Хочу «Оскар»! - Стил Даниэла - Страница 51

Дуглас проводил Таню до дверей ее бунгало. Там они простились, и Дуглас ушел с улыбкой на губах. Он уехал прочь на своем «Бентли», а Таня в это время раздевалась, думая о нем. Дуглас был закрытым человеком, Тане всегда казалось, что он тщательно скрывает свое истинное лицо, а особенно свой внутренний мир. Таню одолевало искушение – она хотела бы пробраться за стены, которыми Дуглас себя окружил, или подобрать ключ к замку. Больше всего в Дугласе Таня ценила его ум, но, надо было признать, Дуглас еще был очень интересным мужчиной. Ей никогда бы и в голову не пришло, что она будет испытывать влечение к этому человеку, – и вот, однако же, Таня обнаружила, что он ее привлекает. Ей понравилось танцевать с ним, разговаривать, делиться впечатлениями о новых знакомых. Дуглас сумел развеселить ее, да и сам с удовольствием смеялся над ее шутками. Таня почистила зубы и нырнула под одеяло, думая о том, что так легко и хорошо ей уже давно не было. Таня не искала корысти в расположении Дугласа, но прекрасно знала, что опереться на Дугласа Уэйна – это большая удача в Голливуде.

На следующее утро, во время совещания, Дуглас был сдержан. Адель подготовила свои замечания по поводу сценария, и они их обсудили. Несколько раз Дуглас возразил Тане, но в большинстве случаев он был согласен с ее доводами, а когда не соглашался, то объяснял, почему именно. Он обращался к Тане с подчеркнутым вниманием. Он следил, чтобы ей постоянно подавали чай ее любимого сорта, а после совещания присоединился к ней за ланчем. У Тани было такое ощущение, что Дуглас ухаживает за ней, незаметно и ненавязчиво, так, чтобы она не почувствовала себя неловко. Ощущение было странное, но очень приятное. Потом Дуглас проводил ее до машины и пригласил завтра поужинать вместе. Таня согласилась. Уехав, Таня поймала себя на том, что думает о Дугласе, о том, чем это все закончится. Возможно, и ничем, но выходить с ним в свет было приятно, особенно после прошедших шести ужасных месяцев.

Ее второе свидание с Дугласом было совсем иным. Дуглас привез Таню в уютный итальянский ресторанчик, и они просидели там вдвоем, беседуя, несколько часов. Дуглас рассказывал ей о своем детстве в Миссури. Его отец был банкиром, а мать происходила из великосветского семейства. Родители умерли, когда Дуглас был совсем молодым, и оставили ему кое-какие деньги. Дуглас воспользовался наследством, он отправился в Калифорнию, намереваясь стать актером. Но очень быстро понял, что самое интересное и прибыльное дело – продюсирование съемок. Дуглас вложил свои небольшие капиталы и заработал еще немного денег. И с тех пор он так и продолжал вкладывать и продюсировать и в результате составил огромное состояние. История была увлекательная, и Дуглас неспешно изложил ее Тане.

Свой первый «Оскар» Дуглас завоевал в двадцать семь лет, а к тридцати уже стал легендой Голливуда – и оставался ей и по сию пору. О нем рассказывали множество историй, и все восхищались способностью Дугласа превращать в золото все, чего он ни коснется. Ему завидовали и его уважали. Он был человеком требовательным и прямым и терпеть не мог отказов. Дуглас откровенно признался Тане, что это его стиль поведения – жесткий и последовательный. Несогласие вызывает в нем к жизни не лучшие черты – он превращается в капризного ребенка. Дуглас позволял Тане увидеть только то, что он сам хотел показать, но Таня чувствовала, что стены все еще стоят, а возможно, будут стоять всегда. У нее не было ни причин, ни желания штурмовать или рушить эти стены. Перед Таней стояла интересная задача: разобраться, что же собой представляет Дуглас Уэйн. При взгляде со стороны он представал необычайно умным, несколько отстраненным, осторожным человеком с потрясающими способностями финансиста. Он хорошо разбирался в живописи, любил музыку и говорил, что верит в ценности семьи – но для других. Он признавался, что с детьми чувствует себя неуютно. У него было немало странностей и причуд. Но в то же самое время Таня чувствовала, что Дуглас уязвим, может быть, и добр и для человека своего положения потрясающе непритязателен. А ведь сначала он предстал перед Таней ироничным, холодным, уверенным в себе человеком. Но теперь, когда они стали проводить больше времени вместе, Дуглас сделался значительно мягче.

Таня временами находила его несколько старомодным, но ей это даже нравилось. Дугласу было пятьдесят пять лет, и он уже двадцать пять лет был холостяком. Таня иногда в разговорах упоминала своих детей, но сам Дуглас никогда о них не расспрашивал. Он часто повторял, что дети – не его радость.

