Ее собственные правила - Брэдфорд Барбара Тейлор - Страница 32

• Предыдущая
• 32/50
• Следующая

– Что вы подумали, миссис Стреттон? – ободряюще улыбнулась доктор Бенсон.

– Я хотела сказать, что простудилась, болтаясь по аббатству. Но вдруг вспомнила: в то утро случилось нечто очень и очень странное.

– Что же?

– Мной овладело непонятное чувство, что я уже была там прежде.

– Но вы же там никогда раньше не были. Так ведь?

– Да.

– Вы хорошо помните ваши тогдашние ощущения?

Мередит кивнула.

– Можете их описать?

– Да. Но позвольте я вам кое-что объясню, доктор Бенсон. В первый раз я увидела аббатство накануне… Из окна гостиничного номера. Оно стояло такое величественное посреди заснеженного поля. Мне ужасно захотелось там побывать. На следующее утро у меня выдалось немного свободного времени, я ждала свою подругу… Впрочем, это не имеет значения. Я решила сходить туда. Я шла к аббатству, и словно какая-то тайная сила толкала меня вперед. Мне непременно надо было туда попасть.

А чуть позже, когда я наконец добралась до него, мной вдруг овладело престранное чувство, что я уже была здесь раньше. Но ощущение это было очень отчетливым.

– Вы уверены, что никогда прежде там не бывали?

– О да. Я никогда не видела аббатство Фонтейнс. Я вообще приехала в Йоркшир первый раз в жизни.

– Понятно. Что еще вы чувствовали в то утро?

– Да, было кое-что еще. Я испытала огромное чувство утраты. И невероятную печаль… – Мередит умолкла. Подумав, она тихо добавила. – Да, печаль и утрату.

– Как вы это объясняете?

– Не знаю. Но в какой-то момент произошла странная вспышка сознания. Я была уверена, что потеряла кого-то очень мне дорогого. Даже так: у меня отобрали кого-то очень мне дорогого. Понимаете, мне казалось, что я знаю это место, что здесь случилась какая-то трагедия. И в то же время эти руины не внушали мне страха. Совсем наоборот. Я ощущала себя их частью, мне там было легко и спокойно.

– Вы хорошо знаете Англию, миссис Стреттон?

– Не очень, хотя и приезжаю туда вот уже больше двадцати лет. Но, как я уже говорила, в Йоркшире я никогда не бывала. – Мередит чуть подалась вперед и впилась взглядом в психоаналитика. – Как вы можете объяснить то, что случилось со мной в аббатстве?

– Пока никак.

– Вы полагаете, происшествие в аббатстве вызвало первый приступ?

– Не знаю. – Хиллари Бенсон задумчиво покачала головой. – Человеческий мозг – весьма сложный механизм. В нем далеко не все поддается объяснению. Давайте пока оставим происшествие в аббатстве и двинемся в другом направлении. Со слов доктора Поллард я поняла, что вы из Австралии. Пожалуйста, расскажите мне о себе.

– Я из Сиднея. Я там выросла. Мои родители погибли. В автомобильной катастрофе. Когда мне было десять лет. Меня взяли к себе родственники. – Мередит положила ногу на ногу и холодным, отстраненным взглядом посмотрела на доктора Бенсон.

Наблюдавшая за ней Хиллари сказала себе: «По глазам видно, что она лжет. Вне всякого сомнения. Произносит заученный текст. Повторяет наизусть то, что бесчисленное количество раз говорила всем остальным».

После небольшой паузы Хиллари спросила:

– Как печально, что вы осиротели в столь юном возрасте. Кто вас воспитывал?

– Родственники. Я ведь уже говорила.

– Но кто именно?

– Тетя.

– У вас были братья или сестры?

– Нет, я всегда была одна.

– Вы чувствовали себя одинокой, хотя и жили у тети?

– Да. Именно так.

– Расскажите мне, как вы приехали в эту страну, миссис Стреттон.

– С удовольствием, – согласилась Мередит и добавила: – Называйте меня, пожалуйста, по имени, доктор Бенсон.

Хиллари кивнула.

– С удовольствием. Пожалуйста, расскажите мне поподробнее о вашем переезде в Америку.

– Я прибыла сюда с одной американской семьей, которые одно время жили в Сиднее. Паулсоны. Когда мне исполнилось пятнадцать, я стала работать у них няней. А через два года мистера Паулсона перевели назад в Америку, и они предложили мне поехать с ними. Я согласилась.

