Торжество побежденного - Горбачев Владимир - Страница 11
- Предыдущая
- 11/14
- Следующая
Наверное, края воронки уже сомкнулись. Он не видел этого: действуя бластером, как простым куском железа, он кромсал наступавшую на него массу. Это было бесполезно, но хоть что-то, хоть так…
Неожиданно что-то изменилось. Сдавившая его ядовитая масса отступила, воронка расширилась, он снова видел лунный свет. Гриб оседал, разрушался, опускаясь вместе с ним, он потерял равновесие, упал, левую руку тоже обожгло, фонарь погас, но это уже было не важно — гриб таял, как снег на сковородке, он лежал на камнях, и кто-то бородатый — наверное, тот техник с базы — склонился над ним, они все же нашли его, они…
Он очнулся от боли. Ноги сводило судорогой, левая рука горела. Его несли куда-то, наверное, на косилках. Надо сказать, чтобы наложили повязку, ему больно. Он поднял голову — и не увидел тех, кто его нес, словно носилки двигались сами. Он заворочался, пытаясь подняться, и движение тут же прекратилось, он оказался на земле. Сел, с удивлением оглядываясь: вокруг никого не было. Ни людей, ни носилок, лишь несколько валунов рядом с ним да две луны на небосклоне. Кто же его нес? Почудилось, наверное. Он попытался встать, но ноги не слушались, и он бы упал, если бы что-то не поддержало его — что-то гибкое, сильное. Это были щупальца. А то, что он принял за валуны, были вовсе не валуны — миамы.
Он стоял на непослушных ногах, вглядываясь в окружающие его молчаливые существа. Щупальца мягко потянули его вперед, и он, спотыкаясь, пошел. Вскоре послышался плеск воды, они вышли к ручью. Он вошел в него и опустился в воду. Вымыл обожженные ноги и руки, долго пил. Выбравшись на берег, осмотрел карманы. Бластер, фонарик, компас — все исчезло: видимо, потерял, когда боролся с грибом. Но кубики концентрата были на месте. Он думал ограничиться одним, но не удержался.
Что теперь? Он попробовал встать. Сейчас это получилось значительно лучше, он стоял на ногах достаточно уверенно. Может ли он идти куда хочет? Но куда? Теперь, когда потеряно столько сил, сможет ли он дойти? Словно отвечая на его мысли, ближайший миам протянул щупальце, уцепился за край комбинезона («совсем как ребенок» — мелькнуло) и потянул его за собой. Ну что ж. Пожав плечами, он последовал за ним.
Некоторое время они шли вдоль ручья — он посредине, несколько существ, едва достававших ему до колен, впереди, несколько сзади — то ли почетный эскорт, то ли конвой, — затем свернули в сторону. Показались невысокие холмы. Когда подошли ближе, он узнал грибы-хищники. Провожатые уверенно шли между ними. Возле одного такого «холма» остановились. Сразу несколько щупалец протянулись к поверхности гриба, и она раздалась в стороны, образуя нечто вроде невысокого тоннеля. Передние миамы скрылись в нем, он колебался, потом, согнувшись, шагнул в темноту. Несколько шагов сделал вслепую, едва не упал — пол круто пошел вниз, — затем стало светлее.
Они действительно находились в тоннеле. В слабом фосфоресцирующем свете, исходившем от его спутников, можно было разглядеть гладкие, словно отшлифованные стены. Узкий вначале, тоннель затем расширился, образовав цепь пещер, и вновь сжался до размеров трубы. Они долго спускались, потом пошел ровный участок. В стенах стали появляться отверстия — другие тоннели, уходившие вбок или вверх, они встречались все чаще, чередуясь с залами самых разных форм и величины; стены этих залов светились. Конфигурация пространства усложнялась, временами трудно было сказать, находятся ли они в тоннеле или в зале: это были каменные соты, простиравшиеся во все стороны. Он понял, что они движутся внутри гигантской грибницы вавилоида.
Их путешествие продолжалось несколько часов. Коридоры расширялись и вновь сужались, они поворачивали, по наклонным тоннелям двигались вверх или вниз; он потерял всякое представление о направлении. От усталости он плохо соображал, все виделось словно сквозь сон. Был участок, где светились не только залы: стены тоннелей горели здесь лиловым, зеленым, желтым, откуда-то доносился слабый шум — удивительная вещь в этом царстве безмолвия. Несколько раз им встречались группы миамов, при их приближении жавшихся к стенам. По-видимому, они проходили вблизи вавилоида. Он решил, что это конец пути, но нет — миновав оживленный отрезок, они вновь углубились в лабиринт переходов. Ноги заплетались, он шел все медленнее, потом сел, вернее, упал. Они неподвижно стояли вокруг, ждали. Собравшись с силами, он поднялся.
