Мама Стифлера - Раевская Лидия Вячеславовна - Страница 33

• Предыдущая
• 33/107
• Следующая

Первой пришла в себя Динозавр, и глухо промычала:

— Какая падла тулуп спиздила, бля?

Вторым по счёту очнулся Баклажан, заорал:

— Хули ты людей пугаешь, мразота?! — и смачно харкнул на Динин левый носок.

Тамагочи предсказуемо проблевалась долькой мандарина, и упала на Бородульку.

Бородулька, в свою очередь, закатил глаза, и уснул на сумке с цитрусовыми.

Пися замычал, и кинулся лобызать Динозавра.

Мама Дуся смачно высморкалась в тряпку, засунула её в трусы, и подытожила:

— Поминки отменяются. Но бабки не вернём.

Ещё через час семейство бурно отмечало воскрешение Динозавра, и поочерёдно било Баклажана то сумкой с мандаринами, то ссаной тряпкой, за дезинформацию, и намеренный ввод в заблуждение.

Баклажан вытирал разбитые губы, и слабо сетовал на то, что "Уж слишком воняла, и не дышала…"

Пися перетащил уже потерявший актуальность гроб в комнату к Тамагочи, и быстро перепрофилировал его в топчан.

Тамагочи на радостях устроила себе выходной, чем, сама того не подозревая, спасла жизнь трём ветеранам Черкизовского рынка.

Мама Дуся безостановочно ссала в штаны, и лихо опрокидывала в себя рюмку за рюмкой.

А Динозавр молча сидела за столом, не прикасаясь к спиртному, и окидывала тяжёлым взглядом домочадцев.

Потом приподнялась, ткнула грязным пальцем в Баклажана, и припечатала:

— Ты урод, Толя.

Баклажан поперхнулся мандарином, закашлялся, и переспросил:

— Чё?!

Динозавр, тяжело дыша, повторила:

— Ты. Урод. Ебучий Баклажан. Ты зачем меня ебал, когда я болела?

Бородулькин похабно засмеялся, но быстро заткнулся, когда увидел Баклажановы глаза.

— Ты чё, сука? Забыла, кто тебя ебёт и кормит? Я ж те щас переебу, и Залупа останется без нового дивана, а на поминки нам денег хватит, не боись!

Дина задрала подол байкового халата, окатив вкушающих водку домашних, волной слезоточивого запаха пиздятины, и заорала:

— А это что?!

Баклажан, давно привыкший к Дине, и уже не замечавших таких маленьких нюансов, как валящая с ног вонища, заорал в ответ:

— Це пизда твоя, ебанашка! Ты ещё трусы сними, бля!

Дина утробно и театрально расхохоталась:

— Ха-ха-ха! Пизда! А в пизде что?

Баклажан включился в общий настрой, и в тон ей засмеялся смехом Санта-Клауса:

— Хоу-Хоу-Хоу! В пизде у тя только конь не валялся! Прикройся, уродины кусок!

Тогда Динозавр победно воздела руки к засратому мухами потолку, и торжественно объявила:

— Я беременна!!!

И наступила тишина.

И в тишине с глухим стуком покатились по полу мандарины.

И мама Дуся тихо, по-фашистски, бзднула.

И Пися сунул плешивую голову между ног Тамагочи.

И Баклажан досадливо опустил глаза, и нервно захрустел шеей.

— Месяцев пять уже. — Приговором прозвучали последние слова Динозавра, после чего она была безболезненно нокаутирована бывшим вдовцом …

Толика-Баклажана знает весь квартал.

У Баклажана синее лицо, и фиолетовый нос-хобот.

Баклажан два года назад чуть не похоронил живого Динозавра в старом шкафу.

Эту историю аборигены любят рассказывать друзьям.

И мне в том числе.

Динозавр жива до сих пор, и очень любит водку.

Динозавр родила в прошлом году что-то непонятное, и подарила это что-то государству.

Динозавр так же фиолетова лицом, и пахнет пиздятиной.

Пиздятиной реально пасёт за километр.

Я лично чуяла.

А если вам нехуй делать, и путь ваш пролегает мимо Северо-Восточного округа Москвы — позвоните мне.

Я покажу вам Баклажана, Динозавра, полированный гроб Писи, и, возможно, расскажу про то, как Бородулькина поймали три оглушённых им жертвы, и насовали ему в жопу маринованных огурцов.

Возможно.

Расскажу.

Да.

12-01-2008 10:57

Когда он вернулся с кладбища, на улице уже стемнело.

