Группа особого резерва - Нестеров Михаил Петрович - Страница 50

• Предыдущая
• 50/58
• Следующая

Он глянул на Курдюмова снисходительно и бросил под нос:

— Учись, сынок.

Поймав повторный жест Верестникова, недоуменно пожал плечами:

— Куда торопится полковник? Они все равно наши. Им некуда бежать.

Он невольно зажмурился — когда в двадцати метрах впереди разлетелось от выстрела еще одно стекло. Не напрягая воображение, он представил себе людей, с отчаянья палящих из ружей в вертолет. Это означало конец в полном смысле этого слова. Марковцев, о котором в восторженных тонах отзывался Верестников, истратил все аргументы. Его выстрелы дробью — это своеобразный мат. Он кроет им небо, стреляет во всевышнего, прости господи. Зверев взял ответственность за окончание операции на себя. Полковнику достанутся только трупы. К тому же у него не было выбора. Верестников продолжал торопить его. Да и Марковцев выступил в роли целеуказателя: ружейными выстрелами он показал, в каком месте огромного ангара он находится.

Зверев и без Курдюмова мог вести стрельбу ракетами из стрелково-пушечных контейнеров с помощью автоматического прицела «АСП-17В». Аппаратура управления стрельбой позволяла стрелять залпами из каждого блока. Зверев, создав еще и крен, отсалютовал Марковцеву восемью ракетами сразу.

Марк успел крикнуть Адаму:

— Попрощайся и с заправщиком тоже!

Он открыл дверь и вытолкнул Катю наружу. Едва он и Адам выскочили из ангара, сверху раздалось характерное шипенье пущенных ракет.

— Ложись!

Марку снова пришлось применить силу. Он упал на Катю, закрывая ее своим телом.

«Нары» пошли красиво, оставляя после себя неповторимый дымный след. Они ворвались в приготовленную в окнах брешь, не потревожив ни одного торчавшего осколка. А дальше путь их лежал к десяти тоннам керосина. Они воспламенили горючее в одно мгновенье, создавая мощную взрывную волну, и большая ее часть нашла выход через окна. Последнее, что увидел майор Зверев, — огромный огненный шар, разрывающий крышу ангара. Вертолет подбросило и закрутило, как щепку в водовороте. Вспыхнули его баки, и он, упав в семидесяти метрах от ангара, сам превратился в исполинский пылающий факел.

Верестников свое спасение списал на шестое чувство. За пару секунд до взрыва он успел отбежать на несколько метров, которые и спасли его. Басова, Голева и Смаковничего сгубила оторопь. Они провожали командира глазами, а за их спинами огонь уже набирал силу. Взрывная волна разворотила часть стены и похоронила под ней трех боевиков.

— Ух ты! — только и сумел выговорить Верестников.

Он машинально отметил время и трижды мысленно прокрутил часовую стрелку по кругу. С успокаивающей мыслью «один в поле не воин» он, пользуясь дымовой завесой, расползающейся на глазах, побежал в сторону автобата. Там он, сделав передышку, двинулся в сторону границы.

Марковцев задержался ровно настолько, чтобы убедиться в том, что штурмовики мертвы. Он не увидел тел, но увидел развороченный с той стороны ангар. Там был ад. И только дьявол мог там уцелеть. И ринуться туда, рискуя головой.

Марк скрылся в дыму, расслышав чей-то крик. «Неужели ребенок?» — не преминула поддеть его Катя. Сергей вытащил из огня полуживого Смаковничего, который уцелел только благодаря каверне, образовавшейся между землей и обрушившейся стеной. Там он, поджариваясь, все же имел возможность дышать.

— Прекрати орать! Прекрати орать! — дважды выкрикнул возбужденный Сергей, когда сбил с него огонь. Он вскрыл индивидуальный пакет бойца и нашел там шприц-пакет с промедолом. Сняв защитный колпачок с иглы, он дал посмотреть на него Смаку, кожа которого на открытых участках тела вздулась пузырем. — Я сделаю тебе укол, если ты ответишь на пару вопросов. Не тяни с ответами. — Марк выдержал паузу. — Кто вам дал наводку на этот аэродром?

Он был готов услышать любое имя — только не Виктора Сеченова. Того могли раскрутить и выбить имена сообщников. Но хуже, если он сам предал товарищей.

— Этот… Тувинец, — в два приема выговорил Смак, закашлявшись и выдыхая дым.

