Таинственный кот идет на дело - Гордон Милдред - Страница 41

• Предыдущая
• 41/44
• Следующая

– Ах ты, вонючая, мокрая, вшивая крыса! – заорал Арти, не отводя револьвера. – Я же сказал старику, что ты гнида. Что мать родную продашь за кружку пива. Что ты засунул коту в ошейник?

Он ткнул револьвер в живот Меморандума. Палец мертвой хваткой впился в спуск. Малейшее движение – и раздастся выстрел. Меморандум согнулся от боли.

– В ошейник? – прошептал Меморандум. Арти вдавил револьвер еще сильнее.

– Ты знаешь, что бывает с теми, кому достается в живот? Из них будут выпущены все кишки!

С каждым вдохом и выдохом Меморандум ощущал давление оружия. Он ничего от меня не узнает, уговаривал он сам себя. Нет. Хоть раз в жизни…

– Ты скажешь, что в записке, или хочешь, чтобы тебя разорвало на куски?

Меморандум испугался, но удивился сам себе:

– Десять шансов против одного, что ты меня не тронешь, пока я не кончу с камнями, слышишь, любитель кресс-салата?

– Сядь! – завопил Арти и дал ему тычка. Меморандум шлепнулся на стул, стоявший прямо под свисающей с потолка голой лампочкой. Пока затуманенное сознание Меморандума не реагировало на происходящее, Арти защелкнул у него на запястьях наручники. Меморандум отчаянно сопротивлялся, и ему почти удалось встать, но Арти опять ударом отправил его на прежнее место. Но Арти неожиданно потерял равновесие, схватился за ноги Меморандума и зажал их в тиски. Меморандум рванулся, пытаясь высвободиться, и размахнулся, пытаясь нанести Арти удар наручниками по голове. Арти увернулся и продолжал сражение с ногами Меморандума. Когда Меморандум очнулся, на ногах тоже были защелкнуты «браслеты».

Арти поднял револьвер с пола, куда положил его во время схватки. Вскочив, он процедил, тяжело дыша:

– Сиди и не рыпайся. Если шевельнешься… Я добуду эту записку и прикончу этого кота, как прикончил бы любого полицейского шпика. Но я буду следить за тобой и, если попробуешь что-нибудь сделать, все равно что, – раскрою пулей череп!

Не двигаясь, Арти стоял в темноте с верным другом в одной руке и фонариком в другой. Его первым побуждением было с помощью фонарика высветить кота, но от этой идеи он отказался. Он предпочел выждать, пока не услышит движение.

Арти рассортировал доносящиеся звуки: вот кто-то вдалеке играет в крикет, вот приглушенный шум проезжающих машин, вот стонет и скрипит старое здание, вот где-то летит самолет. Ему, однако, хотелось бы услышать мягкое движение кошачьих лап, трение пушистого тельца обо что-нибудь, легкий прыжок сверху вниз.

Со временем проявится хотя бы один из этих звуков. Он дождется… Арти припомнил, как однажды темной ночью простоял на одной из бруклинских аллей под мокрым снегом три часа двадцать две минуты. Наконец появился тот, кого он ждал, и тело рухнуло в снег.

И тут из набора шумов он вычленил движение, которое не смог идентифицировать. Это был какой-то сдавленный, непонятный звук, абсолютно ему незнакомый. По привычке он схватился за кобуру, холод металла давал ему уверенность в своих силах.

Шум не прекращался и становился отчетливее. Затем он понял, что звуки идут из разных источников и распространяются в разных направлениях.

Первый, однако, становился все громче, медленно, но верно приближаясь к нему. Он подождал еще минутку и нажал металлическую скобу фонарика. Отступил в сторону – и, как оказалось, вовремя: мимо проехала шина.

Он направлял луч света туда и сюда, прочесывая светом фабрику, и наконец высветил стопку шин, откуда и упала беглянка. Фут за футом высвечивал он пол, каждый угол, каждый закоулок. Он пинал ящики, гниющую резину, формы, верстаки. И ругался под нос.

Даже мышь не обнаружила бы Д. К., когда он изучал обстановку: осматривал местность, пока не обнаружил на уровне глаз дырку в штабеле шин и не понял, что если ему удастся забраться внутрь, он окажется в надежном укрытии. Если бы он был фунтов на пять легче, он сумел бы туда попасть. Когда лез внутрь, он почувствовал, что вверху что-то качается, и на время замер. Но тише не стало, а, наоборот, что-то набрало скорость, и через несколько секунд покатились шины. Не теряя времени, он вылез и стал искать место повыше. Чуть не попал под луч фонарика. Но успел спрятаться в куче вонючего хлопчатобумажного корда. Подобрал хвост. Нельзя забывать о хвосте. Он не раз видел, как кошки прятались и чувствовали себя в безопасности, хотя снаружи у них болтались хвосты.

