Обман - Джордж Элизабет - Страница 78

Спустившись с лестницы, Барбара, чтобы сократить путь, прошла через бар. Бэзил Тревес был сейчас занят, обслуживая посетителей ресторана, а потому не мог пообщаться с ней. До этого, когда она входила в отель, он призывно помахал ей рукой и, подойдя поближе, чуть слышно произнес: «Нам надо поговорить», — и многозначительно пошевелил бровями, давая понять, что располагает информацией чрезвычайной важности. Но сейчас он непрерывно сновал с подносом и тарелками между кухней и обеденным залом, а поэтому только чуть слышно сказал: «Позже». В ответ она незаметно показала ему поднятый кверху большой палец — этот жест должен был сыграть роль смазки, залитой в двигатель его инициативы. Этот человек вызывал у нее неприязнь. Но он все-таки помогал. Ведь он, хотя и сам того не подозревая, навел их на след Фахда Кумара. Одному Богу известно, какие еще жемчужины он смог бы отыскать для следствия, если бы ему предоставили хоть какой-то шанс и поддержали его рвение. Но сейчас она хотела пообщаться с Ажаром, и то, что Тревес занят, ее очень обрадовало.

Она быстро прошла через бар и подошла к раскрытой двери на улицу, где уже сгущались сумерки. На мгновение она остановилась.

Ажар с дочерью сидели на окруженной флажками террасе; девочка склонилась над шахматной доской, стоящей на заржавленном железном столике, отец с дымящейся сигаретой в руке сидел рядом. Он смотрел на Хадию, и уголки его рта подрагивали в едва заметной улыбке. Он не подозревал, что за ним наблюдают, а потому его лицо выглядело мягким и добрым, чего Барбаре прежде видеть не доводилось.

— Сколько еще времени тебе нужно, куши? — спросил он. — Я считаю, что ты в безвыходном положении, и размышления лишь продлевают предсмертные муки твоего короля.

— Папа, ведь я же думаю! — Хадия заерзала на стуле, потом залезла на сиденье коленками и продолжала пристально смотреть на поле шахматного сражения, отставив попку. Сперва ее пальчики потянулись к королю, затем к единственной ладье. Ферзя, как заметила Барбара, у нее уже не было, но она не сдавалась, собираясь предпринять атаку на более чем превосходящие силы противника. Поразмыслив, она взялась за ладью и стала двигать ее вперед.

— Ага, — произнес отец, словно ожидая именно этого хода.

Девочка отдернула руку.

— Не считается, — торопливо произнесла она. — Чур, не считается!

— Хадия. — В том, как отец произнес ее имя, чувствовалось, что его терпение на исходе. — Когда ты принимаешь решение, то, будь добра, делай так, как решила.

— Хорошее наставление для жизни, — сказала Барбара, подходя к ним.

— Барбара! — радостно приветствовала ее Хадия. — Вы здесь! А я все время высматривала вас, когда мы ужинали. Я ужинала с миссис Портер, потому что папы не было, а мне так хотелось с вами. А что вы сделали с лицом? — Ее собственное личико сморщилось, а затем просияло, когда она поняла, в чем дело. — Вы накрасились! Вы закрасили синяки! Вы отлично выглядите. Папа, правда Барбара отлично выглядит?

Ажар, вставший со стула, вежливо кивнул. Хадия продолжала щебетать:

— Садитесь, ну прошу вас, садитесь.

Ажар встал и принес еще один стул, чтобы Барбара присоединилась к ним. Он протянул ей пачку и, когда она взяла сигарету, все так же молча поднес ей зажигалку.

— Моя мама тоже так делала, — доверительно сообщила Хадия, когда Барбара усаживалась на стул. — Она и меня хочет научить, но только когда я вырасту. Она делает самые красивые глаза, какие только могут быть. Они становятся такими большими-большими. У нее они и так большие. У мамы очень красивые глаза, правда, папа?

— Правда, — ответил Ажар, внимательно глядя на дочь.

Интересно, о чем он думает, размышляла Барбара, о ее матери? О живом символе их любви? На этот вопрос ответить она не могла, да и он тоже, наверное, не мог бы. Она перевела взгляд на шахматную доску.

— Положение отчаянное, — сказала Барбара, оглядывая редкий строй фигур, с которыми Хадия намеревалась противостоять отцовскому натиску. — Похоже, девочка, пора выбрасывать белый флаг.

