Одна на краю света - Галкина Марина - Страница 5

• Предыдущая
• 5/51
• Следующая

Билет на самолет Москва-Анадырь в начале лета 1997 года стоил 2,9 миллиона рублей в один конец, я же располагала суммой почти в 2 раза меньшей.

Лаборатория Проблем выживания человека при Институте авиационной и космической медицины, которую я пыталась заинтересовать своим, можно сказать, экспериментом на выживание, пообещавшая вначале составить план исследования и посодействовать с перелетом в Анадырь, под конец пошла на попятную, и начальник лаборатории откровенно заявил мне, что, будь я хотя бы мужчиной, тогда с исследований возможностей моего организма и был бы какой-нибудь прок. А так… Ведь летчик в нашей стране, за редким исключением, — профессия мужская.

Июнь подходил к концу, а я все никак не могла попасть на место старта. И вот счастье буквально валится с небес: через друзей я узнаю, что завтра уходит пустой «борт» в столицу чукотского края, чтобы забрать на теплый материк детишек на каникулы.

Вместе с моим знакомым, работавшем в то время на территории военного подмосковного аэродрома, мы узнали, какой экипаж летит на Чукотку и, найдя одного из его пилотов, договорились, что меня посадят на борт. Выяснив бортовой номер нужного мне самолета, мой знакомый, знавший все ходы и выходы на аэродроме, поймал «газик», и водитель-сержант отвез нас к стоянке самолета.

В салоне ТУ-154 было человек 6 пассажиров. Рейс отложили до 2 часов ночи, поэтому я разлеглась на трех креслах и, утомленная нервотрепкой сборов, сладко заснула.

Меня кто-то настойчиво тормошил за плечо. «Вы знаете, что находитесь здесь без билета?» — ко мне обращался летчик в голубой форме. «Да», — спросонья я плохо соображала. «В общем, платите один миллион за билет, и мы в расчете». — «А можно полмиллиона?» — вдруг нагло заявила я. Летчик явно опешил: эта гражданская еще смеет торговаться? «Ты кто вообще такая?!» — разозлился он. Я прямо рассказала о своих планах, представилась бедной путешественницей и поведала о предыдущем своем одиночном вояже по Камчатке. Летчик смягчился: «Ну ладно, пошли, ребятам расскажешь».

Узнав, какой длинный путь предстоит мне впереди, и что никаких знакомых на Чукотке у меня нет, пилоты вообще расхотели брать с меня деньги. А тот, первый летчик, даже подарил мне талоны на питание в столовых при военных аэродромах. «Может, будешь проходить мимо на своем маршруте, подкрепишься…» Милый человек, наверное, он не осознал до конца удаленность моего маршрута не только от столовых, но даже от постоянных мест обитания человека. Но все-таки такой подарок меня очень растрогал. Промежуточная посадка в Тикси, голубые ледовые поля у берега океана, зеленеющая тундра с пятнами снежников и озер, коричневая могучая ширь полноводной Лены… 25 июня лето здесь только начиналось. Пограничник, зашедший в самолет сразу после посадки, проверив мои документы и удивившись отсутствию погранпропуска, сказал, что задерживать меня не будет, но неприятности в дальнейшем пообещал.

Надо сказать, что при подготовке своего путешествия я все силы бросила на подгонку и проверку снаряжения, которое практически все изготавливаю сама, от надежности и непотопляемости которого зависит моя жизнь. На выискивание описаний путешествий по данному региону, карт. Наконец, на изыскание возможностей самого отлета на место старта… И совершенно не задумывалась об оформлении каких-либо пропусков. Видимо, трое суток чилийской тюрьмы, куда я попала за безвизовый переход границы в Кордильерах, не сделал меня более предусмотрительной. Но ведь я в России, у себя на Родине! Мне и в голову не могло придти, что Анадырь — «закрытый» город, в то время как Владивосток и Петропавловск-Камчатский давно «открыты».

Мы приземлились в Анадыре. После Тикси кроме меня в салоне находился всего один пассажир. Так как почти всю дорогу я летела в кабине, где летчики, надев на меня наушники, «делали» из меня радиста, я не сообразила, как следует расспросить пассажира, легкомысленно упустив возможность получить полезную информацию о городе. Пассажира встречали на машине и увезли так быстро, что я не успела попроситься уехать с ним.

