли пару новых музыкантов – и готова группа. Больно рожи у них (буээ!) знакомые. Тебе не кажется?

Я кивнул: рожи у них действительно «буэ!»

• Предыдущая
• 17/47
• Следующая