— Как вы вышли на Тувинца?

— Он убил мента. Когда его взяли, он позвонил Верестникову…

Марк покачал головой. Перед ним был рядовой боевик. Он многое бы дал, чтобы пообщаться с глазу на глаз с самим полковником, правой рукой директора «Фирмы». Но тот нашел свою смерть в огне.

— Дальше, — поторопил он Смака.

— Когда Верестников приехал в Саранск, Тувинец сдал ваши имена и местонахождение в обмен на свободу.

— Похоже, Тувинец нашел столько свободы, сколько смог взять.

— Да. Верестников убил его.

Марк бросил шприц на землю и раздавил его ботинком. Прицелившись из ружья в грудь Смака, он сказал:

— У меня есть штука, которая вставляет лучше промедола.

И спустил курок.

Спустя минуту все трое бежали в сторону Шеки. «Укроемся у моей тещи», — всю дорогу твердил летчик. То, чего не смогли сделать его враги, сделал друг: он остался без самолета и недвижимости.

Москва, неделю спустя

Сергей Марковцев вышел из машины, обошел ее спереди, открыл дверцу и помог Кате выйти. Бросив быстрый взгляд на богатый портал, поверху которого находились камеры видеонаблюдения, он взял девушку под локоть и неспешно повел к входу в здание.

— За нами наблюдают.

— Я вижу. Скучающий вид, зевки и прочее в первую очередь вызывают у охраны подозрение.

— Я не дам тебе заскучать, — пообещал Марк.

— Правда? — улыбнулась Катя, отчетливо представляя себя и Марковцева на экране монитора. Немного странноватая пара. Ей за двадцать пять, ему полтинник. Идут под ручку, что-то щебечут друг другу. В этом плане они демонстрировали всегда непростые, а зачастую очень интересные отношения между начальником и подчиненной. Но охрана не знает этого. «Ничего, — подумала Катя, слегка нервничая. — Скоро узнают, что один из них начальник».

На Марковцеве был плащ бежевого цвета, светлый пиджак, рубашка в мелкую клетку, широкие брюки. Такое облачение было немного старовато, но он отличался от окружающих и в то же время не бросался в глаза. Он казался моложе своих сорока девяти, подумала Катя и щедрой рукой сбросила с него, как желтые листья с крыши машины, пять… нет, шесть лет.

Внутренний двор в этот ранний час блестел от воды. В арку свободно могла въехать пожарная машина, а значит, и поливальная тоже. Только здесь было не развернуться. Скорее всего двор поливали из шланга, и вода уходила через решетку ливневого стока, находящегося в центре двора. Но больше всего он походил на закрытую с четырех сторон площадь, но не в московском дворе, а в пражском. В первую очередь бросалась в глаза не планировка и массивы стен, а то, как мягко обволакивала их цветовая гамма. Это был бидермейер. Его не портил целый модельный ряд «Мерседесов», выстроившихся вдоль стены и наискосок, как на стоянке.

— Я начинаю скучать, — напомнила Катя.

— Ах да, — артистично встрепенулся Сергей. — Рассказать тебе, как я заполучил должность в мэрии?

— Было бы любопытно.

— Поначалу я сделал предварительный звонок по телефону, а потом наведался в конторку по изготовлению «любых документов», как значилось в объявлении.

— Солидный офис?

— Комната три на три метра, — конкретизировал Сергей, черкая пальцем на ладони. — Собственно, вся площадь в помещении лифтерки на первом этаже девятиэтажного дома.

— Такие подробности… И много народу там умещается?

— Я видел одного — с крысиным профилем мужика лет сорока. Мой ровесник. Ты понимаешь, о чем я.

— Если ты продолжишь в том же духе, то охранники, которые не спускают с меня глаз, заподозрят неладное.

— Да, на меня они точно не смотрят. И тот «крысеныш» тоже на меня ноль внимания. Скорее всего его задолбали холостыми визитами, и он уже отчаялся изготовить кому-нибудь высококлассную липу. «Эй! — позвал я его и пощелкал пальцами, привлекая внимание. — У вас что, на крик души эхо не откликается?» — «Это вы мне?» Клерк шмыгнул носом так, что ему позавидовал бы самый пропащий наркоман во время ломки, и показал анфас, оторвавшись от телевизора. Его профиль соответствовал его фасу, заметил я, что бывает не так часто.

• Предыдущая
• 50/58
• Следующая