Троя. Грозовой щит - Геммел Дэвид - Страница 5

• Предыдущая
• 5/108
• Следующая

– Убейте его! – закричал он. Четверо моряков бросились вперед. Каллиадес убил первого, а пьяный Банокл кинулся на остальных. Барос снова атаковал, но Каллиадес был готов к этому. Он отразил удар, перевернул запястье и ответным ударом перерезал противнику горло. Банокл убил одного моряка и сцепился с другим. Каллиадес бросился к нему на помощь как раз в тот момент, когда пятый пират направил свой меч к лицу Банокла. Но великан вовремя заметил это и повернулся к нападавшему. Лезвие вонзилось в шею моряка.

Когда подбежал Каллиадес, оставшийся в живых пират повернулся и скрылся в ночи.

Сидя теперь возле потрескивающего костра в пещере, он смотрел на Банокла.

– Прости, что я впутал тебя во все это, друг мой. Ты заслужил лучшую долю.

Банокл глубоко вздохнул.

– Ты странный, Каллиадес, – сказал он, покачав головой. – Но с тобой не приходится скучать, – он зевнул. – Если я собираюсь убить завтра шестьдесят человек, тогда мне нужно немного отдохнуть.

– Они придут не все. Некоторые останутся у кораблей. Другие будут предаваться разврату. Возможно, не больше десяти или пятнадцати человек.

– О, мне будет легче заснуть, зная это. Банокл снял боевые доспехи и положил на землю.

– Никогда не смог спокойно спать в доспехах, – вздохнул он и растянулся рядом с костром. Через несколько минут великан заснул, его дыхание стало ровным и глубоким.

Каллиадес добавил дров в костер, затем вернулся к входу в пещеру. Дул холодный ветер, на небе сверкали звезды.

Банокл был прав. Не было другого способа покинуть этот остров, и завтра команда пиратов устроит охоту на них. Какое-то время он сидел, погрузившись в свои мысли, а потом услышал слабое движение позади себя. Быстро поднявшись, молодой воин повернулся и увидел, что к нему приближается женщина, вся испачканная кровью, с камнем размером с кулак в руке. Ее ярко-голубые глаза сверкали ненавистью.

– Тебе это не нужно, – сказал он, отступая назад. – Сегодня ты в безопасности.

– Ты лжешь! – резко закричала женщина, ее голос дрожал от гнева. Каллиадес вытащил свой кинжал и увидел, как она напряглась. Он небрежно положил оружие у ее ног.

– Я не лгу. Возьми оружие. Завтра оно тебе понадобится, потому что они придут за нами.

Женщина присела и попыталась взять брошенный кинжал. Но она потеряла равновесие и чуть не упала. Каллиадес остался стоять там, где стоял.

– Тебе нужно отдохнуть, – заметил он.

– Теперь я тебя вспомнила, – сказала она ему. – Ты и твой друг сражались против людей, которые напали на меня. Почему?

– О, пусть Великий Зевс ответит на этот вопрос! – воскликнул Банокл. Схватив кинжал, женщина попыталась повернуться к нему лицом, но снова пошатнулась.

– Иногда от ударов в голову такое случается, – заметил великан. – Тебе нужно немного посидеть.

Она внимательно посмотрела на Каллиадеса.

– Я видела тебя с моей лодки, – вспомнила женщина. – Ты был на втором корабле. Ты видел, как они пошли наперерез и взяли меня на абордаж. Ты наблюдал за тем, как они втащили меня на борт.

– Да. Мы плыли с ними.

– Вы пираты.

– Мы те, кто мы есть, – ответил Каллиадес.

– Меня должны были перевести на твой корабль завтра. Они сказали мне это, пока насиловали.

– Это был не мой корабль. Я не отдавал приказа напасть на тебя. Мы с моим товарищем не принимали участия в том, что последовало за этим. Ни один человек не может винить тебя за твой гнев, но не направляй его на тех, кто спас тебя.

– Давайте будем надеяться, что кто-нибудь спасет нас, – добавил Банокл.

– Что ты хочешь этим сказать? – возмутилась женщина.

– Мы находимся на маленьком острове, – ответил воин. – У нас нет золота и корабля. Пираты будут искать нас завтра. Мы – великие воины, Каллиадес и я. Никого нет лучше. Ну… теперь Аргуриос мертв. Между нами, я считаю, что мы справимся с семью или восьмью врагами. Но на кораблях пиратов около шестидесяти моряков. И среди них нет слабаков.

