Семейный стриптиз - Голдсмит Оливия - Страница 64
- Предыдущая
- 64/93
- Следующая
– Мистер Маркус на второй линии, – известила Анна. Стоило Джаде ткнуть кнопку, как Маркус, не утруждая себя приветствиями, обрушил на нее поток претензий: дескать, и на работу она опоздала, и консультанту не пожелала помочь, и перенос совещания ей не по нраву – и так далее и так далее. Джада слушала, пока хватало терпения.
– Мистер Маркус! – вклинилась она, наконец. – Если для вас принципиально важно провести совещание сегодня в четыре, проводите без меня. Если мое присутствие необходимо – проводите сегодня в два или завтра в любое время.
– Миссис Джексон… по-моему, вы чего-то недопонимаете. Не вам решать, когда проводить совещание. Должен сказать, что в последнее время у вас вообще с решениями дело обстоит из рук вон плохо. – Маркус прокашлялся. – Полагаю, нам пора расстаться.
Джада окаменела.
– Прошу прощения?
– Вы меня слышали, миссис Джексон. Личные проблемы отнимают у вас слишком много рабочего времени. Кроме того, Анна Черрил сообщила о…
– О чем?!
– Послушайте, давайте расстанемся без шума. Напишите заявление об уходе – и сохраните свое достоинство. Да и для банка это лучше.
Джада не верила своим ушам.
– А если не напишу – что тогда? Уволите?
– Скажем так – лично я предпочитаю получить ваше заявление.
– Скажем так – лично я предпочитаю послать вас к черту! Не стану я вам дорожку расчищать, как Мишель Руссо. Ради этой должности я работала как вол. И успешно справлялась. Результаты проверки говорят сами за себя. Так что если вы считаете…
– Я считаю, что вы в обход установленного порядка получили необеспеченную ссуду на десять тысяч долларов.
Сердце Джады ухнуло куда-то в желудок, во рту появился металлический привкус страха.
– Но я аннулировала ссуду!
– Не в этом суть, миссис Джексон. Совсем не в этом. Вы воспользовались служебным положением, превысили полномочия, чтобы добиться ссуды, которой в противном случае ни за что не получили бы. К тому же вы сделали это тайно, не поставив в известность руководство банка. Полагаю, под присягой миссис Руссо это подтвердит.
– Не приплетайте миссис Руссо, она ни при чем. Маркус еще что-то вещал, но Джада, не вслушиваясь, швырнула трубку. Затем придвинула клавиатуру компьютера, в два счета отстучала и распечатала на принтере заявление об уходе.
Еще один пример того, как зарвавшуюся чернокожую ставят на место. Что ж, удивляться-то, в общем, не приходится. И если уж на то пошло, продолжать пахать на банк было бы чистым безумием. Ради чего? Чтобы обеспечить Клинтону с Тоней сладкую жизнь? Какого черта?!
Джада подписала заявление и небрежно уронила поверх прочих бумаг и тут же набрала номер Энджи.
– Знаешь, ты кто? – без предисловий поинтересовалась она. – Везунчик, вот кто!
– Это почему? – осторожно спросила Энджи.
– Потому что тебе здорово повезло с жиличкой. Я раздавлена, одинока, а отныне еще и безработная!
ГЛАВА 41
Мишель складывала выстиранное белье на теплую сушилку, когда от входной двери донесся лай Поуки, перешедший в приветственный скулеж. Мишель окаменела, услышав скрип тормозов грузовичка Фрэнка. Она почему-то – впрочем, вполне понятно почему – теперь боялась мужа. День за днем Фрэнк проводил в обществе кого-нибудь из команды Брузмана, положение все усложнялось, кольцо обвинений вокруг него сжималось, и он становился все более непредсказуемым и нетерпимым.
Однако боялась Мишель – по-настоящему боялась – не плохого настроения мужа. Она дрожала от страха в ожидании той минуты, когда Фрэнк обнаружит пропажу припрятанного состояния, и не решалась даже в мыслях рисовать возможные последствия. Только ксанакс помогал ей отгонять мысли о неминуемой баталии. До сих пор дни проходили в ледяном спокойствии, но долго так продолжаться не могло.
Застыв каменным истуканом, Мишель слышала, как Фрэнк хлопнул дверью и прошел по коридору.
