Тринадцатая ночь - Гордон Алан - Страница 39

• Предыдущая
• 39/57
• Следующая

— Не в коня корм, — заметила Мария, критически оглядев его худосочную фигуру. — Вот мне достаточно лишь взглянуть на выпечку, чтобы прибавить в теле.

— Я помню, как ты когда-то говорила то же самое обо мне, — вставил сэр Тоби, подмигнув всей компании.

Мария легонько шлепнула его.

— Подумать только, а мне-то казалось, что я вышла замуж за благородного рыцаря, — с притворным вздохом сказала она. — Приятно было познакомиться с вами, синьор Октавий. Мы ждем вас на праздничный ужин в конце недели.

Я поклонился, и они ушли. Через некоторое время в таверну заглянул скучающий Фабиан и приветливо кивнул мне.

— Вы не видели поблизости шута? Он обещал помочь мне с репетицией, научить чертей кувыркаться.

— Увы, но он переусердствовал с собственными репетициями, — сказал я. — Как я слышал, он вчера по пьянке так накувыркался, что теперь поправляет свое здоровье в герцогском дворце.

— Вот невезение, — расстроился Фабиан. — Бобо так своевременно появился, и как раз сейчас его шутовские выходки были бы нам очень полезны. Угостить вас винцом?

Именно этого мне больше всего и хотелось, но я вежливо отклонил предложение и удалился.

Той ночью меня мучили новые кошмары, и я обрадовался, что съел лишь легкий ужин и успел переварить пищу. Во сне меня преследовал все тот же зловещий смех. Прячущийся в лесу Мальволио стал моим напарником, и мы жонглировали с ним со скоростью, которая ошеломила бы даже брата Тимоти. Отбрасывая метательные снаряды, я заметил, что они извиваются в моих руках, и вдруг понял, что мы жонглируем вовсе не дубинками. Наш бравый дуэт перебрасывался живыми людьми, и Орсино уже лежал неподвижно, скорчившись у моих ног.

Я проснулся с каким-то тошнотворным ощущением и в соответствующем настроении. Доковыляв до окна, я открыл ставни, зачерпнул снега с подоконника и освежил им лицо. Однако лучше мне не стало.

Наутро первым делом я отправился навестить моего раненого товарища. При виде меня Бобо вяло взмахнул рукой.

— Как продвигаются поиски? — спросил он.

— Плохо, — признался я. — А как твои мыслительные процессы?

— Также неважно, — сказал он. — От дум у меня обычно болит даже здоровая голова. То есть вы можете себе представить, как она ведет себя сейчас. Мне принесли кучу еды. Не желаете составить мне компанию?

Меня слегка подташнивало, но я заставил себя съесть кусок хлеба.

— Я все размышляю над одним вопросом, — продолжил он. — Как вы думаете, откуда Мальволио узнал про вас?

— Может быть, он разыскал меня в Доме гильдии до того, как заявился сюда. Может, кто-то из его шпионов описал ему, как я выгляжу. Или кто-то из гильдии предал меня.

— Пугающая мысль. А есть тому какие-то доказательства?

— Я предпочитаю внезапные интуитивные умозаключения без видимых доказательств. Они сберегают время.

— Тогда отдайте другую загадку. Если он знал, кто вы, почему так долго ждал перед нападением?

Старательно пережевывая толстый ломоть хлеба, я предположил:

— Ждал благоприятного случая?

— Случаев у него было предостаточно. Вы полагали, что вас никто не узнал, и поэтому беспечно шлялись повсюду. Темный переулок, быстрый удар ножа — и это всего лишь мертвый торговец в городе. Нет ничего разумнее.

— Но тогда он не удовлетворил бы свое злорадство.

— Вполне вероятно, — уступил Бобо. — Возможно также, он собирал какие-то сведения. Поэтому и медлил.

— Я сдаюсь. А что ты думаешь?

Он откинулся на подушки, потирая лоб.

— Я сообщу вам свои выводы, когда додумаю новую мысль. Сегодняшнюю порцию я уже израсходовал.

Он закрыл глаза, и вскоре его дыхание стало размеренным и глубоким.

Излюбленное шутовское занятие — загадывать загадки и оставлять их неразрешенными. Бобо начал похрапывать, что вовсе лишило меня способности думать. Я на цыпочках вышел из комнаты и увидел облаченную в траур даму, направляющуюся ко мне. Я поклонился.

