Умирать вечно - Алейников Кирилл - Страница 45

Падшие ангелы, исключая того, что укусил Логана в шею, вскоре напрочь забыли о своей бытности в образе светлых архангелов. Тому немало способствовал сам Логан, опасавшийся, что сохрани Владыки память о низвержении и о том, кто был в том виновен, скорее всего, они попытались бы отомстить. Нет, пусть они не помнят того, как жили в Актарсисе. Пусть помнят лишь, что некогда были оттуда с позором изгнаны, и сия память поддержит огонь ненависти в их почерневших душах и обуглившихся сердцах. Пусть не помнят они, кем я был в Царствии и что натворил. Пусть думают, что я один из них, такой же позорно низвергнутый, такой же обиженный и оскорбленный. Не надо им знать, кем я был и кем я стану.

Тот, что вкусил крови ангела, вскоре покинул Преисподнюю, не в силах справиться с горем об утрате Царствия. Но процесс трансформации в его душе начался, ускоренный Яугоном, и вскоре падший ангел, отринутый Актарсисом и отринувший Яугон, стал называться Познавшим Кровь. Он наплодил в Срединном мире миллионы своих детей, кровожадных и чрезвычайно сильных вампиров, с тем, чтобы рано или поздно отомстить Люциферу и Актарсису. Познавший Кровь стал могучим демоном, и он же стал первой искрой в костре неизбежной войны измерений, первой нитью в материи Серого войска, противостоящего с одинаковой силой и Свету, и Тьме.

Логан ввел мир в новую эпоху, эпоху Сатаны. Светлые скоро сообразили, что совершили непростительную ошибку и своими руками создали себе грозных врагов, справиться с которыми в одночасье не получится. В борьбе с вампирами и иными демонами светлые учредили в Срединном мире организацию высокопрофессиональных убийц, названную Орденом Света. История, однако, еще покажет, что методы борьбы светлых с темными и их способы удержания равновесия между добром и злом в Срединном мире были точно такими же, что и у темных: везде ложь, предательство, лицемерие, эгоизм и трусость…

В эпоху Сатаны на мир обрушились чудовищные катаклизмы и опустошительные войны. Человечество, вмиг отказавшись от тысячелетних ценностей, обезумело и впало в массовый маниакальный психоз. А из мрачного царства Аида Сатана молча наблюдал за людьми и выстраивал последние звенья своего колоссального плана, реализовывал чрезвычайно сложные ходы и готовил мир к последнему рывку. К рывку к свободе…

Сатана ждал, когда человечество наберется необходимых сил, чтобы суметь противостоять сущностям параллельных измерений. Вместе с тем он готовил легионы демонов, обучал и тренировал их. Логан, ставший Люцифером, Люцифер, ставший Сатаной, он терпеливо ожидал часа «икс», момента, когда можно будет открыть шлюзы…

Если ты повелеваешь Светом, ты повелеваешь и Тьмою…

И вот момент настал. Судный день, предсказанный провидцами. Апокалипсис, открывшийся Иоанну Богослову. День Страшного Суда и расплаты за грехи, день выхода мертвых из их могил и день последней битвы Света и Тьмы. Но теперь, благодаря хитроумному плану Логана, мир из диполярного стал триполярным, развеяв понятия добра и зла, уничтожив грань меж светом и тьмой.

Когда произошло Слияние, Срединный мир, Актарсис и Яугон перестали быть раздельными измерениями, но слились воедино. Завертелась карусель страшной войны, последней войны Земли.

Война идет до сих пор.

Но вскоре она завершится…

— …Расстройство звукопроизношения, наблюдающееся чаще у детей в возрасте до пяти лет и обусловленное недостаточным развитием движения органов артикуляции, а так же недостаточной сформированностью фонематического слуха…

Сквозь сон я слышал чей-то знакомый голос. Голос вырвал меня из сновидений, заставил позабыть их, стер и выкинул как исписанный лист черновой тетради. Я приоткрыл глаза, в которые тут же хлынул слепящий дневной свет, многократно отраженный снежными наносами и льдом. Показалось, Георгий Виссарионович стоит надо мною и что-то бормочет.

— О чем вы там? — простонал я, переворачиваясь на бок и кутаясь в тонкое одеяло.

— О физиологической дислалии, — гоготнул Гоша. — Есть такое нарушение речи.

