Бесстрашная - Торн Александра - Страница 13

• Предыдущая
• 13/79
• Следующая

Он открыл дверь и увидел двух самых прелестных и модных дам, каких только ему доводилось встречать в жизни. От вида младшей просто дух захватывало. Ее светло-серый дорожный костюм позволял заметить, что талия у нее тонкая, как стебель, а грудь округлая и хорошо развита. Она была среднего роста, со светлыми волосами, синими глазами и тонкими чертами лица, изобличавшими аристократическое происхождение и отменное воспитание, столь редкие в этой части света.

Старшая из дам была небольшого роста, с темными волосами. На вид ей было не более тридцати пяти, решил Улисс. С головы до ног она была одета в черное. На другой женщине такой костюм выглядел бы мрачным, но эта дама носила его с необыкновенным изяществом.

Она посмотрела на него своими янтарными глазами и произнесла:

– Вы, должно быть, Улисс? Простите, что я осмеливаюсь называть вас просто по имени. Ваша матушка столько мне писала о вас, что у меня ощущение, будто мы давно знакомы.

Ее голос был еще более впечатляющим, чем внешность. Она говорила с легким придыханием и в то же время тягуче.

Улисс гордился тем, что никогда не забывал лиц и имен. И это сослужило ему хорошую службу в политике. Но он не мог догадаться, кто были его гостьи, не говоря уже о том, что одна из них знала его имя.

– У вас есть передо мной преимущество, мадам, – сказал он, немного смущаясь, что его застали в домашнем костюме. Рукава рубашки были закатаны, а пуговицы не все застегнуты. Должно быть, у него был вид праздного увальня. Черт бы побрал все на свете, он ведь не ожидал гостей, а тем более таких прелестных посетительниц.

– Милый мальчик, ваша мама, конечно, упоминала о нашем возможном приезде.

«Милый мальчик»? Кто же она, черт возьми, такая? И вдруг его осенило. Перед ним сама графиня Гленхэйвен! А та, другая, – ее дочь Алиция. Он совсем забыл об их предполагавшемся приезде.

– Боюсь, что вы прибыли в не самое подходящее время. – Он показал жестом на траурный венок. – У нас траур, и мы не готовы к тому, чтобы принимать гостей.

– Прекрасно вас понимаю, – сказала Шарлотта, проскальзывая мимо него в дверь. Красноречивым пожатием плеч она постаралась привлечь его внимание к своему платью. – Как вы могли заметить, моя дочь и я тоже в трауре. И все же мы с вашей матерью близкие подруги. Я уверена, она будет мне рада. Пожалуйста, сообщите ей, что я здесь.

Ее властная манера не произвела впечатления на Улисса. Он не слуга, чтобы бегать с поручениями.

Если бы у него было время успокоиться и привести свои чувства в надлежащее состояние, он нашел бы более деликатный способ сообщить ей печальную новость. Но графиня уже проследовала в гостиную, словно была здесь хозяйкой.

Улисс последовал за ней:

– Моя мать умерла.

– Что? – Графиня повернулась вокруг своей оси и оказалась с ним лицом к лицу. Ее смуглая кожа приобрела оттенок мела, а губы задрожали. – Что вы сказали?

– Моя мать умерла три месяца назад.

Глаза графини выкатились из орбит, и она потеряла сознание. Улисс успел подхватить ее до того, как она опустилась на дубовый пол.

– Кончита! – крикнул он. – Сюда!

– Мама, – причитала Алиция, опускаясь на колени и растирая руки графини.

– Кончита! – закричал Улисс еще громче. – Принеси нюхательную соль.

– Кажется, у меня в сумочке есть. – Алиция открыла сумочку и вынула оттуда флакончик синего стекла, откупорила его и подержала некоторое время у носа матери.

В воздухе распространился запах нашатыря. Графиня закашлялась и попыталась оттолкнуть флакончик.

– Со мной все в порядке, – заявила она, хотя по ее виду сказать этого было нельзя.

Улисс перенес ее в ближайшее кресло и осторожно усадил.

– Неужели это правда? – спросила Шарлотта, еле сдерживая слезы.

– Увы, это так.

– Я должна видеть Патрика.

Внезапно Шарлотта наполнила комнату громкими душераздирающими рыданиями. Она или в самом деле так любила его мать, или была прекрасной актрисой.

