Группа особого резерва - Нестеров Михаил Петрович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/58
• Следующая

«Они знали, на что себя обрекли, — еще раз повторила про себя Катя. — Это жажда яркой жизни привела их к красочному и трагическому финалу».

Она чуть не забыла еще об одной вещи. И они с Хусейном заехали в специализированный магазин. Двумя часами позже Марковцев в своей квартире распаковал глушитель фирмы «Сенао». Конструктивно выполненный в прочном пластиковом корпусе, он внешне напоминал перевернутую мину «МОН-100» с разложенными ножками. Именно такое сравнение родилось у Марка, когда Катерина привела в рабочее положение антенны глушителя.

— Хорошая штука, — лестно отозвался Марк о генераторе, заодно похвалив Катю. — Работает от батареек?

— От аккумулятора, — поправил она Марковцева и наглядно продемонстрировала это, вставляя элемент питания на свое место. — Время работы до четырех часов. Подавление сотового телефона происходит только в момент связи с базовой станцией.

— Что продлевает работу аккумулятора, — подхватил Сергей. — Да, это хорошее средство надолго заставит замолчать экипаж самолета. Альтернативной связи у них не останется.

— Кроме голосовой.

— Это ты верно заметила.

— А как у тебя успехи?

Сергей молча указал на сумку с расстегнутой «молнией». Катю в первую очередь заинтересовал «вальтер». Она подержала в руке «любимое оружие Джеймса Бонда», затем переключилась на «Спектр». Вынув магазин, рассчитанный на тридцать патронов, она потянула за рукоятку перезаряжания, сработанную в виде двух клавиш захватов по бокам ствольной коробки. Это оружие со штампованной ствольной коробкой и кожухом внушало уважение и страх. И Катя с сомнением в голосе сказала:

— Не уверена, понадобится ли оно нам?

— Я собираюсь захватить самолет, и пара лет в ту или другую сторону для меня существенной роли не сыграет, — ответил Марковцев. — Если еще учесть, что в январе мне ахнет пятьдесят…

Он почти романтично замолчал. Это была красивая, по-настоящему выдержанная пауза.

Роман Кудрявцев не раз был в этом банке, и процедура выдачи наличных денег ему была хорошо знакома. Зачастую наличность, которую требовалось транспортировать в другой город, банк выдавал в выходные дни. В этой процедуре принимали участие один из заместителей управляющего банка, пара клерков и охрана. Роман равнодушно, почти равнодушно смотрел, как служащие банка укладывают деньги в переносной сейф.

Переносной сейф — легко сказано. Сам сейф весил больше двадцати килограммов, а доверху наполненный сотенными купюрами, его с трудом поднимали два человека.

Одна за другой пачки исчезали в спецконтейнере, как обычная мелочь в кармане покупателя. Легкость одной из банковских операций, равнодушие тех, кто привык манипулировать огромными суммами, натолкнули Романа на это определение.

Он перебросился парой фраз с Виктором Сеченовым. Они не поддерживали приятельских отношений, ни разу не пригубили рюмку, что считалось неким эталоном или, по крайней мере, существенной деталью взаимоотношений в коллективе. Его работа заключалась в том, чтобы бесполезной тенью поторчать в банке. Понты колотит. Эта малопонятная фраза влезла в голову Романа, и он не раз возвращался к ней.

Впрочем, один раз помощь Сеченова окажется фактически весомой. Он сгодится в качестве носильщика.

Роман Кудрявцев был одной из ключевых фигур этого действа, хотя выдача, прием и перевозка денег обычно процедура более чем простая. Инкассаторская. Роман продолжил мысль: даже для доставки левых, грязных, неучтенных, хоть как назови, денег можно было привлечь инкассаторов на легальной основе. И соблюдение секретности, и лишний персонал тогда ни к чему. Много, много недочетов он видел в потугах начальства. Перестраховка на перестраховке. Наказать за какую-то провинность можно целую сеть сотрудников, а не одного. По сути, речь шла о роспуске целого отдела.

