Дискета мертвого генерала - Горшков Валерий Сергеевич - Страница 44

• Предыдущая
• 44/85
• Следующая

– Ты его знаешь?! – проорал он, встав из-за стола и вплотную приблизившись к едва не теряющему сознание Альберту. Калека что-то тихо промычал и едва заметно кивнул. – Кто это?! – еще громче и резче спросил полковник. В этот миг он сильно напоминал эсэсовского палача, с закатанными по локти рукавами и звериным лицом.

– Бо… бо… бров… Нач… аль… ник охраны… базы…

– Какой базы?! – Лицо Жарова стало краснеть прямо на глазах.

– Ма… фии… В Кар… па… тах…

Альберт прикрыл веко, из его рта потекла струйка крови, и он безвольно свесил голову, потеряв, вероятно, в который уже раз за последние часы, сознание. Полковник вздохнул, выдохнул, словно выпустил тугую струю воздуха из кузнечных мехов, снова сел за стол и выжидательно посмотрел на меня. Я молчал.

– Еще вопросы будут, Валерий Николаевич, или перейдем к делу? – наконец заговорил он.

– Вы считаете слова этого несчастного парня, избитого и покалеченного вами только за то, что он продал мне пистолет, правдой?! Да он сейчас маму родную не узнает, не то чтобы соображать нормально!..

На роже Жарова проступила не просто злость – ярость. Он резко вскочил из-за стола, едва его не опрокинув, и заорал, брызгая во все стороны слюной:

– Возьмите этого… этого… ублюдка и бейте до тех пор, пока не сдохнет! А после того как сдохнет, бейте еще два часа! У меня, су-у-у-ки, даже мертвые говорят правду, а не только такие упертые скользкие гниды, как это говно! – Но, вопреки моим предположениям, он имел в виду совсем не меня, а Альберта, так как короткий и толстый, как сарделька, палец, слегка зависнув возле моего носа, вдруг уставился именно на него, с трудом удерживаемого в вертикальном положении мощным двухметровым омоновцем.

Но не успела еще охрана уволочь впавшего в забытье рыжего, более напоминающего непрожаренный стейк, чем человека, как полковник поменял свое решение.

– Стойте! Борис, давай прямо здесь. Пусть гражданин Бобров-Полковников посмотрит, какая его ожидает участь, если он не захочет говорить правду о последних семи месяцах своей жизни на карпатской базе. Помнишь, как вы работали китайца? Вот, давай в таком же духе. Только помедленней, чтобы развлечение не закончилось слишком быстро.

Судя по виду, Жаров был доволен своей выдумкой. Верзила Борис отреагировал на слова командира только тем, что поднял взор к потолку, где возле болтающейся прямо на электропроводе лампочки был прочно вцементирован металлический крюк, потенциально служивший для крепежа более приличного осветительного прибора, чем простой пластмассовый патрон. Второй охранник взгляд Бориса понял без лишних слов, вышел и вернулся уже с мотком тонкой стальной проволоки. Далее они действовали с уверенностью безмозглых мешков, состоящих исключительно из груды мускулов, кучи костей и одного-единственного условного рефлекса – беспрекословно исполнять любые приказы командира.

Альберт только начал приходить в себя, как ему тут же крепко стянули за спиной запястья, протянули проволоку через крюк в потолке так, чтобы поднять руки как можно выше, но чтобы ноги жертвы все еще касались пола. Он никак на это не отреагировал, потому что вообще «потерялся» и уже не мог реально воспринимать происходящее вокруг, хотя совсем скоро его лишенные доступа крови кисти стали сначала красными, потом – синими. Еще полчаса в таком состоянии, и они превратятся, подобно изуродованному ранее глазу, в отработанный материал. Только вот в чем вопрос: проживет ли сам хозяин эти тридцать минут?

– Начинайте, – небрежно приказал Жаров, и четыре массивных кулака с набитыми до нечувствительности «кентусами» тотчас вгрызлись в и без того истерзанное донельзя тело.

Я напрягся так сильно, что любой клеткой своего организма стал ощущать ускоряющийся с каждой секундой пульс. Мне было глубоко плевать на Альберта как на личность, но своими глазами наблюдать пытку не хотелось. Едва я попробовал опустить взгляд, как это сразу заметил полковник. Он, до сих пор стоящий прямо напротив меня у двери и с плохо скрываемым удовольствием наблюдающий за выбиванием остатков жизни из пленника, сразу посуровел, подбежал и схватил меня за подбородок.