Летчики, не подозревая о том, что я не имею пропуска, указали мне на здание аэропорта вдалеке, куда я, недолго думая, и пошла напрямик. 37-киллограмовый груз давил меня к земле, поэтому я даже обрадовалась, когда ко мне подкатил «газик». Но это не было актом милосердия, просто я нарушила правила, разгуливая по взлетной полосе.

В аэропорту все прибывшие пассажиры проходят пограничный контроль. Поскольку у меня, кроме паспорта, никаких документов не было, пограничник повел меня в погранотделение — здесь же, в аэропорту. Выслушав мой чистосердечный рассказ о цели пребывания на Чукотке и о том, что я понятия не имела о погранпропусках, начальник вошел в мое положение, поверив на слово, предупредил о штрафе до 80 минимальных окладов за нарушение погранрежима, заставил написать объяснительную записку с указанием в ней маршрута моего дальнейшего следования и отпустил, отдав паспорт.

Я была счастлива. Погранцы дали «добро!» Что еще нужно? «А теперь сходите в администрацию и оформите пропуск. Без него вам билет до Канчалана не продадут. И больше не нарушайте погранрежим». Так я узнала, что даже поселок Канчалан, находящийся в полусотне километров от побережья, тоже является погранзоной. (По Закону о Государственной границе Российской Федерации в погранзону включается зона местности шириной до пяти километров вдоль Госграницы на суше и вдоль морского побережья.) Как на крыльях летела я в администрацию. Оформить пропуск — теперь уже простая формальность, наивно полагала я.

Администраторша, хрупкая брюнетка средних лет, выслушав мою просьбу об оформлении пропуска, пришла в замешательство. Видимо, в ее голове никак не укладывалось такое странное поведение человека. Ну как можно просто так прилететь на Чукотку без пропуска, когда без него даже не продают билет в аэропорту в Москве? Ну как можно идти куда-то в тундру в одиночку без ружья, без егеря? Но я была перед ней, как вещественное доказательство возможности подобных действий, и с этим нужно было что-то делать. Я же, не осознав до конца, что передо мной не живой человек, а сухая машина чиновнического аппарата, продолжала откровенно рассказывать о предстоящем маршруте.

Все стало ясно, когда последовали аргументы типа: «Да вы знаете, что, когда мы шли по тундре с егерем, и я увидела медведя, у меня только пятки и засверкали! А если бы не егерь, не ружье, что бы тогда? А вот недавно женщина с ребенком отошла на 5 километров от поселка ягоды пособирать, так ребенка комары насмерть закусали — вы понимаете, насмерть! А недавно к нам из «Гринписа» приезжали 4 человека, вам знакома такая организация? Так вот, мы их не пустили, тут же отправили на самолете обратно, а ведь у них пропуска были», — администраторша гордо глянула на меня свысока. Ей явно не хватало звездочек на пиджаке за каждого выдворенного с «суверенной» территории человека. «А вы? От какой вы организации?» То, что я свободный человек свободной страны, эта дама в расчет не принимала. Или у нас не свободная страна? «У нас вся Чукотка — это погранзона, — отрезала администраторша, — и никуда мы вас не пустим! Вы должны были оформить пропуск по вызову, а так — к кому вы приехали? Ездят по путевкам, — назидательно продолжала она. — Вот вернетесь в Москву, оформите пропуск и, пожалуйста, приезжайте к нам. 15 августа у нас как раз будут соревнования на байдарах, будем рады вас видеть». Как будто слетать туда-обратно — это пара пустяков.

Я пошла разговаривать с депутатом, главой администрации поселка Угольные Копи (именно в нем расположен аэродром). Просила его дать мне разрешение находиться на территории Чукотки. Просила, раз я уже нахожусь здесь, оформить пропуск на месте. «Нет, это невозможно. И в одиночку мы вас не можем отпустить. Мы ответственны за вашу жизнь». Я предлагала написать расписку о том, что в случае моей смерти прошу никого не винить, раз они так боятся этого. «Нет. Спасслужбы у нас нет. Мы не можем вам разрешить».

• Предыдущая
• 5/51
• Следующая