Мама Стифлера - Раевская Лидия Вячеславовна - Страница 29

• Предыдущая
• 29/107
• Следующая

— Ага… То есть, если я реву в день рождения — я сразу тебя слышу?

— Понятия не имею, если честно. Сам пересрал, когда ты вдруг ответила.

Провожу ладонью по столешнице. В руку попались скомканная салфетка, и чек из продуктового магазина. Ладонь почему-то мокрая — бумажки прилипли сразу. Держу ладонь вертикально — они не падают.

— Смотри: фокус-покус. Я умею притягивать бумажки.

— Молодец. Дедушка будет рад твоему таланту. Ты только развивай его.

Сжала бумажки в кулаке, и плюнула за правое плечо:

— Тьфу на тебя, нечистый. Отстань от моего дедушки. И прекрати о нём все время говорить.

— А о чём с тобой ещё разговаривать? Ты же овощ.

— А ты привидение.

— Кто сказал?

— Я.

— Как всегда, мимо тазика.

— А почему я тебя тогда не вижу?

— Суслика видишь? Вот и я не вижу. А он есть.

— Хитрый ты.

— А ты дура.

— И овощ?

— Пожалуй, с овощем я перегнул палку. Нет, ты просто дура.

— Поэтому меня никто не поздравил сегодня, да?

Снова протяжно втянула соплю носом.

— А для тебя это так важно?

— Очень. Мне ж не нужно ничего, привидение…

— Не называй меня так.

— А ты не перебивай. Пришёл — значит, сиди и слушай. У тебя жопа-то хоть есть? Ну, на чём ты сидишь?

— Господи, святый боже… За что ж ты мне досталась-то?

— У дедушки моего спроси. Так вот: мне ж не нужно ничего, правда. Подарков не надо, цветов тоже… Они забыли просто, привидение. Забыли. Все забыли…

— Ну, что-то ты загнула, подруга. А папа? А сын твой? А сестра троюродная?

— Это не то… Друзья забыли… А Коля-сука…

Зарыдала.

— Из-за него ревёшь, что ли? Нашла повод. И никто тебя не забывал.

— А Юлька?

— Ты давно ей звонила? В больнице она сейчас. Дочка у неё болеет сильно. Кстати, Юлька тебе эсэмэску написала, только ты телефон на зарядку забыла поставить — вот и не дошло.

— А Ирка?

— Ирка в роддоме сейчас лежит. Рожает, между прочим. Через три часа мальчика родит. Сама понимаешь, ей не до поздравлений.

— Хорошо. А с Женькой что?

— В армии он, забыла что ли? Хабаровск. Китайская граница. И телефона у него там нет.

Вопросы кончились.

Водка кончилась ещё раньше.

Пошарила ногой под столом.

Зазвенело.

— Слушай, привидение… А можно мне Ирке позвонить?

— У неё телефон выключен. Ты ей лучше сообщение напиши. Мол, поздравляю с рождением сына. Вот она удивиться-то!

— Думаешь?

— А ты б не удивилась?

— Ещё как. Да, я ей напишу. Слушай, привидение…

— Да что ж ты будешь делать-то? Раздражает уже просто!

— Это тактика такая военная. Психическая атака называется. Говори уже: ты кто?

— Я тебе сразу сказал: дед Пихто.

— Дедушка!

— Бабушка, бля! Какой я тебе дедушка?!

Пожимаю плечами:

— Знаешь, я вначале думала, что ты — мой типа ангел-хранитель. А теперь понимаю: нифига ты не ангел. Ангелы матом не ругаются.

— Ещё как ругаются. Особенно, когда у них такие подопечные как ты.

— Значит, всё-таки, ангел?

— Чести тебе много — ангелов ещё дарить. Бог не фраер — он тебя насквозь видит. Обойдёшься просто хранителем.

— Хранитель… Смотрю, дохуя ты мне чего сохранил! До тридцати лет дожила — ничего хорошего не видела!

— Ну ты и скотина, дорогая моя… Помнишь, как ты в десять лет котлетой подавилась?

— И что?

— Да ласты бы склеила запросто. Если б не я. А помнишь, как ты за маршруткой бежала-бежла, не успела, и давай всех хуями крыть? А маршрутка та через три километра в грузовик въехала… А сын твой? Пожалуй, лучший день в моей жизни был… Я аж рыдал от умиления, когда ты его в мокрую макушку нацеловывала, лёжа в родильном кресле. Если ты помнишь, он у тебя мёртвым родился. А что там происходило за спинами врачей — ты даже не видела…

— Видела. Они его откачивали.

