Леди в наручниках - Голдсмит Оливия - Страница 19

• Предыдущая
• 19/77
• Следующая

Гвен очень мало знала о коммерческих предприятиях и вообще о деловом мире. Всю свою жизнь она проработала в социальной сфере. Ее отец был полицейским, а мать — учительницей. Кроме дяди, имевшего галантерейный магазинчик, который, впрочем, довольно быстро прогорел, она не могла припомнить никого из родных, кто занимался бы коммерцией.

Мир крупных корпораций и его политика были для Гвен абсолютной загадкой. Она точно знала только одно: все начальники, посещавшие ее тюрьму, держались высокомерно и предпочитали не слушать, а говорить. Конечно, она заметила, что их не интересует ее мнение. Очевидно, они считали ее адвокатом заключенных. Так что, когда эти люди из «ДРУ Интернэшнл» добьются своего — если добьются, — едва ли она надолго сохранит свою работу.

Положение было очень тяжелым. Она должна убедить Управление исправительных учреждений, что это предложение нужно — просто необходимо! — отвергнуть. Но Гвен не представляла, каким образом этого добиться. Как объяснить, что план «ДРУ Интернэшнл» не просто нереалистичен, что это не просто рецепт провала, но и гораздо, гораздо хуже?

Гвен взглянула на свою кружку с остывшим чаем и снова прочла надпись на ней: «Потому что я начальник тюрьмы, вот почему». Какая жестокая шутка! Никто в управлении не будет слушать, что говорит начальник тюрьмы, тем более если это женщина.

Но сдаваться нельзя. Она должна не только опровергнуть доводы «ДРУ Интернэшнл», но и предложить штату альтернативную долговременную стратегию по снижению расходов тюрьмы при постоянно растущем количестве заключенных.

Гвен вздохнула и взяла кружку. Разве это в человеческих силах? Она закрыла глаза, чувствуя, что больше не могла справляться с искушением. Кого она пытается обмануть? Ей ничего не удастся добиться. Они просто переступят через нее.

Гвен отставила кружку, встала и направилась к холодильнику за оливками, захватив по дороге стакан и бутылку джина.

Еще одна ночь прошла в тюрьме. Наутро Дженнифер приступила к работе в прачечной.

Никто не любит чужое грязное белье. Несомненно, это было одной из причин, по которой Дженнифер послали именно на эту работу. Прачечная представляла собой длинную комнату с низким потолком в цокольном этаже. Из-за пара и всепроникающего запаха хлорки и грязного белья она напоминала Дженнифер дешевый спортклуб, в котором она занималась, когда только начинала мечтать о другой жизни. Но пребывание здесь здоровья не прибавляло, работа была тяжелой и даже опасной. Все тюремное грязное белье — от полиэстеровых комбинезонов до трусов, носков, простыней и одеял — проходило через эту прачечную. А также тряпки для мытья посуды и испачканные кровью наволочки.

Кроме того, что нужно было стирать, в прачечную попадали предметы еще двух категорий: мусор и контрабанда. В мусоре могли оказаться испачканные прокладки, завернутые в полотенце, или расширитель, зацепившийся за больничную сорочку. В карманах одежды попадались заколки для волос, испорченные продукты и все мыслимые предметы из столовой, включая ложковилки и пакетики с кетчупом. Дженнифер выдали огромные резиновые перчатки и фартук, но этого оказалось недостаточно. Они защищали только от тараканов, которых она постоянно обнаруживала в карманах, носках или просто на дне корзин. Что же касается контрабанды…

В первый же день Дженни попался в штанине комбинезона плотный пакетик с кокаином.

— Мы тут скоро скальпель найдем, — проворчала Зуки.

Белье привозили на тележках, об которые Дженнифер почему-то постоянно спотыкалась. С неповоротливыми тележками нелегко было справляться, а копаться в вонючем белье даже в резиновых перчатках было просто невыносимо. «Когда я наконец дозвонюсь до Тома, то попрошу его прислать за мной вертолет», — решила Дженни.

Загрузив белье в огромное отверстие стиральной машины и закрыв крышку, Дженнифер отвозила тележку обратно и наблюдала за работой Зуки. Это было единственное развлечение за день. Когда Зуки поворачивала огромную блестящую металлическую рукоять, казалось, что эта малышка управляет космическим кораблем «шаттл» в Центре полетов в Хьюстоне. Она с трудом доставала до переключателей на верхней панели, но ей все-таки удавалось установить их все в нужное положение.

