Группа особого резерва - Нестеров Михаил Петрович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/58
• Следующая

До начала операции осталось всего два дня. Можно сказать, что время на подготовку закончилось. А можно сказать, что времени не хватало даже для сомнений. Все члены «экспедиции» утверждены. Отказаться — значило подвести остальных, которые в такой заряженной обстановке были готовы на что угодно, только не на прощение.

— Впервые отсиживаюсь, — прозвучало неожиданное откровение Сеченова. — Дорого бы дал за то, чтобы пойти с тобой до конца. А с другой стороны, даже не хочу знать, с каким оружием ты ступишь на борт. Впервые так трушу.

В его голосе Марк различил столько сожаления, что не удержался от дружеского шлепка по спине. Также он хорошо понял направление мысли Сеченова, которое сводилось к тому, чтобы заминировать самолет.

— Нам свидетели не нужны, — сказал Виктор. — А свидетелей на борту будет достаточно: летчики и инкассаторы. Ты сделаешь это. И я сделал бы это, окажись на твоем месте. Мы знаем друг друга одиннадцать лет.

Марк не согласился с Виктором и сделал существенную поправку:

— Мы знали друг друга одиннадцать лет назад.

С продавцом оружия он встретился, не откладывая, в три часа дня в кафе, облюбованном болельщиками ЦСКА. Облик у продавца был хорватский: чернявый, небритый, с узкими скулами. Одним словом, славянин, поселившийся в горах. Ему шел слегка помятый костюм и светлая рубашка с галстуком. Руки у него сильные, заметил Сергей, когда обменялся с ним рукопожатием, а тот назвал свое имя: Дима.

В то время как Марк и Адам улаживали дела с оружием, Катя и прибывший вместе с Адамом в Москву Хусейн Гиев обеспечивали группу парашютами. Они отправились в Чехов во втором часу дня.

Дмитрий присел, прижав к груди галстук, чтобы не макнуть его в кофе, и его неподдельно ленивый взгляд прошелся по немногочисленной в этот час публике заведения. Он был из той породы людей, которые не вставляют уличные словечки, чтобы казаться убедительными.

— Мне сказали, что ты сможешь угадать все карты в колоде, — начал разговор Сергей.

— А если я ошибусь ровно пятьдесят четыре раза? — улыбнулся «хорват».

— Тогда я назову тебя самым ловким парнем на свете.

Марк и в этот раз не изменил своим пристрастиям, назвав в числе первых пистолет «вальтер-ПП», то есть полицейский пистолет, близкий, однако, к военным образцам. Он не раз выручал Марковцева, когда ему приходилось обороняться. В декабре 1996 года, когда ему пришлось выбирать между двумя перспективами — остаться на военной службе или принять предложение высокопоставленного чиновника и возглавить группу особого резерва в криминальной группировке, он на железнодорожной станции «Царицыно» убрал из такого пистолета оперативника из контрразведки. Он стрелял с расстояния восемнадцати метров, и все четыре пули нашли свою цель.

Дмитрий слегка удивился: «вальтеры» не пользовались спросом. Еще и потому, что были дороже куда лучших российских образцов. Если можно так сказать про оружие, то у него «завалялись» три или четыре единицы «пэ-пэ».

— Отлично, — одобрил Марк, — я возьму все. Плюс четыре пистолет-пулемета.

— Есть чешские «Скорпионы»…

Марк покачал головой, отказываясь от этого оружия, которое было в ходу у террористических группировок, особенно в 70– 80-х годах.

— «Спектр», — продолжил Дмитрий.

Сергей остановил его, сделав выбор в пользу этого итальянского оружия, разработанного фирмой «SITES», еще и по той причине, что схема автоматики «Спектра» была более схожа с пистолетной, чем с типичной для пистолет-пулеметов. Он имел рычаг безопасного спуска курка и мог носиться с патроном в патроннике и со спущенным курком. Все, что оставалось для открытия огня, это нажать на спусковой крючок.

— Что-нибудь еще? — спросил Дмитрий. И добавил: — К этим восьми стволам.

— К этим восьми стволам, — повторил Марк, припоминая слова Сеченова: «Свидетелей на борту будет достаточно», — я бы взял килограмм тротила… Когда я смогу получить товар?

— Через полчаса могу устроить.