Их странствие кончилось внезапно, без всякого предупреждения: свернув в боковой тоннель, они оказались в круглом зале, освещенном лучше других. Почти весь он был заполнен миамами, лишь у одной из стен оставалось свободное пространство. Проводив его туда, спутники слились с остальными, он не смог бы их теперь отличить. Собрав последние силы, он выпрямился. Сейчас он узнает, зачем они спасли его, зачем привели сюда.
Один из миамов отделился от остальных и направился к нему. Приблизившись на расстояние нескольких шагов, он развел щупальца в стороны. Инспектор успел подумать, что этот жест, независимо от его значения, выглядит скорее отталкивающе, — и тут миам, и зал, и вообще все окружающее исчезло. Перед ним был сверкающий, сложенный из лучей или из хрустальных граней кристалл сложной формы. Он быстро темнел, одновременно расширяясь, так что теперь он находился уже внутри него. В этом мраке возникла сияющая точка — звезда. Три планеты совершали свой путь вокруг нее.
Одна из них быстро приближалась, и вот он уже парил над окрашенной в лиловые тона равниной — это было болото. Затем возникли существа, много существ, и они менялись с необыкновенной быстротой. Он не узнавал их, не узнал вначале и миамов, лишь когда над высохшей к тому времени равниной поднялись величавые гиганты, он понял, что это вавилоиды. Миамы стали основными героями следующего цикла изображений. По-видимому, ему сообщали об их развитии и общественном устройстве, однако картины менялись настолько быстро, что он не успевал их осознать; лишь однажды мелькнуло нечто знакомое: миамы, вросшие в землю, меняющие свой цвет; он узнал картину потому, что она повторилась несколько раз. Потом изображение усложнилось: это были уже не фигуры, а символы, менявшие свой цвет в определенном ритме. Может быть, ему хотели рассказать об их взглядах? Понятиях? Во всяком случае, они хотели сообщить нечто важное, может быть, самое важное для них — это был контакт, долгожданный контакт!
Внезапно все погасло. Несколько секунд пространство оставалось темным, а затем в нем появилась ракета. Это был «Резерфорд». Рядом стоял человек. Его лицо непрерывно менялось — мелькнул сержант, Аттила, еще кто-то знакомый — не человек, а люди, коллективный портрет. Корабль исчез, зато рядом появились миамы. И тогда человек достал бластер… Сам момент убийства не был показан — вместо этого вновь возникли какие-то символы, окрашенные в багровые и темно-фиолетовые тона. Изображение человека с бластером и символа убийства повторилось многократно. Затем все погасло, уже окончательно. Однако кристалл не исчез — он лишь уменьшился, так что теперь он вновь видел зал и миамов. Все как бы ждали чего-то. Теперь его очередь? Но как? И что?
Он попытался представить себе Солнце, Землю, леса, в воображении возникла сосна, птица в ветвях… Не то, не то! От него ведь ждут рассказа о человечестве, они отождествляют человечество с этим маньяком и его подручными, надо исправить… Он стал думать об истории Земли — о мудрецах и праведниках, поэтах и ученых. Правда, помимо его воли в сознание лезли какие-то воины на слонах, рыцари в блестящих доспехах, кресты с распятыми… Нет, не умеет он так, как они! Но хоть что-то ведь получилось? Он разлепил сжатые в напряжении веки. Кристалл был темен, мертв. Он что, все время оставался таким? Или только сейчас погас? Может, попробовать еще раз?
В этот момент, без всяких усилий с его стороны, кристалл вновь осветился. Снова возникла ракета. Но теперь она выглядела как пустой, не заполненный ничем контур. Такой же пустотой мерцал и расположенный рядом ангар. Лишь маскировочная сетка была хорошо видна. Что они хотят — знать устройство того, что их убивает? Хорошо. Он представил флайер. Теперь он не закрыл глаза и увидел, что флайер действительно возник, видный снизу и чуть сбоку. Он подумал о кабине, и изображение послушно повернулось. Так, летим. Видите — он может лететь высоко, а может идти над самой землей, вынырнуть внезапно возле поселка, чтобы сеять смерть. А сеет смерть вот это — он вызвал изображение лазерной пушки. Страшная штука, но кремниевый панцирь вавилоида он, видимо, пробить не может. Еще есть огнемет, бластер… Бластер бьет на 100 метров, вот так. Кажется, все.
- Предыдущая
- 11/14
- Следующая
