Таинственный кот идет на дело - Гордон Милдред - Страница 39

• Предыдущая
• 39/44
• Следующая

Зик встал на колени рядом с Ингрид и предупредил шепотом:

– Иди быстро, но ни в коем случае не беги и смотри под ноги. Тут сусличьи норки.

Ей так хотелось заглянуть ему в глаза. У него такие добрые глаза!

– Порядок? – тихо спросил он.

– Полный. Все хорошо, только подкашиваются ноги.

Зик включил рацию. Послышались приглушенные голоса.

– Остается одна минута, – сообщил Зик.

Как по сигналу, Д. К. спрыгнул на землю. Отошел в сторону и начал рыться в песке.

– Только этого не хватало! – потрясенно прошептала Ингрид.

Зик перепугался:

– А что он делает?

– А вы не знаете? – спросил Плимпертон.

– Не может быть! Сейчас уже некогда. Остается сорок пять секунд.

– Это вы ему объясните! – произнесла Ингрид. Зик сходил с ума.

– Но почему… почему он ждал до сих пор?..

– Он забыл взять с собой часы, – вмешался Плимпертон.

– Остается тридцать секунд, – объявил Зик. – Надо его поторопить.

Ингрид потянула поводок и почувствовала сопротивление. Д. К. заурчал, выказывая явное недовольство. Чего это она вдруг? Что, она не знает, что его сейчас нельзя беспокоить?

– Умоляю! – произнес Зик. – Всего двадцать секунд… Д. К. встал, осмотрелся и начал закапывать. Действовал он методично, согласно ритуалу, разработанному множество веков назад, ритуалу освященному поколениями предков. Это был особый вид искусства действовать одними подушечками, будто рисуешь картину.

Ингрид подняла его с земли, стараясь не тянуть слишком сильно. Как договорились, она встала позади дерева. Чтобы кот не слишком волновался, Ингрид его погладила, но он все равно был расстроен. И негромко рычал. Когда она бесцеремонно подняла его, он еще не закончил ритуал закапывания. Он был не в себе. Нельзя бросать работу на полпути, особенно такую.

Мысленно Ингрид отсчитывала секунды. Десять, девять, восемь, семь, шесть…

Она оглядела поле и прикинула, как быстрее добраться до цели. Четыре, три, две, одна. И тут район погрузился во мрак, причем погас и прожектор. В управлении энергетики и водоснабжения выключили главный рубильник. Одновременно на случай, если на фабрике начнут выяснять, что к чему, Зик договорился с пожарными, и они с ревом прогнали по улице машину с сиреной и поставили ее вблизи здания фабрики.

Крепко держа кота, Ингрид двигалась перебежками, стараясь побыстрее добраться до фабричной стены. Из-под резиновых подошв выскакивали камушки, и она даже споткнулась. Пару раз ей показалось, что земля уходит из-под ног, но, собрав силы, она делала рывок вперед. Напуганный Д. К. рвался из рук и мяукал от страха. Резкие движения его пугали. А в звуках сирены чудилось что-то древнее, дикое, из эры джунглей.

Прежде чем кот был готов задействовать всю свою голосовую мощь, Ингрид успела добежать до зольного отверстия и залегла. Одной рукой она ласкала кота, другой лихорадочно искала защелку. Обнаружив, что ее замотали проволокой, передала по висевшей на шее рации: «Не могу открыть. Закреплено проволокой».

В ответ послышался голос Зика:

– Веду учет времени. Можешь пока действовать. До начала обратного движения у тебя пятьдесят секунд.

Как заранее договорился Зик, управление энергетики и водоснабжения возобновит подачу тока в девять ноль три.

Ингрид поставила кота на землю и стала методически работать пальцами – точно и хладнокровно. Проволока оказалась толстой и намотана была туго. Если бы хоть было видно!

– Сорок секунд.

Нащупав один конец проволоки, Ингрид стала ее разматывать сначала в одну сторону, потом в другую. Д. К. натянул поводок, готовый вырваться на свободу. Почувствовав, что хозяйка встревожена, он замяукал от страха.

У Ингрид оставалось всего двадцать секунд, когда она поняла принцип намотки. Но руки уже были в крови. Тем не менее она стала разматывать изо всех сил. Проволока наконец упала, и Ингрид открыла защелку. Несколько секунд она успокаивала кота, а потом нежно просунула его внутрь в уже открытое отверстие.

