Лизочкино счастье - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/27
• Следующая

Павлик, объевшийся сладким пирогом за обедом, почувствовал сильную боль в желудке.

Анна Петровна Сатина, уехавшая на неделю праздников в Москву к родным, что она делала ежегодно, оставила Павлика на попечение отца. Павел Иванович, баловавший Павлика без меры, не мог ему отказать ни в чем, и Павлик до того объелся, что заболел. Видя мученья мальчика, Павел Иванович совсем было потерял голову. Пригласили доктора, который, после тщательного осмотра, сказал, что хотя у Павлика нет ничего серьезного, но что он должен полежать остаток дня в постели и принимать микстуру.

Услышав эту печальную новость, Павлик горько заплакал.

— Как! Все вы поедете на елку к губернатору, будете, наверное, веселиться, слушать музыку, танцевать и есть такие вкусные вещи, какие только можно видеть во сне, а я буду лежать в постели и глотать противную микстуру? О, это слишком жестоко!

— Что делать, Павлик, ты сам виноват, — произнес Павел Иванович, гладя сына по головке.

— Хоть бы мама была дома, все-таки мне было бы веселее, — прошептал бедный Павлик, собираясь плакать.

— Павлик, не плачь, — вмешалась в разговор малютка Валя, — тебе не будет скучно: я останусь с тобою.

Как ни улыбалось Павлику пробыть целый вечер со своей маленькой подружкой, но он, вспомнив, как радовалась малютка поездке на губернаторскую елку, не решился лишить ее такого громадного удовольствия.

— Нет, нет, поезжай, пожалуйста, — поспешил он отказаться от её жертвы, — а то кто же мне расскажет обо всем, что было на елке? И потом ведь папа остается со мною.

— О, нет, дитя мое, — произнес Павел Иванович, — я не могу на этот раз остаться у твоей постели: я должен быть на губернаторском празднике, как директор и представитель труппы.

— Ну, хорошо, — храбро произнес мальчик, хотя две непрошенные слезинки при этом выкатились из его глаз. — Я останусь тогда с Матреной, потому что уж Матрену губернатор, наверно, не пригласил на свой праздник.

— Конечно, не пригласил, дитя мое, ты можешь остаться с Матреной.

— Ах, нет, — внезапно вмешалась в разговор Лиза, — не оставляйте Павлика с Матреной. Она очень добрая, хорошая женщина, но она так страшно храпит ночью, что наверное не даст ему уснуть. И потом она не сумеет давать ему лекарство по часам. Нет, нет, пусть Матрена ложится спать у себя на кухне, а я побуду с Павликом.

— Как, — вскричало несколько человек детей, — ты не поедешь к губернатору?

— Конечно, нет, раз я остаюсь с Павликом.

— Но это невозможно, Лиза. Он обидится. Ведь для тебя он готовит какой-то сюрприз—и вдруг тебя не будет, — взволнованно говорил Павел Иванович.

— Но ведь сюрприз не уйдет до следующего раза, — настаивала на своем девочка, — а губернатору можно сказать, что я нездорова. Да у меня и сейчас немного болит голова, уверяю вас. Скажите г. губернатору, что я очень жалею, что так случилось, но что я больна и быть у него не могу.

— Как хочешь, дорогое дитя, так и поступай, — проговорил Павел Иванович, растроганный до глубины души поступком Лизы. — Спасибо тебе за твою доброту. Я принимаю твою жертву только по необходимости и буду всегда помнить твой великодушный поступок.

С этими словами Павел Иванович наклонился к Лизе и крепко поцеловал ее.

Лизе очень хотелось ехать на праздник, но ей было бесконечно жаль оставлять бедного, одинокого Павлика. Она знала также, что для m-lle Люси и для Мальвины Петровны, не бывавших никогда на таких елках в больших, богатых домах, было бы очень досадно не попасть на губернаторский праздник, поэтому она предпочла лучше лишить себя удовольствия, нежели других, и, ссылаясь на мнимую головную боль, осталась подле больного ребенка.

Дети шумно и весело собирались на праздник. Девочки завивали и причесывали друг другу волосы, вплетали в них ленточки и искусственные цветы, мальчики чистили бензином перчатки, встряхивали костюмы и до того усердно натирали ваксой сапоги, что они у них готовы были распороться по швам.

