Арийка (СИ) - Умнова Елена - Страница 46

• Предыдущая
• 46/52
• Следующая

— Но как еще? — Ива действительно не понимал.

— Ты действительно не знаешь? — переспросила я.

— Нет, — Ива качнул головой. — А ради чего живешь ты?

— Хорошо, я объясню, как живу я и большинство арийцев. Жизнь для нас — это бой. Неважно, первый или последний. Ты готов умереть прямо сейчас?

— Нет, — резко ответил Ива.

— А я готова. Прямо сейчас, и ни секундой позже. Мне не нужно времени на прощание, не нужно на сборы или завершение дел. Я готова умереть немедленно. И каждый раз, выходя на бой, я готова к смерти. Я не оставляю неоконченных дел, я все делаю так, чтобы не оставалось ничего незавершенного. Даже если я сделала что-то не до конца, я точно знаю, что ту часть, что я сделала, я сделала так, как надо, так, как я могу, так, как я хочу. Я никогда ни о чем не жалею, не хочу переделать. Все, что сделано, — то ушло и теперь неизменно! Уходя, я каждый раз ухожу навсегда, я готова к тому, что я больше могу никогда не увидеть тех, с кем попрощалась. В арийском языке даже нет слов «пока» или «до свидания», только «прощай». Я не боюсь смерти, но и не ищу ее. Я принимаю ее как данность и неизбежность. Я живу каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду, как последнюю. И когда настанет мой последний бой, я буду готова проститься со всем, что у меня есть, и отправиться дальше. Вот так живу я и многие арийцы.

— Я так не могу, — через некоторое время очень тихо сказал Ива.

— Я вижу, но тебе так и не надо. Мы, арийцы, живем боем, и поэтому готовы умереть, так учат нас наши родители, а вы — аладары, вы другие. Я не знаю, как живете вы, наверняка у вас другие ценности, но они есть, и ты должен их найти. Если не знаешь, спроси у родителей!

— Я спрашивал еще в больнице… я спрашивал, зачем они меня откачали, почему не дали умереть?

— И что они тебе ответили?

— Они сказали, что любят меня, — ответил Ива, окончательно понурив голову. — Сказали, что хотят, чтобы я жил и был счастлив.

— Тебе мало?

— Нет! Но это же не смысл…

— А ты хочешь, чтобы тебе рассказали старую легенду о том, что весь твой род имеет высокое предназначение, и после исполнения тебе тридцати лет ты обретешь невиданную силу и будешь спасать параллельные миры? — я была крайне возмущена, Ива же впал в прострацию.

— Нет, не это… — наконец сказал он.

— А что? Ты ждал каких-то указаний? Или четкой формулировки цели, мол, живи вот так и так, для вот этого и еще вот этого? Так, что ли?

— А что тогда? Какой же смысл жизни?

— А смысл — это не конкретная цель, не напутствие и тем более не сказка. Смысл жизни — это что-то внутри, что дает тебе силу и волю, то, без чего жизнь пуста.

— Память?

— И она тоже, а еще есть потребности настоящего, вера в будущее, да много чего еще, что заставляет жить. Любовь родителей — тоже одна из составляющих смысла жизни, та его часть, которую дают тебе родители, а еще есть Лехо, который тебя тоже любит, а еще есть я и еще куча людей. А еще у тебя есть любимое дело, которому ты готов посвятить всю свою жизнь и в котором постоянно совершенствуешься.

— Юриспруденция — это только потому, что мама так захотела.

— А как же музыка?

Ива всерьез задумался.

— И так везде, все в этом мире дает тебе смысл жизни, все, с чем ты соприкасался, все, что соприкасалось с тобой. Все это накладывает отпечаток на твою жизнь и дает тебе опору, дает смысл, которым нужно жить, смысл и цель, к которой нужно стремиться…

— Наверное, я понял… — сказал Ива. — Смысл жизни в… самой жизни, а не в чем-то конкретном.

— Да, думаю, по-другому не скажешь. Теперь ты можешь пойти к матери?

— Нет! Я не смогу ей все это объяснить.

— Сможешь! Если понял, то сможешь, — убежденно сказала я.

— Но…

— Иди, она тебе часть смысла жизни отдала, теперь твоя очередь сделать ее жизнь осмысленной, и не тем, чтобы она постоянно думала, как бы ты с собой чего-то не сделал!

— Но уже ночь, она спит!

Я прикрыла глаза и потянулась к Танре.