Дмитрий ушел. Марк остался на месте. Он перехватил взгляд Адама, человека, который входил не только в немногочисленную команду Марковцева, он оставался членом огромного отряда пилотов, и этим все было сказано. Он покачал головой и допил холодный кофе. Сморщился, как если бы отхлебнул из помойного ведра. Поделился своими мыслями с Гиевым:

— Знаешь, Адам, если бы лет десять назад я открыл ресторанчик, то назвал бы его «Полно народу». Времена изменились, я тоже, и теперь вижу другую вывеску на моем заведении: «Ни души».

— Экипаж самолета обречен, да? — спросил Адам после того, как кисло улыбнулся на лирическое отступление собеседника.

— А то ты с самого начала не догадывался, — огрызнулся Марк. Он сам был виноват, потому что деликатно (другого слова он не подобрал) на протяжении долгих дней обходил эту тему. — Можешь отказаться, — Сергей махнул рукой и выразительно присвистнул, — и катить ко всем чертям.

Он оставил Адама в кафе, а сам, прикурив, решил размять ноги. Он думал о летчике по имени Адам, который не мог перешагнуть через чью-то жизнь. Поэтому, наверное, дела его шли так плохо. Настолько плохо, что он даже решился распилить свой самолет, который кормил его на протяжении многих лет, или взорвать его, подпалив десятитонный заправщик. Он походил на библейского Авраама, который был готов принести в жертву своего сына. Это бог испытывал его веру таким изуверским способом. И дождавшись, когда Авраам проявит ее, показал свою власть и… заменил один языческий ритуал другим.

Прикуривая очередную сигарету, Марковцев остановился напротив зеркальной витрины. Поначалу он не понял, что его привлекло на ней. И он пробежался глазами по товарам, которыми забиты прилавки в любом другом схожем киоске. Горы наручных часов, бижутерии, светящихся в темноте статуэток, масок… Маски. Точно, его внимание привлекли маски. Их можно было бы назвать посмертными, если бы не одно «но»: половина людей, которых изображали маски, оставались живы. Дольше всего Марк смотрел на добродушное латексное лицо Леонида Ильича Брежнева. Он усмехнулся, подумав: «Вот уж никогда не думал, что так легко смогу купить наших правителей».

Но он прошел бы мимо витрины, если бы не вспомнил американский фильм «На гребне волны» с Патриком Суэйзи и Киану Ривзом в главных ролях. Дерзкая четверка бандитов грабила банки в масках президентов США, и смотрелось это весьма эффектно.

Похоже, «На гребне волны» смотрел и продавец этого киоска. Он вскинул глаза на покупателя, который пожелал купить четыре маски и назвал поименно: Брежнев, Горбачев, Ельцин, Путин. Он только спросил: «Вам в разные пакеты?» «Сваливай всех в один», — отозвался Марк, и это замечание вызвало на губах продавца улыбку.

Он вернулся за столик, бросив на него покупку. Адам даже не взглянул на пакет, через который, правда, нельзя было ничего разглядеть. Он собрал всю свою волю в кулак. Он принял допинг, представив себя, безработного, в кругу семьи. Он не мужчина, если не может прокормить семью, встать на защиту ее чести. Именно в таком ключе думал он в отсутствие Марка. Он не мужчина, если готов отказаться от слова… которое пусть даже вертелось у него на языке. Он же поставил свой корявый росчерк на джентльменском договоре, и все джентльмены, включая леди, тому свидетели. Да, он что-то расклеился в этой душной Москве; что-то много птиц село на его антенну. Оттого такие мысли и настроения. Кто они такие, эти безымянные летчики с грузового самолета? Да на все самолеты слез не хватит, что уж там говорить про тех, кто управляет ими в две-три смены; а сколько еще желающих?.. Э-э… Он махнул рукой.

— Слушай, Сергей, я…

— Ну-ну, — подбодрил его Марковцев, выступая в роли местечкового идола.

— Я забыл, с чего хотел начать. — Похоже, он начал забывать русские слова. Он говорил нескладно, часто запинаясь. — Знаешь, нельзя давать животным имена — конечно, если ты хочешь их зарезать. Вот ты назовешь теленка Амуром, да? С рук поить его начнешь: обмакивать пальцы в молоко и давать ему. Потому что он оторван от матери и твою руку за вымя будет принимать. А потом ты его убьешь и съешь.

• Предыдущая
• 17/58
• Следующая