— Да ну их, эти шахматы, — с веселой улыбкой махнула рукой Хадия. — Давайте лучше поболтаем. — Она поудобнее расположилась на стуле, подобрав под себя обутые в сандалии ноги. — Сегодня мы с миссис Портер складывали составную картинку про Белоснежку. Она спит, принц целует ее, а гномы вокруг плачут, потому что думают, что она умерла. А ведь она и не выглядела мертвой. Если б они хорошенько рассмотрели ее розовые щеки, тогда бы поняли, что она спит. Но они этого не сделали и не знали, что она может проснуться, если ее поцелуют. Именно потому, что они этого не знали, она и встретила настоящего принца, и они зажили счастливо.

— К этому и надо стремиться, — с улыбкой сказала Барбара.

— И еще мы рисовали красками. Миссис Портер умеет рисовать акварельными красками, и сейчас она меня учит. Я уже нарисовала три картины: море, пирс и еще…

— Хадия, — негромко произнес отец. Хадия, втянув голову в плечи, сразу умолкла.

— А ты знаешь, я ведь разбираюсь в акварельной живописи, — обратилась Барбара к девочке. — И с удовольствием посмотрела бы твои рисунки, если ты, конечно, не против. Где ты их хранишь?

Хадия просияла:

— В нашем номере. Принести? Барбара, я могу, хоть сейчас.

Барбара утвердительно кивнула, и Ажар полез в карман за ключом от номера. Хадия слезла со стула и со всех ног бросилась в отель; через мгновение ленты в ее косичках мелькнули и скрылись за дверью. Барбара и Ажар сидели молча, прислушиваясь к стуку ее сандалий по деревянным ступеням лестницы.

— Вы не ужинали сегодня? — нарушила молчание Барбара.

— Были кое-какие дела после нашей встречи, — ответил Ажар, стряхивая пепел. Он поднес ко рту стакан, стоявший около шахматной доски. В стакане плавали кубик льда и долька лайма, а со дна к поверхности поднимались редкие пузырьки. Наверное, минеральная вода, предположила Барбара. Несмотря на жару, она не могла представить себе Ажара, пьющего, к примеру, джин с тоником. Он поставил стакан в точности на тот влажный кружок на столе, где он стоял до этого, а затем устремил на Барбару такой пристальный и изучающий взгляд, что у нее не осталось сомнений в том, что тушь с ресниц потекла и размазалась по щекам. — Вы отлично провели встречу, — произнес он после паузы. — Мы, конечно, узнали кое-что, но, как мне кажется, вам известно куда больше, чем вы нам сказали.

И именно поэтому он не вернулся в отель и не поужинал вместе с дочерью, заключила про себя Барбара. Без сомнения, он и его кузен обсуждали свои следующие шаги. Интересно, к какому решению они пришли, размышляла Барбара: устроить митинг пакистанской общины, организовать уличное шествие, просить вмешаться депутата парламента, избранного от их округа, предпринять что-то, что вновь усилило бы интерес СМИ к убийству и проводимому расследованию? Она не знала, что они собирались предпринять, но почти не сомневалась, что Ажар и Муханнад Малик договорились о том, как будут действовать в ближайшие дни.

— Я хотела бы воспользоваться вашим знанием ислама, — обратилась к нему Барбара.

— Баш на баш, — ответил Ажар. — В обмен на?..

— Ажар, не будем торговаться. Я могу сообщить вам только то, что позволит мне руководитель следственной группы Барлоу.

— Так вам, конечно, удобнее.

— Дело не в этом. На этих условиях я допущена к участию в расследовании. — Барбара глубоко затянулась и прикинула, как лучше использовать его согласие сотрудничать. Выдохнув, она сказала: — Как мне видится ситуация, мое участие в расследовании выгодно всем. У меня нет никаких корыстных целей и никого личного интереса в том, что кто-то будет либо обвинен, либо оправдан. Если вы думаете, что те, кто ведет расследование, руководствуются каким бы то ни было предвзятым мнением, то скажу вам откровенно, самое лучшее, что вы можете сделать, — выбросить эти мысли из головы.

— А это предвзятое мнение все-таки существует? — спросил он.

— Откуда мне знать? Ажар, я здесь всего двадцать четыре часа. Хотелось бы думать, что я справляюсь с поручениями, но сомневаюсь, все ли я делаю действительно хорошо. Так что давайте объединим наши усилия, согласны?