Он не окликнул жену – может быть, думал, что ее нет дома? Мишель напряглась, вся обратившись в слух. Шаги раздались на лестнице. Странно, но Поуки не бросился следом. Он вернулся к Мишель; в его влажном карем взгляде, казалось, застыл вопрос. Похоже, он тоже боится. Мишель по-прежнему не шевелилась; так и стояла в оцепенении с перекинутой через плечо футболкой Фрэнки и не могла понять, почему прислушивается, почему боится дышать… пока со второго этажа не раздался рев Фрэнка. Вот она и настала, эта минута.
– Мишель!!!– взревел Фрэнк в одной из детских – ей не составило труда догадаться в какой. Он рычал как подбитый зверь; Поуки, бедняжка, подпрыгнул и мигом забился в закуток между шкафчиком и стеной. – Мишель!!! – Лестница задрожала от его стремительных тяжелых шагов.
Паническая мысль о бегстве вспыхнула и сгорела. Какой смысл бежать? Нужно постоять за себя и детей. Необходимо. Не стоило тянуть с объяснением, потому что теперь она невольно вынуждена защищаться, а виноват-то он! Слишком поздно Мишель поняла, что должна была сама рассказать о находке, причем в тот же день. Нападать в ее ситуации было лучше и правильнее, чем отражать нападение. Ну почему она вечно совершает глупейшие ошибки?! Почему любой ее поступок на поверку оказывается идиотским?..
Топот Фрэнка приближался к кухне. Мишель не нужно было оглядываться, чтобы понять – он уже близко. Совсем близко. Словно обретя глаза на затылке, Мишель видела, как он возник в проеме двери.
– Где они, Мишель?
Мишель повернулась к мужу. Правым плечом он прислонился к косяку, а левой ладонью уперся в противоположную панель. Сама поза выражала угрозу. Казалось, он намеренно загородил ей проход, поймал в ловушку в этом мирном уголке дома. Не сходи с ума! Легко сказать, когда даже Поуки заскулил в своем укрытии. Мишель не издала ни звука.
– Где деньги? – повторил Фрэнк.
Еще одна безумная мысль – сыграть дурочку, изобразив полнейшее неведение – мелькнула в охваченном паникой мозгу Мишель. Ведь Фрэнк и так считает ее круглой дурой, все эти годы он явно рассчитывал на ее слепоту и глухоту, на ее непрошибаемую тупость. Сейчас, однако, номер не прошел бы. Фрэнк в ярости, в неистовстве, доведен до белого каления, но что хуже всего – Мишель впервые увидела страх в глазах своего сильного, бесстрашного Фрэнка.
– Ты о чем? О той улике, которую спрятал в комнате нашей дочери?
– Я о бабках, черт бы тебя побрал! Где деньги, Мишель?
Господи, что же делать? Сказать правду? Страшно. Соврать? И того страшнее. Может быть, сочинить историю о повторном – и успешном – обыске полиции? Да, но смысл? Через какой-нибудь час, связавшись с Брузманом, Фрэнк уличит ее во лжи. Нет, как ни крути, а придется сражаться. Сейчас. Пусть узнает, что он с ней сделал, как разбил ей сердце, как предал и уничтожил семью. Пусть поймет, что, слушая его вранье, она знала о том, что он виновен.
– Ты хоть представляешь, в каком я отчаянии, Фрэнк? До сих пор не могу поверить, что ты все-таки виновен! А ведь знаю наверняка. Знаю с тех самых пор, когда обнаружила тайник. Как же ты мог?! Как мог такое с нами сотворить? Со мной, с детьми? Наркотики!.. – Голос Мишель сорвался на крик: – Ты все разрушил, все! Да еще и врал мне в глаза!
В следующее мгновение Фрэнк бросился к ней и схватил за плечо.
– Ты никогда мне не верила! Почему ты мне не веришь?
Мишель уставилась на него, как на инопланетянина. Умом тронулся? Гнет ту же линию и надеется заставить поверить в свои россказни?
– А почему ты врешь?
– Я никогда не врал тебе! Эти деньги с наркотиками не связаны!
Сбитая с толку его бесстыдной наглостью, Мишель даже растерялась на какой-то момент. Сколько бессонных ночей она провела, перебирая возможные источники – сбережения, выигрыши в казино, неучтенные доходы, черный нал от клиентов, взятки субподрядчиков… Но она ведь как-никак работала в банке и была знакома с цифрами доходов и ипотек. Ни одним из этих способов невозможно скопить полмиллиона. Исключено. Разве что Фрэнк заработал деньги на чем-то еще более страшном, чем торговля наркотиками, потому что такими суммами распоряжаются только наркодельцы и киллеры.
- Предыдущая
- 64/93
- Следующая
