Гибель синего орла - Болдырев Виктор Николаевич - Страница 61

• Предыдущая
• 61/69
• Следующая

— Ого!

— Прыгай хорошо, совсем следы оставлять нельзя, — предостерегает меня Илья.

Кварцевая сопка еще далеко. Осторожно спускаемся с вершины на южный скальный гребень. Балансируя, перебегаем с камня на камень, не оставляя следов. Нелегко пробираться так в горах. Наконец выходим на широкую плоскую седловину какого-то перевала. Влево уходит крутой спуск в знакомую долину с чозениевыми рощами на островах.

— Видишь, здесь мертвую петлю кружил. Синий Орел ехал.

На мелкоземе ясно отпечатались необычайно крупные копыта оленя и ямки от посоха. Следы уводят к спуску в чозениевую долину.

— Петлю Чандара поехал тужить, учагов наших поймает — совсем будет сердитый. Незаметно след переходить надо.

Трудно пересечь седловину бесследно. Прыгаем с камня на камень, кладем посохи и переходим мелкокаменистые пятна, не оставляя следов. Выбираемся на противоположную сопку.

Илья смеется. Глаза у старика светятся, лучики морщин веером расходятся по лицу.

— Убежали зайцы из петли, обхитрили старую лису! Теперь быстро на Бурындах бегать надо.

Три часа карабкаемся по головоломным кручам. Нанга лазает по скалам не хуже альпинистов. В трудных местах она помогает Илье.

— Диких баранов, что ли, пасла? — шутит Пинэтаун, с нежностью поглаживая цепкие пальцы девушки.

Перевалив последнюю седловину, спускаемся к подножию кварцевой сопки. Вершина ее оказывается двуглавой. Гора сложена кристаллическими породами. Мощные кварцевые жилы разбегаются от вершин по всем склонам. Как будто молния ударила в сопку, и ее бегущие щупальца застыли причудливым каменным узором.

На Дальнем Юге мне довелось путешествовать в горах Кавказа и Средней Азии, но находить такие мощные жилы кварца еще нигде не приходилось. Уж не потухший ли это вулкан?

Измученные трудным переходом, валимся на зеленую лужайку у прозрачного горного ручья. Усталость томит тело. Наездились, находились, набегались сегодня.

Илья привел нас в укромную долину. Она приподнята над всем плоскогорьем и скрыта куполами вершин. Сочные зеленые травы покрывают пологие склоны. Ручей бежит среди приземистых ивовых кустарников с глянцевитой листвой. Дно его усыпано кварцевыми глыбами, в песке блестят чешуйки.

— Илья, почему запретное у вас это место?

— Золота много, — спокойно отвечает он. — Старые люди пули тут плавили. Давно Синий Орел шаманил, запрет делал.

— Много золота?

Неужто ручей размыл золотоносную жилу, и в песке блестят золотые чешуйки? Усталости как не бывало. Спрыгиваю в воду, ладонями зачерпываю со дна мокрый песок, переполненный блестящими чешуйками.

— Эх, Илья, слюда это!..

— Не тут смотришь, вон там… — указывает Илья наверх. — В белых жилах сидит.

— Что?!

Так вот откуда заполучил Питерс драгоценную пулю. Меня трясет золотая лихорадка. Находка жильного золота может изменить судьбы этого далекого края.

— Покажи, Илья, где жилы?

— Камни давить будут, плохое место. Однако, все равно помирать, пойдем, пожалуй.

Илья находит среди камней едва приметную тропку. Видно, давно не ходили по ней люди. Тропинка уводит вверх по течению ручья в узкую долину. Ущелье загромождают расколотые плиты, они складываются в гигантские лестницы. Долина уступами поднимается на склоны кварцевой сопки.

«Гранитная лестница» приводит нас к подножию грозно нависающих скал, наглухо запирающих долину. Ручей исчезает, погребенный завалом, вода шумит где-то глубоко под камнями. Сверху нависают тысячетонные глыбы, разрисованные кварцевыми жилами, готовые каждую минуту рухнуть.

— Давно тут не был… — озираясь, шепчет Илья. — Много камней кувыркалось.

Нанга испуганно жмется к стене. Ну и мрачная долина! Пинэтаун берет девушку за руку. Почти бежим по тропе вслед за проводником. Эх, и грохочет, наверное, ущелье, когда срываются каменные башни!

