Счастливый конец света - Горло Анатолий Иванович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/42
• Следующая

– Хлопцы что надо! Берн их под свое начало. С сегодняшнего дня назначаю тебя главным конструктором нашего корабля. Доволен?

– Нет слов, наставник, – пробормотал я, поняв, что никуда мы не улетим и что напрасно ввязался я в эту безумную затею.

Грешным делом у меня даже закралось подозрение: а не страдает ли (сам Допотопо каким-нибудь затяженым саматогенным или острым симптоматическим психозом?… А он все подгонял меня, не давая ни сна, ни отдыха, хотя сам каждый вечер уезжал к себе домой, если можно назвать домом останки трансгалактического корабля, где он ютился, наотрез отказываясь переселиться в общий барак, просторный и светлый. Наутро же он снова появлялся на площадке, злой, как дьявол, готовый опять терзать мою душу и придираться по пустякам.

Надо отдать должное перанумитам работниками они оказались усерднейшими, усталости не знали, самостоятельности – ее Допотопо боялся больше всего – никакой не проявляли, четко делая, что приказано, вернее сказать, что показано, поскольку их языка я не понимал, и мы кое-как объяснялись жестами. Кстати эти навыки пригодились мне позднее, в полете, когда при попытках вступить в контакт с представителями иных миров выяснялось, что ни межкосмический жаргон, ни словарь-минимум двенадцати важнейших малооблачных языков не давали результатов и наиболее эффективным средством общения и передачи информации являлся язык жестов и мимики, иногда подкрепленный утробными возгласами-междометиями

Сборочные работы подходили к концу, когда Допотопо неожиданно отстранил меня от их завершения, дав другое задание раздобыть послужные списки и адреса всех бывших эфироплавателей, отстраненных по тем или иным причинам от полетов, но же тающих возобновить их. Другими словами, я пошел на повышение: с мусорной свалки меня перебрасывали на отбросы (извините за неудачный каламбур, как не преминул бы добавить Скроб).

Часть адресов я нашел на бирже, часть в архивах цеха ремонтников-реставраторов, остальные кандидаты были подобраны в питейных заведениях, приютах, притонах, игорных домах и даже в психлечебницах: всех так всех. И я не очень удивился, когда мой наставник, просмотрев внушительный, на нескольких страницах список, тут же подчеркнул своим сломанным ногтем имя одного буйно помешанного, заметив, что заполучив его, можно быть спокойным за исход экспедиции, конечно, при условии, что он не перережет нас в пути… Отметив еще несколько кандидатур с не менее лестными характеристиками, Допотопо велел держать их имена в строгом секрете до предстартового брифинга, а для назойливых «Трех шестерок», постоянно пристававших с расспросами, он предложил мне составить команду на свое усмотрение и расхваливать ее на все лады. Можете себе представить, в каком дурацком положении находился я все эти дни: во всеуслышанье превозносил кандидатуры, с которыми я охотно разделил бы все тяготы предстоящего полета, а сам с плохо скрываемой тревогой ждал того часа, когда окажусь изолированным от всего мира в изысканном обществе сумасшедших головорезов, докатившихся до белой горячки подпитчиков, опасных авантюристов, озлобленных неудачников, неисправимых мошенников и прочего сброда.

Потом пришлось выполнять еще одно поручений, вконец измотавшее меня. Днем я продолжал строить и оснащать наш корабль всем необходимым, когда же наступала ночь, у меня начиналась вторая, тайная смена. Я опускался со своими перанумитами на дно глубокой заброшенной шахты, находящейся на территории свалки, и принимался за сборку еще одного корабля – именно на этом, втором, натужно сморкаясь, шепнул мне Допотопо, нам и предстояло взлететь! Если принять во внимание, что «дневной» корабль не только выглядел, но и вправду был во всех отношениях лучше «ночного», который собирался при минимальном освещении, почти наощупь, из деталей и узлов, срок годности коих истек еще до моего появления на свет, нетрудно вообразить, с каким трепетным чувством ожидал я старта на этой помеси катафалка с могильным склепом…

Предстартовой страдания, однако, этим не ограничились. Допотопо свел меня с агентом одной полулегальной пиротехнической фирмы, который под покровом ночи, буквально нашпиговал нашу вторую посудину смертоносным грузом, так что я был уверен, что мы взлетим на воздух гораздо раньше, чем будет дан старт. Я уж молчу о том, что Правила категорически запрещают брать с собой любое оружие, кроме личного и, узнай кто-либо про наши делишки со взрывчатыми веществами, меня ожидала бы другая длительная поездка – в Аррагоновы копи, откуда чаще всего возвращались в миниатюрных, герметично запаянных урнах.