– Смотреть, смотреть я сказал! Пока не будешь говорить…

– Я согласен, – мне показалось, что моим голосом воспользовался кто-то другой. Но теперь уже неважно. Главное – сказано.

– Прекратите, – остановил «мясников» Жаров и внимательно заглянул мне в глаза, выдохнув прямо в лицо. Я даже ощутил, как противно пахнет у него изо рта. Мразь! – Рассказывай все, что знаешь, про базу в Карпатах, – полковник снова сел за стол, а одетые в камуфляж ироды заняли свое место у меня за спиной. Альберт, истекая кровью из вновь открывшихся ран, с которых пудовые кулаки содрали едва образовавшуюся корочку, продолжал висеть. Он был еще жив, но одной ногой уже прочно стоял в могиле.

– Что вы хотите знать? – Я умышленно тянул время.

– Все! – отсек Жаров. – Начиная с момента твоего первого контакта с мафией. Имена, адреса, планы, местонахождение базы на карте, количество боевиков, вооружения и прочих материальных ценностей, там сосредоточенных. А еще… – Он на секунду задумался.

«Ну и кретин, этот липовый полковник, – подумал я, – всерьез рассчитывает, что сейчас услышит и без того ему прекрасно знакомые факты из жизни «теневой власти», на службе у которой сам состоит со всеми потрохами. Я, мудило ты конское, «расколол» твоих ублюдков еще в ресторане, когда заметил не снятые с предохранителей автоматы и топорную организацию захвата. ОМОН никогда так не работает! И резиновые пули не применяет. Боже, какой придурок все это придумал?! Конечно, я был на сто процентов уверен в обязательной провокации со стороны Персикова с целью еще раз удостовериться в моей «благонадежности». Но он сильно прокололся, когда рассчитывал взять меня на испуг. Думал, не станет Бобров стрелять в бойцов спецподразделения милиции. И правильно думал – в настоящих не стал бы. А в тупорылых мордоворотов – с удовольствием! Надо же, своего собственного пса Альбертика не пожалели, чтобы уличить меня в желании сдать его конуру официальным властям. Ладно, сыграем в «дурочку»… Сам напросился».

– Понял, – я согласно кивнул. – Только вот помочь не могу ничем, потому что не знаю ни имен, ни фамилий, ни базы, ни того, что там прячет мафия. Я – Полковников Сергей Сергеевич, мне сорок лет, еду… ехал с Дальнего Востока в Ригу. И хоть бейте меня, хоть режьте, хоть наркотики вкладывайте – просто потенциально ничего вам сказать не могу! А этого, – я показал на вздыбленного боевика, – можете «мочить», согласен. Из-за его поганого пистолета я вынужден теперь сидеть тут с вами и доказывать, что не ишак! И еще, знаете что? – Я специально выдержал эффектную двухсекундную паузу. – Пошли вы все в жопу!!!

Лже-Жаров аж вытянулся от такой наглости. И настолько разозлился, что схватил лежащий в столе «стечкин», молниеносно снял с предохранителя и разрядил всю обойму, за исключением патронов, уже истраченных мной на двух «спецназовцев», в подвешенного на стальной проволоке к потолку Альберта. Хотя… нет. Я знаю, сколько их там было – сам заряжал. И если не ошибаюсь, то один «желудь» он все-таки оставил. Для меня. Теперь совсем интересно… Он решился на последний ход!

– Так, падла, да?!! – в ярости взревел он, обрызгав слюнями все ближайшие окрестности. – Ну все, жмурик, доигрался! – Он с трудом перевел дыхание. – Тащите его к стенке!

Уже готовые к последующему приказанию шефа, «мясники» очень бесцеремонно сорвали меня со стула, с гулким стуком упавшего на холодный и сырой каменный пол, двумя большими рывками дотащили до ближайшей стены и воткнули в нее лицом. Да так сильно, что хрустнул носовой хрящ. Целый поток крови пробежал по моим губам, скатился по подбородку и впитался в некогда имевшую замечательный белый цвет дорогую импортную рубашку.

– Нет, лицом сюда! – завизжал командир, проверяя наличие в обойме еще одного патрона. – Пусть обмочится от страха, паскуда!..

Меня схватили за шиворот и дернули. А потом один из гадов не удержался и коротким кистевым ударом заставил меня влипнуть в штукатурку и оглохнуть на правое ухо. Какая непростительная наглость с его стороны…

• Предыдущая
• 44/85
• Следующая