Особые поручения: Пиковый валет - Акунин Борис - Страница 9
- Предыдущая
- 9/30
- Следующая
Эраст Петрович внимательно выслушивал результаты утренних тюльпановских изысканий. Большую часть отметал, прочее соглашался взять на заметку. Во второй половине дня разъезжались проверять: Анисий – подозрительные объявления, шеф – важных персон, прибывших в Москву (якобы визитировал с приветствием от генерал-губернатора, а на самом деле приглядывался, не самозванец ли).
Пока все было впустую, но Анисий носа не вешал. Эх, служить бы так вечно.
Сегодня с утра у Соньки болел живот – видно, опять известку с печки жевала, и потому Тюльпанов позавтракать дома не успел. Кофею во флигеле ему тоже не дали – день выдался «громкий». Сидел Анисий в кабинете тихонько, листал газеты, и в глаза, как на грех, лезла реклама всякой снеди.
«На Сретенку, в лавку Сафатова, поступила необыкновенной доброты солонина под названием „Антрекот“, – читал он ненужное. – По 16 коп. за фунт, одна мякоть, может заменить ветчину самого высшего сорта».
В общем, еле дожил до обеда. Уплетая бублик, докладывал Эрасту Петровичу о сегодняшнем улове.
Вновь прибывших нынче, 11 февраля 1886 года, было немного: пять военных генералов и семь статских. Шеф пометил себе навестить двоих: начальника военно-морского интендантства контр-адмирала фон Бомбе и управляющего государственным казначейством тайного советника Свиньина.
Затем Тюльпанов перешел к более интересному – необычным объявлениям.
«По постановлению Городской думы, – читал он вслух с многозначительными паузами, – все лавковладельцы из Городских рядов на Красной площади приглашаются на совещание по образованию акционерного общества с целью перестройки Городских рядов и возведения на их месте эмпориума со стеклянным куполом».
– Ну и что тут вам кажется п-подозрительным? – спросил Фандорин.
– Ерунда какая-то – зачем лабазу стеклянный купол? – резонно заметил Анисий. – Опять же вы, шеф, велели обращать внимание на все объявления, где призывают вносить деньги, а тут вон акционерное общество. Не афера ли?
– Не афера, – успокоил его надворный советник. – Дума действительно приняла решение снести Городские ряды и п-построить на их месте крытую тройную галерею в русском стиле. Дальше.
Тюльпанов отложил отвергнутую заметку из «Московских городских ведомостей», взял «Русское слово».
В помещении Московского общества любителей шахматной игры в два часа пополудни состоится турнир М.И. Чигорина с десятью партнерами. Г-н Чигорин будет играть a I'aveugle, не глядя на доску и не записывая ходов. Ставка в игре – 100 рублей. Входной билет – 2 рубля. Приглашаются все желающие».
– Не глядя на доску? – удивился Эраст Петрович и записал себе в книжечку. – Ладно. Съезжу, поиграю.
Ободренный Анисий стал читать дальше, из «Ведомостей московской городской полиции»:
Международное евангелическое общество „Слезы Иисуса“ впервые проводит в Москве МОМЕНТАЛЬНУЮ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНУЮ ЛОТЕРЕЮ в пользу строительства Часовни Плащаницы Господней в Иерусалиме. НЕБЫВАЛО ЦЕННЫЕ ПРИЗЫ, пожертвованные дарителями всей Европы: особняки, доходные дома, виллы в лучших европейских городах. ВЫИГРЫШ ПРОВЕРЯЕТСЯ НА МЕСТЕ!!! Ординарный билет – 25 рублей. Спешите, лотерея пробудет в Москве всего ОДНУ НЕДЕЛЮ, а затем переместится в Санкт-Петербург».
Эраст Петрович заинтересовался:
– Моментальная лотерея? Очень продуктивная идея. Публике понравится. Не дожидаться тиража, а узнать результат сразу. Любопытно. И на мошенничество непохоже. Использовать д-для аферы «Ведомости полиции» – это уж чересчур смело. Хотя от «валетов» всего можно ожидать… Пожалуй, съездите туда, Тюльпанов. Вот вам четвертная. Купите для меня билетик. Дальше.
Имею честь известить почтенную публику, что на сих днях в мой Музей, что против Пассажа Солодовникова, получена из Лондона весьма живая и веселая ЧИМПАНЗИ С ДЕТЕНЫШЕМ. Вход 3 рубля. Ф.Патек».