"Как тогда, год назад. Тоже темно было. В ноябре темнеет рано"

Он механически посмотрел в окно.

Чернота

Черным-черно. За окном. В доме. И в сердце…

"Как на пожарище. Только что гарью не пахнет. За год запах выветрился. Хотя, какой год? Таню хоронили — уже ничего на месте аварии не осталось. Ни пятнышка…"

Таня-Таня-Танечка…

"Время, говорят, лечит… Да ни черта оно не лечит! Год прошёл, год! А легче и не стало. И станет ли?"

Он щёлкнул выключателем на стене, и за окном стало ещё чернее.

Со стены ему улыбалась Таня.

Обхватив плечи руками, он с минуту смотрел на плоскую фотографию в траурной рамке, потом снова щёлкнул выключателем, и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

***

— Константин Сергеевич… — полный мужчина в белом халате постучал кончиком шариковой ручки по лакированной столешнице, — вы отдаёте себе отчёт в своей просьбе?

— Это не просьба. Это заказ услуги.

Доктор ему не нравился. Было в нём что-то такое неуловимо-скользкое…

— В перечне услуг, предоставляемых нашей клиникой, ваша не указана. Вы должны понимать…

— Дайте мне вашу авторучку. Пожалуйста.

Каждое слово ему приходилось из себя выжимать. Он готовился к этому разговору. Он долго к этому шёл. И решение принято. У всего есть своя цена. А он — он готов платить две. Три цены.

"Сломается Айболит. Рано или поздно — но сломается"

Доктор взглянул на ручку, которой он нервно барабанил по столу, и сморщился, словно только что осознав, что он себя выдал.

"Нервничает. Это хорошо"

Он взял протянутую ручку, поднял глаза, и взглядом спросил разрешения оторвать листок с бумажного блока.

Айболит кивнул.

На листке бумаги с логотипом клиники, он медленно вывел цифру.

Доктор судорожно сглотнул, но отказ уже читался во взгляде.

"Всё как надо. Надо паузу выдержать. Только не пережать бы…"

Истекли положенные секунды.

Врач откинулся назад, распрямив плечи, и сказал:

— Дорогой Константин…

"Сейчас!"

Он стиснул зубы, покрепче схватил авторучку, норовившую выскользнуть из вдруг вспотевшей руки, и дописал к цифре ещё один нолик.

Айболит вздрогнул, и зачем-то оглянулся по сторонам.

"Вот так вот. Всего один ноль. Ноль. Ничего. Пустота. Абсолютный ноль. И сейчас он мне скажет…"

— Константин, — голос врача опустился почти до шёпота, — можно без отчества?

— Можно.

Третья фраза за всё то время, что он провёл в этом кабинете. И это не просто фраза. Это клич победителя.

— Константин, я полагаю, мы могли бы с вами придти к какому-то, обоюдоустраивающему нас консенсусу, правильно? Правильно. — Врач подбирал слова, а левый глаз его мелко дёргался. "Нервы у мужика ни к чёрту. Потянет ли?", — Со своей стороны я вам гарантирую, что сделаю всё возможное, хотя вы должны понимать, что стопроцентной гарантии вам никто не даст. А услуга не из дешёвых. Плюс, сами понимаете, чем нам с вами всё это грозит обернуться в случае утечки информации…

"Боится мужик. Перестраховывается. Минздрав предупреждает…"

— Утечки не будет. Информируйте меня о каждом своём шаге. О каждом движении. Об остальном я позабочусь. Просто работайте. Просто делайте своё дело. Пусть вас не отвлекают такие мелочи.

Говорить короткими фразами научил его отец. Когда-то давным-давно. Он тогда ещё что-то говорил про то, что мозг человека лучше воспринимает короткие рубленые фразы. Как приказы.

С тех пор много лет прошло, а привычка осталась. И, справедливости ради, заметить нужно, что не такая уж и плохая привычка.

Айболит посмотрел ему прямо в глаза.

Он выдержал этот взгляд.

И не просто выдержал. Он даже успел по ниточке этой, той что натянулась между ними, ещё многое сказать…

Доктор моргнул.

"Готов. Вот что ноль животворящий делает"

Почему-то захотелось неудержимо расхохотаться. На пол упасть захотелось. Валяться по ковру, и хохотать, дрыгая ногами, и сбивая серебряные статуэтки-призы, выставленные в ряд на столе у Айболита.

• Предыдущая
• 33/107
• Следующая