Умирать вечно - Алейников Кирилл - Страница 34

Ника, чудом сумевшая остаться без ранений, если не считать пореза от кинжала «жреца», прыгнула на место водителя второго «Черта», вмиг запустила двигатель и переключила передачу. Молот, получивший еще три пули, едва дополз до броневика и рухнул прямо на пол; я забежал следом, истратив весь боезапас автомата. Потом влетел запыхавшийся Хакер, начал спешно задраивать люк. Машина уже тронулась и помчалась вослед первому броневику, а Хакер все не мог справиться с болтающейся дверцей люка. Я решил ему помочь, высунулся наполовину из «КамАЗа», схватился за ручку и тут же поплатился за столь опрометчивый поступок, получив две пули в правую руку и правый бок. Тем не менее, бурлящее адреналином и желанием жить тело доделало работу: люк оказался задраенным.

«Черти» с ревом дизельных двигателей мчались по грязным улицам Гродно, и казалось, что нам удастся-таки покинуть чертову обитель проклятых сатанистов, как на хвост нам вдруг сели два танка, идущих один за другим. Тот, кто думает, что танк — это неповоротливая черепаха, главным козырем которой является мощная броня, сильно заблуждается! Современный танк, а тем более танк, построенный по российским чертежам, отличается высокой скоростью хода, скорострельностью, маневренностью и точностью стрельбы. Именно эти качества гусеничной боевой машины нам пришлось испытать на собственных шкурах.

Т-72 летели за нами по пятам, ничуть не отставая. По замерзшему асфальту, маневрируя среди завалов из автомобилей и обрушившихся зданий, постоянно поворачивая с одной улицы на другую, «Черти» могли развить в лучшем случае семьдесят-восемьдесят километров в час. Преследовавшие нас танки, чхать хотевшие на гололед и завалы, теоретически развивали и бОльшую скорость. Я, превозмогая боль, схватился было за магазин, перезарядил автомат и открыл заднюю бойницу, но тут же в сердцах выругался: автоматом лобовую — самую толстую — броню танка не пробить. Хакер, тем не менее, влетел в пулеметное гнездо и стал яростно отстреливаться от преследователей.

Ответ не заставил себя долго ждать. Ухнув, головной танк пальнул из орудия. На счастье, как раз в этот момент он подпрыгнул на припаркованном, должно быть, еще до Судного дня автомобиле, отчего наводка сбилась и снаряд пролетел над броневиками. Он не попал в нас, зато он попал в кирпичное здание прямо по курсу и обрушил его на дорогу. Ника резко крутанула руль влево, уходя от внезапного препятствия и след в след следуя за первым «Чертом». Сей поворот спас нас от второго выстрела гусеничного монстра. Но едва танки свернули за нами, как один из них вновь выстрелил главным орудием, попав почти под самые колеса «КамАЗа». Броневик швырнуло с невероятной силой, корму приподняло, должно быть, метров на пять над асфальтом, но в общем машина продолжала движение без особых потерь. Только с пулеметного гнезда потекла кровь. Я забеспокоился, что Хакер погиб, однако застрекотавший пулемет и полившиеся рекой маты опровергли мои опасения.

Дабы не попадать под обстрел танков, броневики постоянно петляли по улицам. Вскоре, поняв, что пушкой нас не взять, экипаж танков прибегнул к другой тактике. На башне каждого показалось по стрелку, и они тотчас начали стрелять из танковых пулеметов. Калибром они уступали пулеметам броневиков, но были заправлены бронебойными боеприпасами, так что броня «Черта» быстро прохудилась на корме; несколько крупных пуль пробили лобовое стекло, но никого не задели.

— Снимай их! — кричала Ника Хакеру. — Снимай их, Сева! Снимай пулеметчиков!!

Броневики удачно избежали еще двух снарядов, а Хакер умудрился-таки подстрелить одного из пулеметчиков на танках. Наконец мы покинули городские кварталы и по автостраде помчались к заснеженным близким холмам. На открытой местности наши шансы уцелеть резко уменьшились: танки теперь шли борт о борт и стреляли из главных орудий беспрестанно. Ника крикнула мне, что под одной из коек лежит гранатомет, и я быстро выудил на свет «Осу». Армейский опыт подсказал, как привести оружие в боевую готовность, после чего я распахнул задний люк и как можно точнее прицелился в один из танков. С ревом, обдав всех, кто был в броневике, жгучим огненным дымом, снаряд быстро перечеркнул расстояние до танков и взорвался под одним из них.