— Главное — синхронизировать подачу воды и включение, иначе вода польется через край. Тогда ты промокнешь еще хуже, чем в отстойнике, — объясняла Зуки, пытаясь перекричать шум вращающегося барабана.

После того как все грязное белье было рассортировано и выстирано, наступало время помогать разбирать чистое белье. Женщины складывали его на двух огромных черных столах. Никому не нравилось заниматься комбинезонами, рубашками или нижним бельем, не говоря уже о носках — это еще хуже, чем чистить столовое серебро. Зато полотенца и простыни пользовались спросом. Женщины соревновались, кто быстрее, аккуратнее сложит их и у кого стопка чистого белья окажется выше. Рекорд по простыням был поставлен пожилой женщиной по имени Рори — семьдесят пять в одной стопке. Дакоте, молоденькой негритянке, принадлежал рекорд по полотенцам: двадцать пять банных.

Дженнифер, которая не занималась стиркой со студенческих времен, было забавно наблюдать, как взрослые женщины увлеченно соревнуются. Хотя, конечно, работать с чистым бельем было намного приятнее. И в воздухе пахло по-домашнему.

К вечеру Дженни страшно устала. Разбирая последнюю тележку, она вдруг увидела, что Зуки побледнела, прижала руки к животу и начала медленно оседать. К счастью, Дженнифер успела подскочить к Зуки и подхватить ее под руки. Еще секунда — и она ударилась бы головой о бетонный пол.

Дженни стояла, прижимая к себе внезапно отяжелевшее тело Зуки, и не знала, что ей делать. Однако надзирательница, душевная женщина по имени Флора, несмотря на пар и плохое освещение, заметила, что происходит. Общими усилиями Зуки положили на стол, Флора вытащила из кармана ампулу с нашатырем, отломала кончик и поднесла ее к носу девушки. Зуки приоткрыла глаза, и Флора наклонилась над ней.

— Зуки, ты меня слышишь? Девушка кивнула.

— Отвечай мне. Говори со мной, — приказала Флора.

По непонятной причине Зуки вдруг принялась напевать тонким, но приятным голоском. Со стола, уставленного стопами чистого белья, раздавалась ария Эвиты «Не плачь по мне, Аргентина!».

— У тебя менструация? — спросила Флора. Зуки покачала головой.

— Давайте все-таки отнесем ее в медпункт, — сказала Флора.

— Нет-нет! — испугалась Зуки.

Она попыталась сесть, но у нее не хватило сил.

— Если ты поведешь ее к медикам, они только посмотрят на нее и ничего не сделают, а денег у нее почти нет, — объяснила Флоре Веснушка.

— Они заставят ее платить за медицинское обслуживание? — удивилась Дженнифер.

— Ну да. Причем обоим: пять долларов врачу, четыре доллара сестре, — просветила ее Веснушка.

Наконец Зуки окончательно пришла в себя и убедила Флору, что у нее уже все прошло. Когда все разошлись, Зуки взяла Дженнифер за руку и шепнула:

— Наклонись ко мне.

Дженни нагнулась к самому столу.

— Хочешь, расскажу тебе секрет?

— Конечно.

— У меня нет менструации, — хихикнула Зуки. — И не может быть.

— Слушай, ты, наверное, еще не в себе, — сказала ей Дженни и погладила по голове.

— Не в этом дело, — опять хихикнула Зуки. — У меня будет ребенок.

В первый момент Дженнифер охватила паника. Может быть, соседка ее все-таки обманывает? Неужели она думает, что сможет родить здесь ребенка? Если бы Дженни не видела, как Зуки потеряла сознание, она могла бы решить, что соседка ударилась головой.

— Пообещай, что никому не скажешь. — Попросила Зуки.

— Конечно, не скажу.

Но как она могла забеременеть? Может, у нее все-таки что-то вроде помутнения сознания? Дженнифер удивленно смотрела на свою маленькую соседку — похоже, та уже совершенно пришла в себя.

— Зуки, ты ведь не беременна, правда?

Девушка только улыбнулась в ответ. Так же, как она улыбалась Роджеру Кемри.

• Предыдущая
• 19/77
• Следующая