После очередного приятного вечера Дуглас снова поцеловал Таню в щеку. Таня спокойно относилась к этим невинным проявлениям дружеского расположения. Дуглас строго выдерживал дистанцию, установив для себя четко определенные границы, и ожидал того же от других. Он сразу давал понять, что ему не нравятся люди, пресмыкающиеся перед ним. Он терпеть не мог услужливых официантов, заносчивых владельцев ресторанов и метрдотелей, Дуглас не терпел ни навязчивости, ни фамильярности. Таня довольно быстро поняла и не раз убеждалась в этом. Дуглас не спешил сближаться с людьми и не любил, когда на него давили или когда ему что-либо навязывали. Таня без возражений приняла его правила, она не имела намерения заманивать его в ловушки или давить на него. Ее вполне устраивало нынешнее положение вещей, и она ничего не ждала от Дугласа. Их нынешние взаимоотношения казались Тане оптимальными для них обоих – они с Дугласом были просто друзьями.

Дуглас пригласил ее еще на несколько интересных мероприятий. Одно из них проходило в Лос-Анджелесском художественном музее. Вторым была премьера пьесы модного драматурга Нью-Йорка. Пьеса вызвала множество споров, и на представление собралась очень разнообразная и интересная публика. После спектакля Дуглас с Таней ускользнули, чтобы поужинать в одиночестве. Дуглас отвез Таню на ужин в «Л'Оранжерье», а не в забитый знакомыми «Спаго», где ему то и дело приходилось бы с кем-то здороваться. Ему хотелось побыть с Таней и не обращать внимания на окружающих, которые глазели бы на них и гадали, кто эта женщина. Дуглас заказал для нее икру в тарталетках. Потом они съели лобстера, а на десерт – суфле. Ужин был превосходным, вечер – прекрасным, а Дуглас галантен. Вся та неловкость, которую поначалу Таня испытывала в его присутствии, его резкие замечания, его провокационные, подчас циничные замечания о ее жизни и браке – все это не имело ничего общего с тем человеком, с которым она общалась теперь. Дуглас теперь был понимающим, добрым, интересным и внимательным и делал все, чтобы Тане было хорошо и спокойно. Он старался отыскать для нее что-нибудь необычное, что могло бы заинтересовать их обоих. Он был вежливым, обаятельным, любезным, уравновешенным, и Таня почувствовала, что теперь он даже осторожно защищает ее на совещаниях и на съемочной площадке. Он делал все, чтобы ей стало легче.

Их воскресные встречи у бассейна превратились в ритуал. Таня разгадывала кроссворды, а Дуглас в это время играл на пианино, либо она лежала на солнышке и загорала. Это было приятной сменой обстановки после рабочей недели, особенно после начала съемок. К съемкам группа приступила с недельным опозданием в начале октября, и, учитывая содержание фильма и строгие требования к игре актеров, атмосфера на съемочной площадке воцарилась нервная. Таня и Дуглас часто отправлялись куда-нибудь вечером, чтобы сбросить напряжение. Иногда Дуглас ненадолго заходил к Тане, и они заказывали еду в номер или ужинали в «Поло Лаундж», хотя там им было не так спокойно, как в ее бунгало.

У них с Дугласом, к счастью, оказалось немало общих интересов и общая нелюбовь к шумным и многолюдным сборищам. С каждым днем Таня все больше удивлялась тому, до чего же хорошо они поладили. Раньше ей бы и в голову не пришло, что с Дугласом может быть настолько интересно – хотя поздно вечером, оставшись в одиночестве в бунгало, она до сих пор признавалась себе, что скучает по Питеру. Да и странно было бы, если бы она по нему не скучала. Двадцать лет одним махом из памяти не выбросишь. Может, Питер и выбросил, но Тане до сих пор было странно не звонить ему по вечерам, чтобы пожелать спокойной ночи. Пару раз, когда ее особенно сильно терзали одиночество и тоска, она еле сдержалась, чтобы не позвонить ему. Тане не хватало домашнего уюта и его близости и тепла, которые двадцать лет скрашивали ее жизнь. Ей все еще трудно было свыкнуться с мыслью о том, что она и Питер уже никогда не будут вместе. Таня часто пыталась себе представить, как живет он теперь с Алисой, счастлив ли, или, может, он раскаивается и жалеет. Ей было трудно поверить, что их погоня за счастьем, включавшая в себя предательство жены и подруги и разбитые сердца, принесет им счастье. Дети в разговорах с Таней всегда были очень осторожны и избегали упоминаний о Питере с Алисой, и Таня была признательна им за это. Ей не хотелось ничего слышать о них, особенно из уст детей. Бракоразводный процесс должен был закончиться через два месяца. Таня отгоняла все мысли о нем. А Дуглас давал ей возможность отвлечься от печалей.