Я попал. Во всяком случае, погоню продолжал лишь один из Т-72. Пулемет на его башне стрекотал, так что я рисковал в любое мгновение схватить пулю. Вновь зарядив гранатомет, я прицелился и нажал на гашетку.

В этот раз промазал. Грозная боевая машина преследователей насквозь пролетела столб дыма, огня и земли, что вышиб снаряд из дороги. Осталось еще два снаряда, так что я вновь перезарядил «Осу», вновь прицелился и вновь выстрелил. И на этот раз попал…

Задраив люк, я в изнеможении упал рядом с постанывающим Молотом. Рука горела, бок горел, голова гудела от напряжения и звуков пальбы. Мало что соображая, я покачивался на неровностях дороги, пока «Черти» с максимальной скоростью удалялись от Гродно. Ника что-то говорила о Абадонне, который может пуститься вдогонку, но я уже не понимал слов девушки. Лишь полчаса спустя, когда броневики въехали в густой лес и свернули с асфальта на грунтовую дорогу, теряющуюся в зарослях, мы остановились. Ника перебралась с места водителя в заднюю часть кабины, поинтересовалась о состоянии Молота и моем здоровье.

— Сева, давай слазь уже, — вновь по имени, а не по прозвищу позвала девушка Хакера. Его нога свешивалась из гнезда. — Приехали…

Ника потянула Хакера за ногу, и тут… его мертвое тело, развороченное пулеметами танков, рухнуло вниз. Ника с расширившимися от ужаса глазами опустилась в кресло и беззвучно зарыдала. На ее правой руке, как и на моей, тоже багровела здоровенная рана.

В кабину постучался Георгий Виссарионович, управлявший первым «Чертом». Когда он оказался внутри, то, завидев мертвое тело охотника, шумно выдохнул воздух и сматерился. В траурном молчании мы пробыли около пяти минут, после чего Ника тихо спросила:

— Сколько выжило в первом экипаже?

Гоша медленно перевел на нее глаза, потом отшвырнул прочь каску, которую держал в руках, и присел на свободное кресло. Его ладонь вытерла запекшуюся уже кровь с лица, чужую кровь, принадлежавшую кому-то из сатанистов. А потом охотник ответил:

— Никого не выжило… Их скосили еще у кинотеатра…

Посуровев, Ника перестала лить слезы, приказала Гоше, как наиболее уцелевшему, помочь мне и Молоту перевязать раны. Георгий Виссарионович сначала обследовал Молота.

— У него пять проникающих, — сказал охотник после осмотра. — Удивляюсь, что он еще дышит…

Гоша сказал это без опасений, что Молот услышит его слова. Ведь здоровяк был без сознания. Обработав раны как только мог, Гоша переключился на меня. Я же, дабы не раздражать его, отмахнулся и заявил: «Я сам»…

Взрыв гнева, который последовал дальше, мог сравниться разве что со взрывом ядерной бомбы. Георгий Виссарионович схватил меня за ногу, потащил к люку и выкинул в снег.

— Ты сам? Ах, значит, ты сам?! Сам, да?! — На его губах кипела белая пена слюны. — Почему же тогда ты, чертов ублюдок, твою мать, сука, сам не отправился в Виссен?! Что, слишком важная птица, да?! Какого х… из-за тебя я должен рисковать своей жопой, а?! Ты сам? Сам?! Тогда вали отсюда САМ, пи…р!

Георгий Виссарионович на каждом восклицании давал мне, корчащемуся в снегу, хорошего пинка. Настолько хорошего, что я аж подлетал сантиметров на пять.

— Ползи отсюда, щенок! Вонючий пи…р!! Раз ты сам, то вали на…й, чтобы я тебя больше не видел!!

— Гоша! Прекрати! — крикнула Ника. — Немедленно прекрати!!

— Нет уж, — плотоядно улыбался охотник. — Нет уж, хер вам! Из-за этой мрази погибла почти вся команда! Из-за этой суки погибло шесть человек!! Если бы не эта сволочь, мы спокойно добрались бы до восточных земель…

Выбравшись из машины, Ника подбежала к Гоше, оттолкнула его от меня. После нескольких звонких пощечин Георгий Виссарионович успокоился, сплюнул, и, позабыв обо мне, угрюмо полез в броневик. Девушка помогла мне подняться на ноги, перекинула мою руку через себя и потащила к «Черту».