Атлантический рейс - Иванов Юрий Николаевич - Страница 41

После урагана воздух над океаном удивительно чист. Дышится легко и свободно. Уходить с палубы не хочется, но нужно: сегодня у нас очередное партийное собрание.

Вскоре все мы, коммунисты теплохода, собираемся в каюте капитана. На повестке дня один вопрос: об итогах научно-поисковых работ в Гвинейском заливе и у побережья Гвинеи.

Выступает Жаров. Доклад Виктора краток: программа работ по Гвинейскому заливу и побережью Гвинеи выполнена полностью. Обнаружены несколько новых районов, богатых скоплением тунцов, парусников, акул, которые можно рекомендовать промышленности. Проведен большой комплекс научных исследований; собрана ценная коллекция крупных океанических рыб; взяты пробы планктона, биологические пробы; команда судна полностью освоила тунцеловный промысел.

– Я думаю, что за два-три дня мы сможем закончить работы на паруснике, и, – карандаш Жарова скользнул по побережью Южной Америки, – мы можем пойти, после захода в Дакар, к Бразилии для обследования запасов тунцовых рыб у восточного побережья Южной Америки, то есть продолжать нашу научно-поисковую программу.

При упоминании о Бразилии все оживились, заулыбались. Бразилия! Кому не хочется познакомиться с этой далекой страной. По имеющимся у нас сведениям, у ее берегов обитают большие тунцовые косяки; недаром японцы, эти лучшие рыболовы мира, регулярно приходят к ее берегам и даже построили свой холодильник в бразильском порту Рисифи. Да, эти воды представляют для нас очень большой интерес!

Обсудив доклад Жарова и договорившись о ближайших делах, все расходятся – в каюте стоит невообразимая жара, и люди спешат на палубу: там все же попрохладнее. Лишь мы с Виктором да судовой профорг боцман Мельченко задерживаемся у капитана: через неделю Первое мая, и нужно решить некоторые вопросы, связанные с подготовкой к празднику.

Ночью нас с Виктором будит радист и приглашает к капитану. В чем дело? Что случилось? Арам Агаджанович сидит на диване, курит «Казбек» и смотрит грустными глазами в иллюминатор, где повисла над океаном ярко-желтая, как половинка голландского сыра, луна. На столе радиограмма.

– Читайте, – говорит нам капитан, не поворачивая головы.

Берем в руки листки. Читаем. В одной из радиограмм сообщается, что намеченные работы у берегов Южной Америки отменяются, судно возвращается в порт, а затем, после краткой стоянки, будет направлено в новый район. В другой – Жарову предлагается срочно подготовиться к докладу на научном съезде рыбников-тунцеловов в одном из городов Калифорнии.

– Через три дня заканчиваем работы и идем в Гибралтар, – говорит капитан. – Всё.

Всё. Прощай, Бразилия, так мы и не познакомились с тобой на этот раз!

И снова ярусы, анализы и все те же парусники. Когда же им будет конец? Теперь уже скоро: остаются последние три, два... последний день работы. Последний день. Ставим последние ярусы. Лов парусника утомляет своей однообразностью: что ни рыба, то знакомая длинноносая физиономия. Лишь изредка на сардинку клюнет небольшая акула, корифена или некрупный, шести-семикилограммовый, пятнистый тунец. Пятнистого тунца здесь очень много. Но тунцовые косяки держатся у самой поверхности, и поэтому тунцы попадаются лишь тогда, когда «поводец» начинают извлекать из воды.

Но если пятнистый тунец плохо ловится на ярус, то он отлично клюет на удочки: такой вид лова бывает очень удачным. За час-полтора команда в составе 10-12 человек может наловить на удочку до 20-30 тонн рыбы!

Вот и сейчас недалеко от нас – несколько французских тунцеловных клиперов, добывающих тунцов на удочки. Выметав ярус, мы подходим к одному из «французов». Это небольшое судно с высоким носом, рубкой, расположенной в носовой части судна, и с низкими бортами на корме. Такое судно имеет сильную машину, позволяющую развивать скорость до 14-15 миль в час. Команда – 11 человек, включая ловцов, матросов, мотористов, механиков, капитана и штурмана. Обязательной принадлежностью тунцелова, ведущего лов на удочки, является так называемая «живорыбная цистерна» – металлический бак, вмещающий несколько тонн морской проточной воды. В этом баке находится живая наживка – некрупная сардина.