Казалось, теперь меня уже ничем не прошибешь. Очумев от всей этой свистопляски, я скорее машинально, чем осмысленно, выполнял поручения Допотопо, спал и ел на ходу, пить, правда, не пил, но меня и без того шатало, как пьяного, и наставник даже был вынужден время от времени принюхиваться ко мне, недоверчиво покачивая головой, наверное, подозревая, что из подпитчика я перепрофилировался в «подкожника» – наркомана. Однажды он отогнул мне веко и долго разглядывал воспаленный от недосыпа глаз. Так ничего и не обнаружив, он все же посоветовал быть поосторожнее накануне медицинского освидетельствования – одного из последних этапов этого сумасшедшего марафона.

В самый разгар подготовительного аврала я был срочно вызван к досточтимому Триэру. Меня удивил не столько сам вызов – формально я продолжал числиться на службе у Триэра, а с наставником работал по устной договоренности между ними (подозреваю, что этот старый скупердяй Допотопо решил просто сэкономить на мне, как он делал, впрочем, на всем) – сколько атмосфера уже порядком надоевшей таинственности, каковой он был окружен. Улучив момент, когда я был один, ко Мне подошел курьер из Центра и прошептал на ухо, что меня желает видеть одна важная персона – имя Триэра я скорее угадал, чем расслышал, – но что об этом не должен знать никто, даже мой наставник. Сообщив о времени и месте предстоящей встречи и повторив просьбу сохранить ее конфиденциальный характер, курьер удалился на своем шустреньком одноместном модуле.

Я никогда не отличался способностью держать язык за зубами – об этом, кстати сказать, хорошо знали и Триэр, и Допотопо – так что подобная просьба выглядела как-то неубедительно. Если Триэру есть что скрывать от Допотопо, то я меньше всего подхожу для роли несгораемого шкафа, если он вздумал строить какие-то козни против моего наставника, я опять же не гожусь. Стало быть, решил я, остается одно – какой-либо приятный сюрприз, который досточтимый готовит для своего опального друга. Скорее всего, что-нибудь связанное с экспедиционными расходами: Допотопо уже давно плачется, что выделенных Центром средств едва хватит, чтобы вывести клопов, которые, опередив нас, густо заселили жилые отсеки, и, возможно, Триэру удалось выбить у Ордена увеличение ассигнований на третью экспедицию. Но опять же: досточтимый знает, что я обязательно проболтаюсь, и сюрприза не получится. Либо это был не курьер, а подставное лицо (я лично видел его впервые; настораживало и то, что он разъезжал на модуле, в то время как я, будучи рассыльным, мог пользоваться лишь подвижной платформой), и мне предстояла встреча с другой важной персоной, настроенной к Допотопо явно враждебно. Мне подумалось также: если на Триэсе так много Дваэров, почему бы не быть хотя бы двум Триэрам? (Мне, Преэру, стоящему на первой – снизу – ступеньке служебной лестницы, до сих пор не совсем ясно, как выглядит эта лестница наверху).

Прогнав через свои извилины все доступные мне варианты, я пришел к выводу, что лучше оставить Допотопо без приятного сюрприза, чем без незаменимого помощника, каковым я себя, надеюсь, зарекомендовал, И я начистоту выложил все наставнику, нарушив таким образом уговор с курьером.

Выслушав меня, для чего ему не раз пришлось прочищать свои пористые ноздри, Допотопо обозвал меня болтуном, дураком и простофилей. Потом он вдруг крепко пожал мою руку и, неопределенно взмахнув палкой, мол, поступай, как знаешь, заковылял к неоконченному третьему отсеку. Из этого я заключил, что поступил правильно, сообщив ему о предстоящей встрече, и навряд ли ошибусь, если пойду на нее, хотя в последнем был менее уверен: я не привык к недомолвкам, за что, увы, приходилось постоянно расплачиваться…

• Предыдущая
• 7/42
• Следующая