Фраера - Горшков Валерий Сергеевич - Страница 43

• Предыдущая
• 43/83
• Следующая

– Когда Сережка сказал, что приедет и заберет чемодан, – продолжал Красиков, – я подумал – ну и что, может, понадобился срочно? Но едва увидел его лицо – белое, испуганное, – понял: случилась беда!.. Я спросил у него, в чем дело, но разве из Павлова что-нибудь вытянешь?!

– Да уж…

Я снова и снова поражался, как Сергей смог после такой массированной бандитской обработки не проболтаться быкам Профессора о местонахождении золота. Но потом вспомнил про Иру, и все стало понятно. Не мог он этого сделать, не увидев невесту живой и здоровой своими глазами. Хаммера хотели взять на понт, но он разобрался что к чему.

– Сергей взял дипломат, дал мне эту хреновину, – Красиков кивнул на лежащий перед ним индикатор радиомаячка, – и сказал, что если не даст о себе знать до вечера, чтобы я обязательно нашел тебя и передал лично в руки. А потом прыгнул в свою новую «девятку» и умчался, только пыль столбом.

Батя отпил пару глотков чая, поставил стакан на место и посмотрел на меня с улыбкой.

– Но мне стало интересно, что же это за штучка такая ценная, что ее нельзя в квартире оставить? Я, каюсь, почти сразу же после отъезда Сережки пошел прямиком к Рудику и спросил, шо це таке и для чего применяется. А он мне говорит – это, мол, Батя, пеленгатор, работающий от батарейки, и если где-то стоит мини-передатчик, то хреновина эта точно покажет его местонахождение. У него, говорит, приятель один зимней рыбалкой промышляет, регулярно мотается на Чудское озеро. И есть у него хорошее местечко, где рыба постоянно стоит, вроде как яма. А ты вот попробуй, найди ее вслепую, даже зная примерное местонахождение! Озеро-то большое, а яма – пять на пять метров! Вот и придумал тот мужик хитрую систему. – Глаза Красикова, как у мальчишки, увлеченного собиранием конструктора, моментально заблестели. – Сделал ему один спец, работающий на оборонном заводе, маленькую штучку на батарейке, герметичную, которую рыболов опускает в воду, а потом, через неделю или через два месяца, спокойно находит это место при помощи вот такого пеленгатора…

Дмитрич взял пластмассовую коробочку в руки и повертел в руках. Потом протянул мне.

– А тут как раз команда поступила – нужно милиции жмурика поискать в районе парка отдыха, возле устья. Вроде как криминалы раскололись, что бросили его там с кирпичом на шее… Сел я, значит, на «Фламинго», а сам время от времени ради интереса включаю искатель и проверяю его во все стороны – не поймает ли чего?.. Дошли мы, значит, до нужного места. Бандит, тот, что бедолагу в реке топил, стал с милицией о чем-то разговаривать, а я взял да и нажал на кнопочку. Потом, когда хреновина засигналила, едва не выронил ее в воду. Я ведь как раз за погружением наблюдал, а то получится, как тогда, с Серегой, воздух перекроют… – Батя покачал головой и взял папиросу. Он принципиально курил только «Беломор». – Интересно мне, понимаешь, стало! Что же, думаю, такое спрятали Серега с Глебом почти на самой середине Невы, на фарватере? Думал, думал, а потом взял, надел рыжий комбинезон, шлем-«трехболтовку» и…

– Вы?! – Я по-настоящему удивился, ведь старику Дмитричу не на глубину, а на пенсию уже давно пора. – Опускались сами?.. А как же кэп?

– Не было его, – озорно отмахнулся Красиков. – Я да Витька Довченко, вот и все командиры! – Батя затянулся, выпустил сноп дыма, постучал пальцами по обшарпанной крышке стола и продолжил: – Поначалу, конечно, светляки перед глазами заплясали. Все, думаю, не смогу глубже спуститься. Ан нет – повисел немного на самой нижней ступеньке трапа и решил все же рискнуть. Была не была!..

Старик, видимо, мысленно заново переживал свое недавнее погружение, имевшее место быть после перерыва в десяток лет. На его впалых щеках появился румянец, он то и дело облизывал пересохшие от возбуждения и едкого «цеткинского» табака губы и качал головой из стороны в сторону.