– А чимпанзи вам чем не угодила? – пожал плечами шеф. – Ее-то вы в чем п-подозреваете?
– Необычно, – пробормотал Анисий, которому, по правде сказать, просто ужасно хотелось взглянуть на этакое диво, да еще «живое и веселое». – И вход больно дорогой.
– Нет, для «Пикового валета» это не масштаб, – покачал головой Фандорин. – Да и не загримируешься обезьяной. Тем более д-детенышем. Дальше.
«28 января сего года ПРОПАЛА СОБАКА, кобель, ублюдок крупного роста, кличка Гектор, сам черный, задняя левая лапа кривая, на груди белое пятно. Кто доставит, тому будет дано 50 рублей. Большая Ордынка, дом графини Толстой, спросить приват-доцента Андреева».
На это объявление шеф только вздохнул:
– Что-то вы нынче в веселом настроении, Тюльпанов. Ну зачем нам «ублюдок крупного роста»?
– Так ведь 50 рублей, Эраст Петрович! Это за дворняжку-то? Куда как подозрительно!
– Ах, Тюльпанов, да этаких, с к-кривой лапой, больше чем красавцев любят. Ничего-то вы в любви не смыслите. Дальше.
Анисий обиженно шмыгнул носом. Подумал: вы больно много в любви понимаете. То-то у вас в доме с утра двери хлопают и кофею не подают. Прочел последнее из сегодняшнего урожая:
«Мужское бессилие, слабость и последствия пороков молодости лечит электрическими разрядами и гальваническими ванночками доктор медицины Эммануил Страус».
– Явный шарлатан, – согласился Эраст Петрович. – Только не мелковато ли для «валетов»? Впрочем, съездите, проверьте.
Из экспедиции Анисий вернулся в четвертом часу пополудни усталый и без улова, но в хорошем настроении, которое, впрочем, не покидало его всю последнюю неделю. Предстоял самый приятный этап работы – разбор и обсуждение событий дня.
– Вижу по отсутствию блеска в глазах, что сети пусты, – приветствовал его проницательный Эраст Петрович, видно, и сам недавно вернувшийся – был он еще в мундире и при крестах.
– А что у вас, шеф? – с надеждой спросил Тюльпанов. – Что генералы? Что шахматист?
– Г-генералы настоящие. Шахматист тоже. Действительно, феноменальный дар: сидел спиной к доскам, ничего не записывал. Из десяти партий выиграл девять, проиграл только одну. Неплохой business, как говорят нынешние дельцы. Девятьсот рублей господин Чигорин получил, сто отдал. Чистая прибыль – восемьсот, и это за какой-нибудь час.
– А кому он проиграл? – полюбопытствовал Анисий.
– Мне, – ответил шеф. – Но это неважно, время потрачено попусту.
Ничего себе попусту, подумал Тюльпанов. Сто рублей!
Спросил уважительно:
– Хорошо играете в шахматы?
– П-прескверно. Случайное везение. – Фандорин поправлял перед зеркалом и без того идеальные уголки крахмального воротничка. – Я, Тюльпанов, видите ли, тоже в некотором роде феномен. Азарт игры мне неведом, любые игры на дух не выношу, но мне всегда везет в них совершенно фантастическим образом. Я уж привык и д-давно этому не удивляюсь. Даже вот в шахматы. Господин Чигорин перепутал клетки, велел поставить королеву не на f5, а на f6, прямо под мою ладью, а после так расстроился, что продолжать не захотел. Все-таки играть десять партий не глядя чрезвычайно трудно. Однако рассказывайте вы.
Анисий весь подобрался, потому что в такие минуты чувствовал себя как на экзамене. Но экзамен был приятный, не то что в реальном. Двоек и колов тут не ставили, а вот похвала за наблюдательность или сообразительность выпадала нередко.
Сегодня, правда, похвастать было особо нечем. Во-первых, у Тюльпанова совесть была нечиста: потащился-таки в музей Патека, потратил казенных 3 рубля и полчаса пялился на чимпанзи с детенышем (оба были необычайно живыми и веселыми, реклама не соврала), хотя пользы для дела от этого не было решительно никакой. Заехал и на Большую Ордынку, это уж от служебного рвения. Поговорил с очкастым хозяином криволапого ублюдка, выслушал всю душераздирающую историю, закончившуюся сдержанными мужскими рыданиями.
- Предыдущая
- 9/30
- Следующая