Из своей спальни в передней части дома Патрик услышал, как подъехал кабриолет. Он был слишком подавлен, чтобы встать и посмотреть, кто пожаловал. За этим неожиданным прибытием тотчас последовал громкий стук в дверь. Он дал Кончите строжайший приказ никого не принимать и рассчитывал на то, что у сына хватит здравого смысла вести себя так же.

Последние три месяца Патрик провел в полном отрешении от мира. Он не мог вынести мысли о том, что люди занимаются своими делами как ни в чем не бывало, и не мог видеть их за этими занятиями. Он не мог заставить себя притворяться, что его еще что-то интересует.

Раздражающий шум вырвал его из состояния отрешенности и полусна. Это был женский плач, и для того, кто слышал его раньше, он был узнаваем, как знакомая фотография. Он знал только одну женщину, способную так плакать.

Ошеломленный, смущенный, даже не уверенный в том, какой теперь год, не говоря уж о дне, Патрик поднялся на ноги. Он пошел к лестнице. Ему навстречу двигалась женщина… И тут время будто потекло в обратную сторону.

– Это ты, Шарлотта?

Сердце его забилось, во рту пересохло, дыхание остановилось.

Боже милостивый! Это действительно была Шарлотта, и выглядела она точно так же, как в их последнюю встречу.

– Патрик? – сказала Шарлотта все тем же голосом с придыханием, который он так хорошо помнил.

Она подбежала к нему и бросилась в его объятия. От нее и пахло так же, подумал он, когда она, содрогаясь и трясясь от рыданий, оросила слезами его рубашку.

– О, Патрик, дорогой мой, я просто не могу этого перенести. Мне так жаль Илке!

Эти слова Шарлотты развеяли чары. Значит, сегодня – это сегодня, а не двадцать семь лет назад.

Алиция не больше бы удивилась поведению своей матери, если бы та задрала юбки и начала плясать канкан. Она еще никогда в жизни не видела, чтобы Шарлотта потеряла контроль над своими чувствами. А то, что мать вела себя так в присутствии незнакомых Алиции людей, смущало девушку еще больше. Она слышала, что этикет в Америке не столь строг, как в Европе. И все-таки поведение матери в Нэтчезе совсем не было похоже на то, что Алиция видела теперь.

– Может быть, нам лучше оставить их одних? – обратилась она к Улиссу.

– Думаю, вы правы, – ответил он, не менее смущенный, чем Алиция.

Улисс повел ее в гостиную. Он, решила Алиция, неправдоподобно красив, но это был не ее тип мужчины. Совершенные черты лица, светлые волосы и голубые глаза не вызывали у нее волнения и не заставляли сердце учащенно биться. Она предпочла бы мужчину на несколько лет старше и уже имеющего жизненный опыт.

– Нам лучше представиться друг другу, – сказал он. – Я Улисс Прайд, но, как я понимаю, вы это уже знаете.

– А я Алиция Готорн, но, полагаю, что и для вас это не тайна.

Никогда прежде она не подходила к мужчине, чтобы представиться, не говоря уже об Улиссе – ведь он мог быть ее братом.

– Мне очень жаль, что мы бесцеремонно ворвались.

Мы ничего не знали о вашей утрате. Мама и я встречались с вашими тетками и дядями в Нэтчезе всего пару недель назад, и они ни словом не упомянули о том, что ваша матушка скончалась.

– Думаю, что отец не счел нужным сообщить им об этом. Он очень тяжело переживает несчастье.

– Мама тоже очень тяжело переживала смерть отца. С тех пор она не похожа на себя. – Алиция покраснела, осознав, что ведет откровенную беседу с совершенно незнакомым человеком. Но она не знала, о чем с ним говорить. Слава Богу, звуки рыданий ее матери, кажется, начали стихать. – Мы уедем, как только мама придет в себя.

Улисс одарил ее бледной улыбкой:

– Простите, я забыл о приличиях. Не хотите ли присесть?

– Нет, благодарю вас. Путешествие было довольно долгим.

Алиция обернулась, увидев, что мать входит в гостиную, поддерживаемая Патриком Прайдом.

– Мама, как ты себя чувствуешь? – спросила она, поспешив им навстречу.

Неожиданно в комнату вбежала Кончита и, бросив взгляд на Шарлотту, испустила пронзительный вопль.

• Предыдущая
• 13/79
• Следующая