— Откачивали. А сердечко-то уже…

— Врёшь ты всё!

— Не умею.

— А Диму, Диму почему не спас?! Он же… Он умирал там, один… Без меня!

— У него свой хранитель. Был. И получше меня, кстати. Хороший мужик, мне нравился. Уж из какой только жопы он Диму твоего только не вытаскивал, а всё попусту. Я порой смотрю на вас, идиотов, и волосы дыбом встают: что ж вы творите-то, а? Вас вытащишь, отмоешь-отчистишь, и только покурить отойдёшь — пиздец. Опять куда-то вляпались. Вот что вам на месте не сидится?

В окно смотрю. Темно на улице… Отражение своё вижу. Под глазами тушь размазалась, и нос блестит как лампочка.

— Я же сижу, вроде…

— Сидишь. Вот именно, что сидишь! Милостей ждёшь? Не будет тебе милостей, не заслужила. Помнишь, тебя Алла Анатольевна предлагала в МГУ по блату пропихнуть? А ты что ответила?

— Что нахуй оно мне не нужно…

— Вот. А помнишь, тебя Ваня Мальцев замуж звал? Положительный был парень, тебя, дуру, любил — аж треск стоял. Что ты ему ответила?

— Ну, не помню уже… Что-то вроде: «Сначала институт свой закончи, студент-практикант…»

— Вот. И ведь закончил, шельмец. С отличием закончил. Банкир теперь. А красавец какой… У-у-у-у…

— Не плюй мне в душу.

— Да кто ж тебе туда плюёт? По плевкам это у нас как раз ты большой спец.

Покраснела.

Пнула что-то под столом.

Зазвенело.

Снова покраснела.

— А ты чего молчал тогда, а? Чего не подтолкнул? Сам просрал моё счастье, а теперь издевается!

Лучшая защита — это нападение.

— Ну, вот давай только не будем с больной головы на здоровую. Кто не толкал? Я не толкал? Да я себе все руки-ноги-крылья отбил к хуям, пока по тебе долбил! А тебе пофигу всё. А ты у нас сама всё лучше знаешь. Так что теперь я только котлеты из тебя вытаскиваю, да в маршрутки не пускаю. И на том спасибо скажи.

— Спасибо, прив… Хранитель…

— Не за что. Ты слушать, слушать учись. Сомневаешься в чём то — сядь, посиди… Глазки прикрой, и позови меня тихонечко. Я услышу. Я всегда тебя услышу. Ты только меня слушать учись, бестолковая ты моя…

— А ты правда моего дедушку знаешь?

— Правда. И бабушку знаю. Замечательные старички.

Стискиваю зубы, и выдыхаю:

— И Димку видел? Как он там, без меня?

Тишина. Кусаю губы:

— Ты меня слышишь?

Тишина.

Кидаю взгляд на часы.

Полночь. День рождения закончился.

Встаю со стула, убираю грязную посуду, выкидываю пустые бутылки и смятые салфетки, протираю стол.

Смотрю в окно. Там темным-темно. Отражение своё, как в зеркале, вижу… Под глазами размазанная тушь, и нос-лампочка. Блестит. Закрываю глаза, и зову тихонечко:

— Дедушка, ты меня слышишь? Ты прости меня, дедуль, я и вправду не подарок. Намучался ты со мной… Я у тебя шебутная… Не хочу я тебя Хранителем называть, уж не обижайся. Сам дедом представился — так что не жалуйся теперь. Ты это… Передай там Димке привет от меня. Скажи, что люблю сильно, что скучаю очень, и что он, паразит, ещё у меня пиздюлей выхватит, когда его увижу. Он знает за что. И ещё: я не буду больше плакать в свой день рождения… И не потому, что не хочу тебя слышать. Я просто не хочу тебя расстраивать. Ты знаешь, я ведь вспомнила: примета такая есть. Плакать в свой день рождения — это обижать своего Хранителя. А я ещё и плюнула в тебя, дура. Прости, дед. Прости… Ты меня слышишь?

Сижу, глаз не открывая. Ловлю каждый шорох.

Тишина.

Тишина.

Тишина.

И только за окном вдруг зашумели деревья…

• Предыдущая
• 29/107
• Следующая