Веселый господин Роберт - Холт Виктория - Страница 17

• Предыдущая
• 17/75
• Следующая

На следующий день было Вербное воскресенье, и ничто не смогло отменить отправку Елизаветы в Тауэр.

Направляясь к барже, она бормотала: – Да будет воля Господня. Я должна быть довольна, понимая, что это доставит удовольствие королеве! – Потом, повернувшись к мужчинам, сопровождавшим ее, с внезапным гневом воскликнула: – Удивительно, что вы, называющие себя благородными людьми и джентльменами, принуждаете меня, принцессу, дочь великого короля Генриха, отправиться в место заключения!

Они боязливо наблюдали за ней. Откуда им было знать, что она собирается сделать. Дюжие солдаты и государственные чиновники откровенно боялись этой стройной молодой девушки.

Баржа быстро пронеслась по реке, пока лондонцы были в храмах, чтобы они не могли увидеть, как везут Елизавету, и выразить ей свое сочувствие, в котором никогда ей не отказывали. Вскоре показался Тауэр – огромное серое обиталище мук, поражений и отчаяния.

Она увидела, что ее хотят вести в него через ворота Изменников, и это показалось ей страшным предзнаменованием.

– Я не сойду на берег здесь! – крикнула принцесса.

Шел дождь, и она подняла лицо, чтобы ощутить его капли, потому что когда еще ей доведется снова почувствовать их мягкость? «Как нежен дождь! – подумала она. – Как он добр в этом жестоком мире!»

– Ваша милость… – проговорил Суссекс.

– Должна ли я сойти на берег здесь? У ворот Изменников? Смотрите! Вы ошиблись с приливом. Как я могу сойти в воду?

Суссекс накинул свой плащ ей на плечи, чтобы защитить от дождя. С внезапным раздражением она скинула его и сошла с баржи. Вода была выше ее туфель, но Елизавета не обратила на это внимания и закричала звенящим голосом:

– Вот сходит на берег такая верная подданная, ставшая узницей, как никто другой, ступавший на эти ступени! Перед Тобой, о Господи, говорю это я, не имеющая других друзей, кроме Тебя.

Когда принцесса входила в Тауэр, многие тюремные надзиратели вышли посмотреть на нее, некоторые даже привели с собой своих детей. Их маленькие любопытствующие лица немного успокоили Елизавету. Она слабо улыбнулась малышам, и один маленький мальчик вдруг выбежал вперед, встал перед ней на колени и проговорил тоненьким голоском:

– Вчера вечером я молил Бога о спасении вашей милости, и сегодня тоже буду молить.

Елизавета положила руку на его голову.

– Значит, в этом скорбном месте у меня есть один друг, – сказала она. – Я благодарю тебя, дитя мое.

Несколько надзирателей воскликнули:

– Да хранит Господь вашу милость!

Она улыбнулась и присела на одну из мокрых ступенек, глядя на них почти с нежностью.

К ней подошел лейтенант Тауэра и стал умолять ее подняться.

– Потому что, мадам, – сказал он, – сидеть так не полезно для здоровья.

– Лучше сидеть здесь, чем в худшем месте, – откликнулась она, – потому что только одному Господу известно, куда вы меня посадите. – Но все-таки поднялась и позволила отвести себя в Тауэр вместе с теми немногими женщинами, которым разрешили ее сопровождать. Граф Суссекс все еще шел рядом с ней.

– Ваша милость, – пробормотал он, – вы понимаете, мне не нравится поручение, которое на меня возложили. Будьте уверены, я сделаю все, что в моей власти, чтобы облегчить ваше пребывание в этом месте.

Елизавету привели в приготовленные для нее апартаменты – самые строго охраняемые во всем Тауэре. И там, когда всхлипывающие дамы собрались вокруг нее, она вдруг почувствовала, что к ней вернулось мужество.

Итак, пришло то, чего она все время боялась. Но сейчас ее беспокоило другое – видел ли кто-нибудь, что она чуть не потеряла сознание, когда ее вели через ворота Изменников? И очень надеялась, что никто не заметил ее слабости.

Она принялась успокаивать своих дам.

– Все, что сейчас происходит, в руках Божьих, – утешала она их. – И если они пошлют меня на плаху, я не допущу, чтобы мою голову отсек английский топор. Я буду настаивать, чтобы это был меч из Франции.