— Добрый день, сударыня.

Она оглянулась, потом приподняла вуаль.

— Перед вами настоящая герцогиня, — сказала Виола. — Как ваш напарник?

— Еще не оправился от передряги, насколько я могу судить. Появится ли у нас сегодня Клавдий?

— В эту святую пору Клавдий обычно предается благочестивым молитвам в дворцовой часовне. Общественные обязанности герцогини перевешивают коммерческие дела управляющего.

— Отлично придумано. Можем мы немного прогуляться?

Она кивнула и опустила вуаль.

— Как самочувствие вашего сына? — поинтересовался я, поднимаясь вместе с ней по лестнице к парадному входу во дворец.

— Гораздо лучше, благодарю вас. Эндрю сейчас развлекает его. Он стал настоящей находкой для Марка: читает ему, играет с ним в шахматы. Мальчику повезло, что есть человек, готовый позаботиться о нем после смерти отца.

— Даже если этот человек — сэр Эндрю?

— Нехорошо так говорить, Фесте. При всех его нелепых идеях он добрый человек, и таких надо ценить в наши недобрые времена.

— Совершенно верно, сударыня, — признал я. — Марку совсем недолго осталось пребывать в счастливой стране детства, да к тому же на него преждевременно свалился столь высокий титул.

— Меня беспокоит скорее первое, чем последнее. Он похож на меня — решителен и умен. В свое время он будет прекрасно править этим городом.

Я попытался оценить ее чувства на сей счет, но ее тон был таким же непроницаемым, как вуаль. Мы без всякой цели прогуливались по залам, в то время как слуги суетились вокруг с постельными принадлежностями, ночными горшками и охапками свежего тростника, который настилали для облагораживания запаха в помещениях.

— Что вы тогда будете делать? — спросил я. — Вживаться в роль пожилой матушки герцога?

— Но я и есть пожилая матушка герцога. Такую роль нетрудно играть.

— А Клавдий?

— Клавдий будет продолжать служить герцогу.

— А Виола? Что станет с ней?

Она остановилась около выходящего на море окна.

— Кто такая Виола? Бледная тень. Та, кто играет разные роли в великолепных инсценировках, придуманных не ею. Такова моя судьба, Фесте. Такова судьба большинства женщин. Мне еще повезло: со мной случались кое-какие приключения.

Она повернулась, и я смутно разглядел ее черты.

— Чудовищное положение, — сказал я. — Вам пора покончить с ним.

— Неужели? И какое у меня может быть будущее? Едва ли я смогу вновь выйти замуж. Все мое состояние теперь принадлежит моему ребенку. Не стану же я просить благословения и приданого у одиннадцатилетнего мальчика. — Она печально усмехнулась и вновь устремила взгляд в морские дали. — А знаете, в сочельник, в полночь, я посмотрела в зеркало, надеясь точно девчонка, что увижу там облик моего будущего мужа.

— И что же вы увидели, сударыня?

— Только себя одну. Конечно, все это глупые суеверия.

Что-то блеснуло под вуалью, вобрав на мгновение свет, и скатилось по щеке.

— С вашего позволения, сударыня, — поклонился я, — Я должен на время покинуть вас.

— Бывало время, — медленно сказала она, — когда Фесте мог сказать что-то замечательное, чтобы утешить меня в трудную минуту.

— Кто такой Фесте? — спросил я. — Если уж Виола — бледная тень, то Фесте — обман зрения.

— Но не тот, которого я знала, — сказала она, не отводя взгляда от моря.

Я вновь поклонился и оставил ее одну.

На площади шла очередная репетиция праздничной мистерии, обеспечивая публику новым нечаянным развлечением. Фабиан продолжал орать на бедных чертей.

— Ну что же это за ужас такой! — крикнул он. — Никто не поверит, что вы случайно упали все вчетвером. Послушай, Астарот, попробуй просто скопировать сэра Эндрю, и этого будет более чем достаточно.

Вдохновляющее указание. Четверо чертей переглянулись, озаренные божественным прозрением, и одновременно грохнулись на задницы. Хор залился смехом, и Фабиан одобрительно хмыкнул.

— Так, а где наш граф? — спросил он, оглядываясь вокруг.

• Предыдущая
• 39/57
• Следующая