— Закрываем? — с какой-то безнадегой в голосе спросил клерк — лет тридцати, одетый в светло-голубую рубашку, он сильно вспотел, хотя кондиционеры в хранилище не давали термометру подняться выше двадцати градусов. В его глазах отражались не заглавные буквы американской федеральной структуры, присутствующей на обертках пачек с деньгами, а иная зелень: живая, пахнущая настоящей, а не суррогатной свободой. Мысленно он был на природе, рядом с любимой женщиной и детьми.

— Да, закрываем, — дежурно отозвался Роман. Он все видел. Невозможно представить, что служащие пронесут мимо контейнера хотя бы одну банкноту. Если и существовал тотальный контроль, то поселился он в этом банке с более чем простым названием «Русский дом», в этом помещении, набитом деньгами, как коробок спичками.

Виктор Сеченов встал в паре с Романом («Как нарочно», — подумал последний). Они с трудом оторвали первый сейф от пола и переместили его на гидравлический транспортер. Роман стал на край поддона, хотя удобнее было бы удерживаться на широких вилах транспортера. Управлять этим транспортным средством, которое было в ходу на складах и в супермаркетах, было проще простого: Виктор нажал на рычаг, расположенный на ручке управления, и транспортер, в его восприятии, обрел воздушную подушку. Небольшого усилия хватило для того, чтобы сдвинуть его с места, а дальше он двигался, как по накатанной. Это сравнение было более чем уместно в банке, пол которого представлял собой мраморный массив, как будто хранилище денег и ценностей было вырублено в скале, где всегда царили тишина и прохлада. Виктор отжал рукоятку, когда транспортер оказался точно посередине лифта.

Его действия повторил контролер по имени Олег, входящий в инкассаторскую группу Романа Кудрявцева, вкатив в лифт транспортер. Ему самому понравилось, как он буквально припарковался между стеной лифта и своим транспортным «одноклассником». Затем настала очередь третьего. Последними в кабину, снабженную стальной раздвижной дверью, вошли два охранника банка. Один из них нажал на кнопку с буквой «L», обозначающей холл, и передал по рации стандартное:

— Мы поднимаемся.

— Такое чувство, что к доктору Лектеру, — рассмеялся Виктор, припомнив одну из ключевых сцен в «Молчании ягнят» — там, где людоед Ганнибал Лектер в ожидании изысканного блюда из ягненка готовит изящный побег. Сеченов не питал неприязни к Кудрявцеву, как сумасшедший доктор — к своим стражникам. Но легко представил, как бьет Кудрявцева по голове.

Роман не мог понять, какие чувства или воспоминания кривят губы Сеченова, но подсознательно очень точно назвал его маньяком.

Лифт остановился, поднявшись на четыре с половиной метра — ровно столько отделяло холл от второго уровня. Подземный этаж находился на одной линии с гаражом, но их разделяла железобетонная стена полутораметровой толщины.

Чуточку взбудораженный Виктор чуть слышно бросил под нос:

— Вот мы и поднялись.

В холле их встречали еще несколько охранников плюс коллеги из «Фирмы». Сеченов выкатил транспортер и резко притормозил его — для того, чтобы Роман слез с тележки.

— Дальше — за деньги, — пояснил Сеченов, реагируя на улыбки охранников.

— Столько хватит? — спросил Роман, спрыгивая с транспортера и на ходу похлопывая по переносному сейфу. — Ждем здесь, — добавил он, провожая охранника взглядом. Тот вошел в лифт, закрыл дверцу и нажал на кнопку подземного этажа. Лифт опускался медленно. Со стороны это походило на казнь: охранника опускали в зыбучий песок, заточив в клетку.

Лифт поднял несколько человек. В самой глубине кабины, в тени других людей, находился генерал Коротков. Словно заслоняя его от пули, вперед выдвинулась еще одна тень по имени Алексей Верестников. «Правая рука и левая нога генерала», — говорили про него. Черт его знает, подумал Виктор Сеченов, может быть, он и гордится этим званием.

Дальнейшее напоминало похоронную процессию. Впереди — три транспортера-лафета с сейфами-урнами, позади — чернопиджачная свита. Замыкали шествие «хроникеры» с видеокамерами. У многих сложилось впечатление, что из банка выносят весь валютный запас Родины.

• Предыдущая
• 19/58
• Следующая