Дамы поняли, что принцесса вспоминает мать, и заплакали еще горше, а она сидела прямо, высоко подняв золотую голову, и спокойно смотрела в будущее, которое обещало ей корону или меч из Франции.

С того дождливого Вербного воскресенья, когда Роберт услышал от надзирателя, приносившего ему пищу, что совсем недалеко от него теперь находится весьма знатная узница, он пребывал в возбуждении.

Сколько же ему осталось жить? Увы, юного Гилдфорда уже нет. А ведь он провел вместе с ним почти всю свою жизнь. Отец… Гилдфорд… Кто следующий?

Если угроза смерти висит над человеком очень долго, бывают моменты, когда он о ней забывает. Прошло несколько месяцев с тех пор, как Роберт шел из Гилдхолла обратно в Тауэр, выслушав приговор. Оказавшись опять в камере с двумя слугами, которых благодаря его титулу ему разрешили иметь при себе, он тогда не чувствовал ничего, кроме глухого, бесконечного отчаяния; даже почти хотел, чтобы его поскорее пригласили на последнюю прогулку. Но такие, как Роберт Дадли, не отчаиваются надолго. Он родился удачливым, любимцем Судьбы. Разве она не защитила его, заставив совершить глупый на первый взгляд поступок – жениться на Эми? Если бы Роберт не сделал этого, то не Гилдфорд, а он потерял бы голову вместе с леди Джейн Грей, потому что отец наверняка женил бы его на этой юной трагической леди. Чем больше Роберт думал об этом, тем сильнее убеждался, что предназначен для славного будущего.

Была Пасха – время надежд.

Пришел надзиратель, принес пищу и привел с собой своего маленького сына. Малыш, которому еще не исполнилось четырех лет, напросился сопровождать отца, чтобы посмотреть на лорда Роберта. Ребенок стоял, ничего не говорил и рассматривал узника.

Роберта это позабавило. Он увидел в детских глазах то же восхищение и сочувствие, которое светилось в глазах женщин, стоявших на улице и следивших за его путешествием из Гилдхолла в Тауэр.

Он поклонился мальчику и сказал:

– Ты оказал мне честь своим визитом.

Ребенок улыбнулся и опустил голову.

– Милорд, – сообщил его отец, – он всегда спрашивает, не собираюсь ли я к вам, и, если это так, напрашивается пойти со мной.

– Повторяю, ты оказал мне честь, – произнес Роберт и поднял мальчика на руки так, что их лица оказались напротив друг друга. – И что ты думаешь о том, что видишь, мой маленький? – спросил он. – Как следует посмотри на эту голову, потому что такая возможность очень скоро больше никогда тебе не представится. Однажды, дитя мое, ты придешь в эту камеру и увидишь здесь другого несчастного узника.

Губы малыша задрожали.

– А эта бедная голова, которую ты изучаешь с таким лестным вниманием, уже не будет иметь плеч, чтобы ее поддерживать.

Надзиратель прошептал:

– Милорд, милорд, он понимает, что вы хотите сказать. Вы разбиваете его маленькое сердечко. Он так трепетно относится к вашему лордству.

Роберт немедленно посерьезнел и легонько поцеловал мальчика в щеку.

– Слезы? – удивился он. – Нет, мы не льем слез. Ты думаешь, я позволю им себя обидеть? Никогда!

Ребенок улыбнулся.

– Никогда! – повторил Роберт и опустил его на пол. – Славный малыш, – сказал он. – Я всегда жду его прихода. Надеюсь, он придет снова?

– Придет, милорд. Всегда он просит: «Я хочу повидать лорда Роберта!» Разве не так, сынок?

Мальчик кивнул.

– И для меня большое удовольствие видеться с тобой, – проговорил с улыбкой Роберт.

– У него есть еще один друг в Тауэре, милорд.

– Ха! Я ревную.

– Это леди принцесса, – пояснил мальчик. Роберт насторожился, желая услышать больше.

– Принцесса Елизавета, милорд, – вставил надзиратель. – Бедная леди! Все это печально для нее… Хотя ей дали немного свободы: разрешили гулять в маленьком саду, чтобы дышать свежим воздухом.

– Хотел бы и я иногда гулять в маленьком саду, – хмыкнул Роберт.

– Ах, в самом деле, милорд. Вначале они были очень строги с принцессой, тщательно ее охраняли. Но милорд Суссекс и лейтенант вместе подумали и решили предоставить ей немного свободы.

• Предыдущая
• 17/75
• Следующая