– У тебя есть план побега? – спросила она великана.

– О, я не строю планов, женщина. Я пью, распутничаю, сражаюсь. А Каллиадес строит планы.

– Тогда вы оба глупцы, – сказала она. – Вы обрекли себя на смерть.

– Там, откуда я родом, рабы проявляют уважение, – ответил ей Банокл, едва сдерживая ярость.

– Я не рабыня мужчин!

– Очевидно, удары по голове выбили из тебя весь разум? Твой плот унесло в море. У него не было флага и защиты. Тебя захватили пираты, и теперь ты их собственность. Поэтому ты рабыня по законам богов и людей.

– Тогда я плюю на эти законы богов и людей!

– Успокойтесь, вы оба! – приказал Каллиадес. – Куда ты направлялась? – спросил он женщину.

– В Киос.

– У тебя там семья?

– Нет. У меня были ценные вещи в лодке, драгоценности и золотые безделушки. Я надеялась пересесть на корабль до Трои. Пираты захватили все. И даже больше.

Женщина потерла лицо, стирая засохшую кровь.

– Недалеко от пещеры есть река, – сказал Каллиадес. – Ты могла бы умыть лицо там.

Она помедлила; услышав его слова, она, казалось, немного расслабилась.

– Значит, я не ваша пленница?

– Нет. Ты вольна делать все, что тебе угодно.

Женщина пристально посмотрела на Каллиадеса, затем на Банокла.

– И вы не собираетесь сделать меня своей рабыней или продать другим мужчинам?

– Нет, – успокоил ее Каллиадес.

Казалось, это подействовало, но она все равно продолжала крепко сжимать кинжал.

– Если то, что вы говорите, правда, мне следует… поблагодарить вас обоих, – произнесла она с трудом.

– О, меня не благодари, – возразил Банокл. – Я бы позволил тебе умереть.

Каллиадес задремал у входа в пещеру, прислонившись головой к каменной стене. Банокл громко храпел и иногда бормотал во сне.

Перед рассветом молодой воин покинул пещеру и пошел к реке. Встав на колени на берегу, он обмыл лицо, затем пробежал влажными пальцами по своим коротко подстриженным черным волосам.

Из пещеры вышла женщина. Она тоже спустилась к реке. Высокая и изящная, она шла с гордо поднятой головой, ее движения были грациозными, как у критской танцовщицы. «Она не беглая рабыня», – понял Каллиадес. Рабы привыкли ходить с опущенными головами, их осанка выражала покорность. Он молча наблюдал, как женщина смывала засохшую кровь с лица и рук. Ее лицо все еще было распухшим, под глазами залегли синяки. «Даже если бы не это, эту женщину вряд ли можно было назвать хорошенькой», – подумал воин. Черты ее лица были непропорциональными, брови густыми, а нос слишком выступающим. Это было суровое лицо, на котором даже в лучшие времена смех был редким гостем.

Умывшись, она подняла кинжал. На секунду Каллиадесу показалось, что женщина собирается перерезать себе горло. Но она схватила прядь своих волос и перерезала ее кинжалом. Воин молча сидел, пока она продолжала кромсать свои волосы, бросая их на камни. Каллиадес был заинтригован. На ее лице не было и следа гнева – вообще никакого выражения. Закончив, женщина наклонилась вперед и стряхнула с головы остатки отрезанных волос.

Наконец она вышла из реки и села чуть поодаль.

– Было не очень разумно с твоей стороны помогать мне, – сказала она.

– Я не очень разумный человек.

Небеса начали светлеть; с того места, где они сидели, можно было увидеть поля, усыпанные голубыми цветами. Женщина посмотрела на них, и Каллиадес заметил, что выражение ее лица смягчилось.

– Словно цвет неба касается земли, – тихо заметила она. – Кто бы мог подумать, что такие прекрасные цветы могу расти в такой сухой местности? Ты знаешь, что это за цветы?

– Это лен, – ответил он. – Твоя туника сделана из этих растений.

– Как они превратились в одежду? – спросила женщина. Каллиадес посмотрел на льняные поля, вспоминая дни своего детства, когда он и его маленькие сестры работали на царя Нестора, срывая цветы у самого корня; они вытряхивали семена, которые можно было использовать для изготовления лекарственных масел или для обшивки корабля, а стебли опускали в бегущие волны реки, чтобы размочить их.

• Предыдущая
• 5/108
• Следующая