Илья пропадает за выступом скалы. Куда он девался?

Стоп!

Очутились под нависающим сводом. Сглаженный временем козырек образует нишу. Пол просторного грота усыпан обломками кварца, перегнившей трухой. У закопченной стены сложен массивный очаг из дикого камня.

— Тут старые люди пули плавили, — торжественно говорит Илья. — Ловить золотых жуков будем.

Старик разгребает посохом труху возле очага. Быстро наклоняется и вытаскивает из пыли продолговатый камешек. Он протирает его рукавом замшевой куртки и протягивает мне:

— Золотая улитка!

На ладони отсвечивает желтизной причудливый самородок с вытянутым перекрученным хоботком. Как две капли воды он похож на слиток, который показала мне на Омолоне Мария.

— Видишь: очаг топили, белые камни разбивали, в огонь клали, из мешков воздух дули. Золото плавили, водой поливали, золотым жукам нос рубили, — объясняет Илья. — Крепкие пули делали!

— Давно это было?

— Деды, отцы, мы плавили. Потом Чандара говорил: «Духи сердятся, не велят золотыми пулями палить». Страсть хитрый Синий Орел, — посмеивается Илья. — Жуков на фактории менял. Чай, табак брал… полно продуктов, бисера возил. Поди, целый короб Жадному отдавал.

— Кому? Котельникову?

— Однако…

— Чертова золотая улитка!

Теперь понятно, почему торгаш так злобно встретил нас на Омолоне. Не он ли надоумил Чандару поджечь тайгу, преградить путь к золотым россыпям?

Мы не нашли золотоносных жил. Грандиозный завал перегородил тропу там, где были когда-то старинные выработки. Часть скальной стены рухнула, завалив ущелье фантастическим нагромождением глыб. По-видимому, в давние времена здесь был кратер вулкана, и теперь его стены разрушало время.

— Слабые горы стали, — удивляется Илья. — Десять лет назад тут крепкая стенка была, золота в белых жилах много рубили.

— Куда же золото подевали?

— Свинца не было. В камельке под скалой плавили, пули делали, крепкие — насквозь лося пробивали. Потом свинец на фактории меняли, бросили плавить. Чандара в ту пору шаманил, не пускал в долину Харги.

— В долину Харги?

Илья мнется, подыскивая правильный перевод, и говорит:

— Харги… все равно сатана у вас.

— Ого! Долина Злого Духа! Подходящее названьице. Стукнет глыбой по башке — не очнешься.

— Однако, дом у Харги здесь.

— Какой еще дом?

— Видишь, вон там живет.

Илья указывает посохом вверх на отвесную стену. Ничего не вижу, кроме гладкого темно-серого камня, пронизанного жилами кварца.

— Вверх, вверх гляди… Видишь, трещина и таях будто стоит.

В бинокль различаю темную расщелину в скальной стене, высоко над долиной. В расщелине торчит покосившийся шест. Трещина оканчивается черным отверстием скальной пещеры.

— Огонь, дым старики видели там давно, когда Синего Орла на свете не было. Золото рубить люди стали — Харги сердился, камни бросал, людей давил, огонь в пещере тушил.

— Странная пещера… Можно ли влезть туда?

— Аеи-и!.. — замахал руками старик. — Плохая скала, совсем круто, не птица — как полезешь?

Рассматриваю скальную стенку в бинокль. Подниматься в пещеру нужно по глыбам завала, дальше по скальному лбу высотой в пятиэтажный дом, затем втиснуться в трещину и преодолеть почти отвесную стену.

— Ну и круча!

В пещеру можно залезть лишь с альпийскими крючьями, владея скалолазной техникой.

— Постой, Илья, а кто же шест поставил в трещине?

— Однако, Харги, — лукаво щурится Илья. — Дерево, поди, сухое осталось…

— Нет, не дерево это.

В сильный морской бинокль ясно виден гладкий выбеленный временем шест длиной с добрый колодезный журавль. Кто втащил его на неприступную стену?

— И давно он стоит, Илья?

— Совсем давно, мальчишкой был — там же видел. Старики говорят: Харги тот кол таскал, дырку в скале делал. Давно это было — комары еще на свете не летали.

— Ну и заливают ваши старики, Илья! Комары летали на свете еще пятьдесят тысяч лет назад.

• Предыдущая
• 61/69
• Следующая