Матрену совсем загоняли то с тем, то с другим. Наконец к 9-ти часам все маленькие актеры и их начальство собрались в гостиной, где у ярко пылавшего камина находился Павлик в обществе Лизы.

Девочки были в праздничных белых платьях, мальчики—в новых костюмах, Павел Иванович и Григорий Григорьевич—во фраках, а m-lle Люси — в нежно-голубом платье, которое она сшила к причастию в прошлогодний пост. Даже старушка Мальвина Петровна надела старомодное шумящее платье и такой чепец, который должен был без сомнения обратить на себя внимание самого губернатора. И притом ото всех так пахло духами, что у Лизы разболелась голова на этот раз уже самым настоящим образом. Марианна, прощаясь с Лизой, тихо шепнула:

— Не скучай, сестренка, я отломлю тебе от каждого лакомства, какое там будут подавать, по кусочку, чтобы ты имела понятие о том, чем нас угощали на елке.

Но малютка Валя отличились больше всех.

— Ты, Павлик, не горюй, — сказала она своему любимцу, — я попрошу губернатора прислать тебе завтра все, что у него останется после нас от угощения.

— Нет, уж лучше не надо, — благоразумно заметил больной, — а то у меня еще больше заболит живот. А лучше вот что: когда ты будешь есть очень вкусные вещи, то подумай обо мне. Может быть, тогда я увижу во сне, что кушаю их вместе с тобою. Папа говорит, что часто видишь то, что думают про тебя другие.

В самую последнюю минуту отъезда хватились Мэри. Её не было среди детей. Бросились ее искать по всем комнатам и, наконец, нашли спокойно спавшей на своей постели.

— Что ты делаешь, Мэри? — вскричали Роза и Аля в один голос, — что с тобою?

— Как что делаю? Сплю! — спокойно отвечала Мэри, поворачиваясь на другой бок.

— Так ты разве не едешь к губернатору? — удивились те.

— Ах, отстаньте от меня, пожалуйста! — рассердилась Мэри. — Ни днем, ни ночью нет покоя от них! У меня болят зубы, и в таком виде не могу же я ехать на елку.

И Мэри, чтобы окончательно убедить девочек в том, что у неё болят зубы, громко застонала.

Роза и Валя вернулись к остальным и объявили директору, что Мэри нездорова.

— Тем хуже для неё, — сердито заметил Григорий Григорьевич, ни чуточки не жалевший злую девочку, — тем хуже для этой капризницы. Я думаю, что его превосходительство г-н губернатор не очень-то огорчится отсутствием Мэри.

И маленькая труппа уехала без неё.

Как только шум колес экипажей, отвозивших детей, замолк на улице, Лиза ближе пододвинула кресло Павлика к камину, поправила огонь и, усевшись рядом, предложила мальчику почитать немного.

Но Павлик был не охотник до чтения.

— Нет, нет, не хочу слушать чтения, поболтаем лучше немножко, — попросил он.

— Сегодня сочельник, почти в каждом доме елка, — грустно произнесла Лиза, — и в доме доктора, должно быть, устраивается елка для больной Зои, ее украшает мама и верно думает все время обо мне.

— Ты скоро ее увидишь, Лиза, — утешал ее Павлик, — через три, четыре месяца мы вернемся в Петербург, и ты будешь ходить к ней в гости.

— Ах, как это было бы хорошо, — произнесла Лиза, — мне кажется, эта радость так велика, что уж лучше неё ничего не может быть на свете!

Они долго еще болтали таким образом, пока, наконец, сонные глазки Павлика не слиплись, и он не уснул тут же у камина в большом просторном кресле своего отца. Лиза продолжала сидеть тут же, смотрела на тлеющие уголья и мечтала о том, как теперь зажигают елку у губернатора, как Борис и Лева — губернаторские дети — обносят подарками и сюрпризами своих маленьких гостей, как губернатор передает три пакета Павлу Ивановичу: для Павлика, Мэри и для неё, Лизы, оставшихся дома. Что это за сюрприз, который готовит ей губернатор? Что может он подарить ей, Лизе? — невольно сверлила её головку докучная мысль.

Потом она стала думать о другом. Ей представилась иная елка—в далеком Петербурге, в докторском доме; и ей виделась больная Зоя, которую катают вокруг неё в кресле, и наконец мама — добрая, ласковая, милая, только немного грустная от разлуки с ней, Лизой, в этот великий праздник.

• Предыдущая
• 20/27
• Следующая