– Ваша тетя не возражала?

– О нет. Ей было все равно. У нее имелись собственные дочери, четыре штуки. Мной она не интересовалась.

– И поэтому она разрешила вам уехать в Америку с Паулсонами? Я правильно поняла?

Мередит кивнула.

– Она помогла мне оформить паспорт. – Мередит скривилась. – Она была счастлива избавиться от меня.

Хиллари Бенсон нахмурилась.

– Вы не любили друг друга?

– Нет. Совсем.

– А ваши родители? Их вы любили?

– Не особенно.

– Но вы были единственным ребенком. В таких семьях детей и родителей обычно связывают очень теплые чувства.

– В моей семье было не так.

Доктор Бенсон замолчала и сделала кое-какие пометки в лежащем перед ней блокноте. Теперь она окончательно убедилась, что Мередит лжет, рассказывая о своем детстве. Казалось, она заучила текст наизусть и говорит односложно, боясь допустить ошибку. Или опасаясь выдать то, что хотела бы скрыть.

Хиллари положила ручку и улыбнулась пациентке.

– Итак, вы приехали в Нью-Йорк с Паулсонами. Вы потом вернулись в Австралию?

– Нет. Я осталась здесь. В Коннектикуте. Мы жили недалеко от Нью-Престона. Возле озера Варамог. Я прожила с Паулсонами около года, а потом мистера Паулсона перевели в Южную Африку. Он работал в международном рекламном агентстве, и семья то и дело переезжала с места на место.

– Вы поехали с ними?

– Нет, я не хотела уезжать в Йоханнесбург. Я осталась в Коннектикуте.

– Одна? Вам ведь было всего восемнадцать.

– Миссис Паулсон согласилась меня оставить, потому что я нашла работу. В гостинице «Серебряное озеро». Она познакомилась с Сильверами, и они ей понравились. Кроме жалованья, они предоставляли комнату и питание, и ей это пришлось по душе. Сильверы – старинное и очень уважаемое в округе семейство.

– Значит, в возрасте восемнадцати лет вы начали жить сама по себе и работать в гостинице. Как вы себя ощущали? Вам нравилась ваша независимость?

– Нравилась. Но я не жила сама по себе, доктор Бенсон. Сильверы с самого начала относились ко мне, как к члену семьи, они меня очень хорошо приняли. Я чувствовала себя как дома, это было совершенно новое для меня ощущение.

– Если я правильно вас поняла, они относились к вам, как к дочери. Так, Мередит?

– Нет, не как к дочери, они для это были слишком молоды. Скорее как к сестре, младшей сестре.

– Сколько им было лет?

– Амелии – тридцать шесть, Джеку – тридцать два.

Хиллари кивнула.

– Чем вы занимались в гостинице?

– Я работала регистратором, но с самого начала мы договорились, что я буду помогать Амелии с деловыми бумагами, счетами и так далее. Она была очень загружена, а поскольку она сидела в инвалидном кресле, ей приходилось нелегко. Я считалась регистратором и ее помощником одновременно. И еще я помогала Джеку по хозяйству.

– А что произошло с Амелией Сильвер? Почему она оказалась в инвалидном кресле?

– Она упала с лошади вскоре после того, как они поженились, ей было двадцать пять. Она повредила позвоночник и потеряла ребенка, которого вынашивала; всю нижнюю часть тела парализовало. Это была страшная трагедия. Но Амелия старалась держаться.

– Расскажите мне о ней поподробнее. Очевидно, она много для вас значила.

– О да, очень много. Амелия была замечательной, она столькому меня научила. И еще: она была настоящей красавицей, самой красивой из всех, кого я знала. Помните Вивьен Ли из «Унесенных ветром»? Так вот, когда я в первый раз увидела Амелию, я сразу подумала: как же она похожа на Вивьен Ли!

– Значит, она и в самом деле была красива. Вы говорите, она вас многому научила. Чему, расскажите мне.

– Она прекрасно разбиралась в искусстве, в антиквариате, в дизайне, всем этим она делилась со мной. Но еще я научилась у нее мужеству – она была очень мужественной женщиной. А главное, я училась у Амелии Сильвер благородству и достоинству.

– Выходит, Амелия Сильвер являлась для вас нравственным идеалом.

• Предыдущая
• 32/50
• Следующая