Зик передал:

– Время на пределе. Пора назад.

Она вернула защелку на место и обмотала ее как попало.

Зик твердо произнес:

– Назад, и немедленно!

Обратно она бежала очень быстро. Неровный грунт таил в себе ловушки, а один раз она даже шлепнулась и содрала кожу. Поднялась, и когда вокруг зажегся свет, она уже была на командном пункте, жадно глотая воздух.

На улице неподалеку от фабрики пожарные прокричали друг другу, что вызов, должно быть, ложный, и уехали.

Взятая напрокат машина повернула за угол и бесшумно встала. Вышел Арти Ричфилд и прошел на фабрику.

Стоя на командном пункте, Зик принимал доклад агента номер двадцать:

– Ричфилд взорвал сейф в «Пале-Рояле», побывал в больнице «Сан-Фернандо Вэлли», а оттуда поехал прямо на фабрику, куда он только что вошел. Попутных контактов не было.

В абсолютной темноте Д. К. включил свои радары, замерев на месте, прислушиваясь и принюхиваясь. Услышал, как скрипит старое, больное здание, как шелестит ветер за окном и внутри, как доносятся странные звуки, которые умеют издавать только люди.

Довольный, что неведомых врагов нет и в помине, он переключился с интенсивного прослушивания на интенсивное обнюхивание и двинулся дальше. Ему мешала тупая боль, но больше всего беспокоило отсутствие координации движений. Подкашивались ноги. Кот остановился, чтобы продумать создавшуюся ситуацию.

Он понятия не имел, зачем его сюда сунули, но это его не особенно тревожило. Жизнь он воспринимал, как она есть. Если ему что-то хотелось, то есть, и безумно. Он не брал в рот ни кусочка… ну, неважно, как давно, важно, что сейчас он был голоден. Хорошо бы съесть креветку! Но такое счастье выпадало редко. Почти все, что едят люди, следует зарывать. Он вспомнил, как однажды Майк угостил его ветчиной, намазанной изнутри горчицей. Неделю он не мог разговаривать. Тогда он научился тщательно обнюхивать любую человеческую еду. Проверять надо даже консервы. Как-то, когда он простудился, ему в куриные потроха подсунули растертую таблетку.

Передвигался он очень осторожно и напоминал сам себе мудрого, старого кота.

Филипп Дюваль, услышав, что приехал Арти, вышел из конторского помещения, где под лучами специальной привезенной Дювалем лампы направленного освещения медленно и методично работал Меморандум. С той минуты, как Дюваль разложил перед ним драгоценности, он ни разу не перевел дух.

Арти доложил, что с сейфом все в порядке:

– Тоже мне дело! Хватило игрушечного заряда.

– А как насчет внешних признаков взлома?

– Сделано. Вырезал кусочек стекла в окне кабинета, влез и замкнул систему сигнализации.

– Никто не видел?

Арти отрицательно покачал головой и продолжал:

– Заехал в больницу. Там сказали, что она лежит в палате интенсивной терапии. Так говорят, когда пациент при…

Дюваль перебил его.

– Знаю. – Походил по комнате и заметил: – Не понимаю, как она могла пострадать. От легчайшей царапины на бампере, – Он едва выговорил: – Из-за нее все оказалось под угрозой.

– Из-за шлюх всегда так.

Стоя в полуосвещенном углу, Дюваль кинул жесткий взгляд на Арти:

– Полагаю, что нельзя заявлять об ограблении до тех пор, пока она стоит у нас на пути.

– Ночью она никому не проболтается, – сказал Арти, – а утречком к ней в палату придет на свидание дорогой братик. – Он кивнул в сторону Меморандума: – Сколько он еще будет возиться?

– До двенадцати ночи. Полночь, час колдуний, – позволил себе улыбнуться Дюваль. – Я всегда любил полуночный бой часов.

– Давно мне не приходилось сворачивать людям шею, – произнес Арти.

Дюваль с отвращением отвернулся. Вот отвратительное создание! Что, Нью-Йорк не мог подобрать кого-нибудь еще вместо этого разбойника? Какого-нибудь изящного мастера своего дела? Малокалиберная пулька, с математической точностью уложенная в заданную точку черепа, не оставит ни капельки крови и обеспечит ему стопроцентное алиби. Но разве этому мерзавцу что-нибудь втолкуешь? Он сделает, что захочет.

• Предыдущая
• 39/44
• Следующая