– Сначала заблудился я, а потом все же отыскал нужное место. Как увидел – буксир лежит и трос рядом с ним, сразу вспомнил про «Волго-Балт» и ваше с Серегой погружение. Вспомнил про то, как вы с Хаммером… – Дмитрич усмехнулся, произнеся намертво приклеившуюся к Павлову кличку, – говорили кэпу про какой-то там железный ящик, вывалившийся из трещины.

Батя затушил папиросу в сделанной из пивной банки пепельнице и, поломав пополам бумажную гильзу от «Беломора», одним залпом допил из стакана остатки чая, а потом посмотрел мне в глаза.

– Беру ящик, открываю, а потом на полном серьезе решаю, что у меня, старика, от перегрузки… как это вы, молодежь, любите говорить – крыша поехала?

Я непроизвольно рассмеялся и утвердительно кивнул. Дмитрич был мужик не промах, это точно!

– Аж дух захватило!.. Надо же, думаю, чего учудили, шалопаи… В общем, поднялся я обратно на «Фламинго», комбинезон снял, пеленгатор ваш спрятал от греха подальше, а вечером того же дня взял наш спасательный катер, двух молодых матросиков – и обратно, осуществлять подъем. Понял я, что у вас, дорогие мои, за неприятности случились!.. А поэтому лучше будет, если весь этот Эрмитаж полежит пока у меня в сейфе, где до того хранился ваш дипломат. Кстати, там ведь деньги были за проданную часть золотишка, а?

– Да, деньги. Деньги… Мы решили не брать все сразу, оставили на потом. Если бы не пеленгатор, разве кто-нибудь смог бы найти наш маленький банк?

– Наверно, нет, – согласился Красиков и снова взял папиросу из разорванной пачки на столе. – Ну, а теперь, дружок, давай говори, что с вами стряслось? Может, я чем помогу.

– Теперь уже вряд ли. Мы справились сами. Правда, не все вышло так гладко, как могло быть.

И я во второй раз за сегодняшний день рассказал нашу невероятную историю.

Старик выдвинул один из ящиков стола, положил перед собой номер «Молодежки» и спросил:

– Вы что-нибудь решили насчет дальнейшей судьбы клада?

– В последние сутки у меня как-то не было времени над этим размышлять, – ответил я, усмехнувшись. – А вообще-то, хотели перевести его в баксы и организовать спортивно-оздоровительный комплекс. Но сейчас, после всего, что случилось… – Я медленно покачал головой и покусал нижнюю губу. – Не в Эрмитаж же его сдавать! То, что подешевле, я уже продал, остались серьезные вещи, их так, на дуру, не реализуешь. Если, конечно, не горишь желанием снова пережить нечто подобное, – я кивком головы указал на дверь, имея в виду спящего в лазарете Сергея.

– Понятно, – согласился Красиков, и на его лице вдруг появилась улыбка заговорщика. – Отдавать, разумеется, глупо, но вот продать в Эрмитаж ювелирные изделия, представляющие художественную ценность, – совсем другое дело. Прочитай-ка вот эту статью, – Батя ткнул пальцем в газетный разворот, – а потом скажи, что ты по этому поводу думаешь. Только не торопись, дело-то серьезное. А я пока не буду тебе мешать, пойду к дежурному по части. Надо обговорить с ним, что сказать кэпу по поводу твоего друга.

Красиков встал из-за стола, смахнул с него ладонью крошки печенья и направился к двери своей маленькой каморки при складе, а я углубился в чтение.

И по мере того как мои глаза сбегали по аккуратным газетным столбцам все ниже и ниже, я начинал соображать, что у нас действительно есть шанс решить проблему с оставшимися ценностями, большинство из которых, несомненно, стоили многие тысячи, если не десятки тысяч долларов.

В статье сообщалось об уникальном в истории событии.

Некто граф Перевезенцев, скончавшийся в конце прошлого года в Бразилии, куда уехал сразу же после «победы революции» в России, оставил после себя большую коллекцию ювелирных украшений, представляющих огромную художественную ценность.

Согласно завещанию девяностотрехлетнего графа, вся она передается в безвозмездный дар питерскому Эрмитажу.

Сообщалось, что бразильские спецслужбы хотели спустить на тормозах это дело, ибо тогда страну должны были покинуть миллионы и миллионы долларов в виде золота, серебра и драгоценных камней, но наш вездесущий КГБ вцепился мертвой хваткой и вырвал-таки лакомый кусок у жадных до чужого добра латиносов.

• Предыдущая
• 43/83
• Следующая