— Ясно.

Я попытался заснуть вновь.

И тут же догадался, что надо мной стоит вовсе не Георгий Виссарионович.

С криком я слетел с койки, снес по пути разложенные на столе записи Ники и письменные принадлежности. Не давая мне времени на оценку ситуации, кто-то с силой швырнул мое тело прямо на входную дверь. От удара дверь распахнулась, и я полетел в сугроб, покрывшийся сверху толстой и твердой коркой подтаявшего поначалу, но затем застывшего снега-льда. В чреве броневика началась явная борьба с удивленными возгласами Ники и звериным рычанием Гоши. Раздались три выстрела.

— О, мать твою! — ревел Георгий Виссарионович, когда выкинул наружу простреленное тело… Хакера. — Вот же говнюки, а! Ничего святого у них! Ну, твари, я еще до вас доберусь! До всех, мать вашу, б…ь, доберусь!

Кому были адресованы проклятия охотника, я мог только догадываться. Наверное, он поносил тех (или того), кто сумел оживить мертвое тело Хакера и направить его против нас.

Сбивчиво я попросил Нику объяснить, что произошло, и как погребенный Сева сумел выбраться из своей лесной могилы и найти нас. Девушка, тревожно оглядывая застывшие в зимней спячке деревья, ответила:

— Смерть иногда вовсе не последний рубеж. Есть такие демоны, силой магии способные оживлять мертвых. Эти демоны, известные в народе как некромансеры, и отыскали могилу Хакера.

— Они его воскресили?

— Нет, что ты! Тут нет никакого воскресения! Я бы сказала, что они использовали тело Севы как пустой сосуд, в который можно влить темную энергию и заставить действовать в своих интересах. Будь Хакер жив, он ни за что не напал бы на нас…

Девушка скосилась на Гошу. Тот, цедя сквозь зубы проклятия, перебинтовывал очередную рану: вся левая рука была щедро орошена кровью, из чего вытекал простой вывод о многочисленных укусах.

— Я полагаю, Абадонна напал-таки на наш след. Хакер знал, куда мы направляемся и какие дороги предпочтем, потому смог легко нас найти. То же самое и с Молотом…

— Его тоже воск… оживили?

— Вероятно. Как бы там ни было, мертвые они опаснее живых. Хотя бы потому, что темная энергия делает их сильнее физически и совершенно бесстрашными.

— А Гоша? — я с тревогой смотрел за охотником. — Он не… заразится каким-нибудь вирусом? То есть, ты же знаешь, в фильмах любят показывать, как укушенный мертвецом человек сам вскоре становится таким же мертвецом.

— Нет, с Гошей все будет в порядке. Вирус Тода — вот то, чего стоит опасаться в подобном случае. Но Гоша может подхватить максимум гангрену, никаких трансформационных вирусов.

— Есть ли способ вылечить Хакера?

Ника посмотрела на меня хмуро.

— Нет. Ни одного. Если, конечно, ты не Иисус Христос и не умеешь воскресать мертвых. Пойми, Сева уже мертв, а то, что он движется и говорит — результат вливания в него темной энергии, ничего общего с жизнью не имеющей. Хакер мертв, и относиться к нему надо именно как к мертвецу, к покойнику. Начнешь жалеть или сомневаться — и тут же лишишься собственной жизни. — Девушка вновь тревожно оглянулась, прислушиваясь к тихим зимним звукам альпийского леса. — Нам надо сваливать отсюда поскорее. Черт знает, какие сюрпризы еще предстоит получить от поганых демонов.

Через пять минут мы были уже в кабине броневика, а простреленное трижды тело Хакера, выкинутое наружу и успевшее окоченеть, виднелось в боковое отверстие для автомата. Странно, но кровь из больших сквозных ран в теле мертвого охотника не шла, лишь вязкая, черная как гудрон жидкость наполнила дырки мертвеца и сейчас пугающе поблескивала в свете дня. В воспоминаниях один за другим всплывали кадры из самых страшных, как сейчас подумалось, фильмов, когда-либо снятых человеком. Начиная с первых примитивных ужастиков о зомби, просмотренных мною еще в пору детства, и заканчивая блокбастерами предапокалиптического времени вроде «Земли мертвых» и «Двадцати восьми дней спустя»…