Теперь глаза его сузились в щелки. В его сторону шел человек, тщательно осматривая территорию. Он прошел мимо на расстоянии нескольких футов. Д. К. подавил рычание, и звук застрял в горле. Этот гад пытался убить его. Из-за него до сих пор болит голова. Ему захотелось оказаться дома, залезть под любимый куст, зарыться в листья и отоспаться. Он так и не понял, почему на него охотились. Поведение людей абсолютно непредсказуемо. Большинство их не в своем уме. Без каких-либо причин они тебя гоняют и пинают.

Когда Арти отошел влево на достаточное расстояние, Д. К. вылез наружу. От него шел запах хлопчатобумажного корда. Ему удалось частично отмыться, а потом он попробовал очистить язык.

Внезапно его ослепил яркий свет, бивший прямо в глаза с расстояния всего нескольких футов.

В течение нескольких минут после ухода Арти Меморандум сидел прямо, ощущая как наручники, врезавшиеся в запястья, так и боль в лодыжках. Он попытался крикнуть, но в ушах стоял стук собственного сердца. Ему, однако, удалось преодолеть страх. С удивлением он обнаружил, что сумел взять себя в руки. Такого с ним раньше никогда не бывало.

План был ясен. Сначала Арти Ричфилд разделается с котом, потом придет за ним. Он снимет с него наручники и посадит за работу. Ему придется пересаживать камни в новую оправу под дулом револьвера, а потом придет конец. И ФБР не сумеет его защитить, потому что если погибнет кот, передать весточку будет некому.

Он услышал странное, мягкое шуршание, распространяющееся в разных направлениях. Меморандум сжался, напуганный неизвестностью, а потом вздохнул с облегчением, заметив, как мимо дверей конторы проехала шина. После этого он увидел луч света от фонарика Арти и проследил, куда тот падает.

Надо убираться отсюда. Если сидеть и ждать, дождешься только смерти. Быть может, ее и так не миновать, но, по крайней мере, будто живность, убегающая от койота, он обязан рискнуть, раз уж решился на поступок.

Он вытянул руки и размял пальцы. Запястья были схвачены плотно. Потом протянул ноги и поглядел на них. На несколько дюймов их можно развести. И если он сумеет прыгнуть на пол в таком положении, ему удастся сбить замок на сторону, не причинив себе вреда и без особого шума.

Прищурившись, он следил за лучом света. Теперь луч превратился в тоненькую светлую черточку в углу. И когда Арти повернулся к нему спиной, Меморандум прыгнул на пол. Ножные зажимы ударились друг о друга, раздался металлический звон, громом прозвучавший в тишине. Меморандум лежал напрягшись, едва дыша. Но не услышал ничего, даже приближающихся шагов – мертвая, обволакивающая тишина. Ему и в голову не приходило, что тишина может быть до такой степени жуткой.

Он осторожно пополз на локтях и коленях, стараясь не задевать металлом о металл. Но обувь царапала бетон пола, издавая характерный звук. Добравшись до дверей, он повернул вправо, подальше от Арти. Ему хотелось спрятаться в одной из форм, переждать и собраться с мыслями.

Он отполз не слишком далеко и вдруг замер потрясенный. Не далее чем в двадцати футах от него плясал луч фонарика. Он приближался. Шагов Арти не было слышно, но тут Арти заговорил, и у Меморандума сердце ушло в пятки. Говорил Арти тихо, и поначалу нельзя было разобрать слова. Затем Меморандум сумел разобрать:

– Кис-кис-кис, иди сюда! Кис-кис-кис…

Арти загнал кота в угол, но стрелять в него не собирался. Меморандум вспомнил слова Арти: «Хочу свернуть ему шею». Этот человек – урод, выродок. Не отдавая себе отчета в том, что он делает, Меморандум встал на колени. Он хотел громко крикнуть, совершить поступок, но не знал какой. И тут раздался страшный грохот в ушах, а левую сторону жарко обожгло. Он покачнулся, медленно повалился и свернулся в клубок.

• Предыдущая
• 41/44
• Следующая