Лов тунца на удочки проходит так. Впрочем, что там у них за паника на судне? А, наш «француз» обнаружил косяк тунцов. Под кормой клипера вспух большой водяной пузырь, и судно, набрав с места большую скорость, рванулось мимо нас на зюйд-вест; там, примерно в полумиле, поверхность океана кипела и пенилась.

До выборки яруса у нас было с час времени, и «Обдорск» поспешил за «французом». На палубе клипера бегают смуглые парни, они разбирают прочные длинные удочки, надевают широкие кожаные пояса. Косяк близко, на тунцелове все готово: удильщики сидят вдоль бортов на специальных откидных площадках, в руках крепко стиснуты удочки; комель каждого удилища вставлен в специальный кожаный карман на поясе – это чтобы было удобнее выдергивать из воды тяжелых рыбин. Косяк рядом, уже видны сотни, тысячи рыб, снующих в прозрачной воде. Над ними носятся чайки, которые всегда сопровождают поверхностные тунцовые косяки в надежде, что и им перепадет рыбешка-другая во время нападения тунцов на косяк сардины.

«Француз» нагоняет тунцов, замедляет свой бег, и кто-то из матросов начинает бросать в воду живую приманку. Ее вытаскивают сачком из цистерны и швыряют в воду прямо через головы ловцов. Одновременно включается специальная дождевальная установка, смонтированная вдоль бортов, и из-под навесных площадок в воду начинают бить струйки воды, создающие имитацию мчащегося у самой поверхности косяка сардины.

Завидев сардин, тунцы бросаются к борту судна; они, как серебряные вспышки, мечутся в воде, с ходу глотая рыбок. Здесь же, среди живых сардинок, бьются, трепещут и искусственные рыбешки, в каучуковом теле которых притаились крючки. Рывок! Тунец глотает наживку, рыбак откидывается всем телом назад и, напрягая мышцы, перебрасывает рыбу через себя. Тунец совершает коротенький полет по воздуху и гулко ударяется о палубу. Крючок на тунцеловной удочке не имеет бородки, и поэтому тунец сам соскакивает с него, и леска, свистнув, вновь исчезает в воде.

Ну, пошла работа!.. Рядом со мной стоит Иван Лукьянец и даже ногами притопывает – так там у французов здорово идет дело! Мелькают в воздухе удочки, прыгают, хлещут по палубе хвостами тунцы; кипит у бортов судна вода – там мечутся сотни этих тяжеловесных рыб. Ловцы вошли в азарт, слышны их крики, смех, ругань! Вот кто-то зацепил крючком чью-то шляпу, и она, мелькнув в воздухе белым голубем, исчезла в океане. Нет, на шляпу тунцы клевать не будут, и она летит обратно, на борт. А кто-то там зазевался, не успел вовремя подсечь тунца, и рыба сама дернула леску с такой силой, что удочка выскочила у ловца из рук и нырнула в воду. Капитан, высокий, с черной бородкой и в очках, высунулся из рубки и, размахивая рукой, что-то кричит ловцам: наверно, торопит. И действительно, удочки замелькали быстрее, стихли голоса, спины покрылись потом, залоснились. Этот вид лова требует от рыбаков громадного физического напряжения. Я вижу, как широко раскрыты рты у ловцов, как они тяжело дышат и слизывают с губ соленый пот. Мышцы их рук и спин вздулись буграми.

– Быстрее! Быстрее!! – кричит в мегафон капитан, и все больше и больше рыб падает на палубу.

Они грохочут по ней, выбивают по палубе звуки, похожие на удары тамтама.

Проходит тридцать, сорок минут – и вдруг в самый разгар лова тунцы исчезают, – косяк ныряет в глубину, как будто рыб кто-то испугал. Уставшие рыбаки бросают на палубу удочки, расстегивают свои широкие пояса, распрямляют натруженные спины и с жадностью припадают к кружкам. Пить!.. Пить... и отдохнуть. Но отдыхать рано: всю рыбу надо немедленно ошкерить и убрать в охлажденный трюм, а потом... Потом капитан разыщет новый косяк, и начнется новая ловля.

– Быстрее! – слышим мы голос их капитана.

Ловцы отставляют кружки и вооружаются ножами.

– Быстрее! – раздается все тот же резкий, сердитый голос.

И, удаляясь от «француза», мы видим, как на его палубе замелькали яркие искорки: это сверкают остроотточенные лезвия, отсекающие тунцам головы, вспарывающие тугие рыбьи животы.