— Нет, она не спит, она в ванной…

— Что она там делает так поздно? — удивился Ива.

— Плачет…

— Что?

— Иди!

Ива встал и беспомощно оглянулся на меня.

— Я тебя здесь подожду.

Постояв еще с полминуты, он все же вышел из гостиной. Н-да, и как можно так жить без смысла жизни, без стержня в жизни? В который раз уже удивляюсь ему. И как он живет? Неудивительно, что он уже второй раз пытался свести счеты с жизнью. Я бы, пожалуй, тоже так поступила, чем жить в вечных метаниях, да еще если кто-то специально выводит из равновесия.

Я приготовилась ждать долго, но Ива вернулся достаточно быстро.

— Хм…

— Она меня выгнала, сказала, что все хорошо, и чтобы я шел дальше заниматься своими делами! — сказал Ива, застывая у двери.

— Ты ее хоть утешил?

— Сказал, чтобы она не расстраивалась, что я все понял и больше ничего подобного не выкину, даже думать не буду, — кивнул Ива. — А она не поверила и спросила, как же это я так взял и все понял.

— И что ты ей сказал? — не дождавшись продолжения, спросила я.

— Что ты объяснила, — Ива отвел взгляд и даже голову опустил, только ушами поводил с интересом. Потом спохватился, и уши тоже застыли.

— И?

— Ну, вот после этого она меня и выгнала…

— Ты ничего умнее не придумал?

— Нет…

— Ну и что мне теперь с тобой делать?

Ива еще больше ссутулился, видимо его этот вопрос тоже интересовал.

— Пойдем, — неожиданно оживился Ива, подошел, взял меня за руку и повел. Вскоре мы оказались в его комнате. Я здесь бывала и раньше, но что-то все же изменилось. Кровать, шкаф, письменный стол, полки с книгами… а вот это уже что-то новенькое. Раньше здесь стояла только одна картинка. Вот эта, где Ива стоит в полный рост, лет ему примерно столько же, сколько и теперь, видимо, эту картинку сделали незадолго до моего появления. А теперь их тут три. Так, вот эту я тоже видела, это Лехо нас с Ивой скартинил. Ива тогда долго сопротивлялся, но потом все же обнял меня, теперь вот себе эту картинку поставил. А вот эту я вижу впервые. Здесь Иве лет шестнадцать, но я бы, пожалуй, его не узнала, если бы не кисточки на ушах и фиолетовые глаза, решила бы, что это Лехо волосы выпрямил и остриг. Так похожи, и пробор здесь по центру, и улыбка радостная, прямо не узнать, хотя теперь он стала больше похож на себя.

— Это я школу закончил, — прокомментировал заинтересовавшую меня картинку Ива. — Нам всем такие портреты сделали.

— Я его раньше не видела.

— А я его недавно нашел, поставил.

Тут я увидела еще и альбом картинок, лежащий рядом с картинками.

— Можно?

— Бери, — пожал плечами Ива.

Я взяла альбом. С первых его страниц на меня смотрел маленький Ива в компании с родителями. Он был радостный, всегда улыбался и, видимо, был полностью счастлив. Потом на картинках появился Лехо. Сначала он Иве явно не нравился, как и всякий младший брат старшему, но потом Ива, видимо, смирился, или Лехо просто подрос, как и сам Ива, и картинки стали снова радостными. Часто стали попадаться картинки, где Ива и Лехо вдвоем.

— Это мы на море ездили, красивое оно, море, — прокомментировал Ива. — Это в лесу, мы тогда там неделю жили, это на моем дне рождения, а эти картинки с конкурса, его тогда Лехо выиграл, видишь какой счастливый?

Неожиданно картинки резко изменились. Я увидела Иву таким, с каким сама познакомилась: молчаливым, улыбающимся редко и как-то через силу, картины тоже изменились вслед за хозяином, стали задумчивыми, чаще грустными, философскими. Ива даже повзрослел как-то резко: вот на той странице он был еще мальчишкой, а здесь уже молодой мужчина, только какой-то обиженный на весь свет.

— Такое чувство, что ты — великий философ, и только что вывел для себя какою-то неутешительную истину, — не выдержала я и прокомментировала одну особенно безнадежную в эмоциональном плане картинку.

— Ну, почти так. Это уже после…. после того случая…

— Ты и прическу тогда сменил? — я пролистала немного назад и сравнила. Да, этот пробор на левую сторону появился только теперь и присутствовал на всех картинах бессменно.

• Предыдущая
• 46/52
• Следующая