Призрак в кривом зеркале - Михалкова Елена Ивановна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/63
• Следующая

Попытка купить второго кота в русских питомниках не увенчалась успехом: честная Ксеня говорила, что кот нужен ей для разведения, и хозяева немедленно отказывались вести переговоры.

– Ксюша, а что ты хочешь? – сказала ей по телефону хозяйка того самого питомника, в котором она купила Люцифера. – Они не хотят плодить конкурентов. И я их понимаю! Я тоже продаю котов с условием, что новый хозяин их кастрирует.

– А как же ты мне продала Лютика?

– Ну, сглупила, – неохотно призналась женщина. – Да кто ж знал, что он такой красавец вырастет! Думала, обычный средний кот, у него и фенотип-то не очень хороший…

Она вздохнула, вспомнив, как на последней выставке Люцифер взял первое место, обогнав ее собственного мэйн-куна. Надо же, Тихогорск! Да кто знает о том Тихогорске?!

Поняв, что от русских производителей можно получить кота только обманом, Ксения поехала в Бельгию – смотреть местных кошек. Но до этого она узнала о мэйн-кунах все, что только можно было узнать в теории. Она научилась разбираться в окрасах: акромеланические, агути, тэбби, шиншиллы, черепаховые, «камео» и «дымы»; знала, чем отличается экстремальный тип от классического и почему «восточнопобережные» американские кошки имеют не такой костяк, как «западнопобережные»; выучила наизусть первые признаки заболеваний животных и нашла в Тихогорске ветеринара-энтузиаста, готового с ней работать. Она перелопатила Интернет в поисках интересных форумов, узнала, в каких направлениях ведется селекционная работа, с какими трудностями ей предстоит столкнуться, готовилась показывать фотографии своего дома, где кошкам будет так хорошо житься… Она была энергична, полна сил и идей, и отец с матерью, увлеченные ее энтузиазмом, помогали ей обустраивать дом, придумывая кошачьи гамаки и сооружая домики для кошек.

Ксенины старания увенчались успехом, и восемь месяцев спустя она получила первый помет в своем питомнике: шесть здоровеньких крепеньких котят – все, как один, полосатые, в маму.

Однако Ксеня плохо просчитала финансовую сторону вопроса. Когда она продала котят, выяснилось, что полученная сумма, если из нее вычесть затраты Ксении на корм, поездки, лечение и рекламу питомника, довольно невелика. Сидеть на шее у родителей девушка не собиралась и потому встала перед выбором.

Первая возможность заключалась в том, чтобы превратить питомник в конвейер мэйн-кунов, заполнив его котами и кошками, постоянно приносящими котят. В этом случае питомник не просто окупал бы себя, но и приносил бы очень неплохой доход. В среде заводчиков такие хозяева презрительно назывались «разведенцами», и отношение к ним было соответствующим – разведенцы интересовались не породой, а лишь собственной прибылью, скрещивая между собой любых мэйн-кунов и не заботясь о судьбе котят.

Вторая возможность, стоявшая перед Ксенией, была очевидна: продолжать заниматься мэйн-кунами для души, но одновременно – и в этом заключалась главная сложность – найти род деятельности, который позволил бы зарабатывать.

Первый путь девушка отвергла не раздумывая: она искренне любила животных и не собиралась делать на них деньги. И стоило ей принять такое решение, как вдруг неожиданно легко решился вопрос с деятельностью, приносящей доход: в медицинскую фирму, оказывающую пациентам услуги на дому, потребовался массажист, и кто-то из знакомых порекомендовал Ксению – у нее было медицинское образование и опыт, а также свободное время и желание работать. Несколько месяцев спустя фирма приказала долго жить, но за это время у Ксении Ильиничны появились свои клиенты. Теперь по понедельникам она составляла график поездок на неделю, работала с удовольствием и подумывала о том, чтобы освоить в дополнение к взрослому и детский массаж.

Гэндальф, забывшись, выпустил когти, и Ксения шикнула на него. Кот тут же фыркнул и спрыгнул с коленей, убежал в другую комнату. Она осталась одна, глядя в окно, за которым синели сумерки.

Родители возвращались с работы поздно, и обычно Ксеня наслаждалась этими вечерними часами, проведенными в одиночестве. Она старалась составить график так, чтобы выезжать с утра и возвращаться не позже пяти, и радовалась, когда у нее это получалось. Когда Ксеня смотрела из окна, как незаметно расплываются в сумерках очертания изгороди, засаженной кустами малины, ее охватывало тихое умиротворение и вся жизнь в Анненске с больницей и бывшим мужем казалась ушедшей далеко в прошлое, хотя с момента ее возвращения прошло не так много времени. «Все это ушло и никогда не вернется. Я не позволю этому вернуться».

Но сегодня она не испытывала привычного удовольствия человека, который может позволить себе петь во весь голос без опасения, что от его пения окружающие станут затыкать уши. Смеркалось очень быстро, и отчего-то у нее возникло желание отойти от окна, а еще лучше – закрыть его ставнями.

Ставней на окнах не было. Запев, чтобы прогнать неприятное ощущение, Ксеня встала, зажгла лампу и начала разбирать бумаги на столе, но быстро замолчала: ей показалось, что она похожа на рыбку в аквариуме, за которой снаружи наблюдают безмолвные существа, шевелящие губами. Пожав плечами, Ксеня задернула занавески и только тогда обратила внимание на то, что ни одного мэйн-куна не видно.

Ее коты и кошки редко оставляли хозяйку одну: они любили сидеть рядом, смотреть, что она делает, просовывая любопытные морды ей под руку в самый неподходящий момент, певуче комментируя ее действия… Сейчас же в комнате было тихо.

– Гэндальф! – крикнула Ксеня, ожидая услышать в ответ мурлыканье.

Но никто не отозвался.

– Вилка-Вилка-Вилка! Виолетта!

Никто не пробежал по ковру, топоча четырьмя полосатыми лапками в белых носках.

Ксеня насторожилась. Тяжелое, странное ощущение сгущалось, и казалось, что за окном стоит не майский вечер, а ночная зимняя чернота – стылая, страшная, откашливающаяся хриплым простуженным ветром. Возле лампы мельтешило какое-то полупрозрачное насекомое с длинными ломкими ногами и выпуклыми фасеточными глазами, и Ксеня вдруг почувствовала отвращение. Она быстро подошла к окну, распахнула створки и махнула на насекомое рукой, как на кошку.

– Брысь!

Насекомое заметалось по комнате и в конце концов затаилось где-то за шкафом. Ксеня представила, как оно смотрит на нее оттуда своими бледно-зелеными прозрачными глазами, и ей стало противно.

«Но где же кошки?»

Выключив свет, она вышла из комнаты и пошла по коридору, отчего-то стараясь ступать тихо. В спальню родителей она заглянула лишь на секунду – кошки редко заходили сюда, предпочитая кухню, Ксенину комнату и гостиную: в спальне сильно пахло духами матери и ароматическими свечами с отдушкой апельсина, а звери его не переносили.

– Кис-кис-кис, – шепотом позвала Ксеня, нащупывая на стене выключатель, потому что темнота накрыла дом, словно сачком.

И вдруг увидела Люцифера.

Точнее, сначала она увидела два фосфоресцирующих зеленоватых огонька в конце коридора. И лишь затем – силуэт зверя, сидевшего в сумерках перед дверью в чулан.

– Лютик, где ты был? – негромко спросила Ксеня, подходя ближе.

В ответ кот повернулся к ней, открыл пасть и зашипел.

От удивления Ксения замерла. Кот не мог на нее шипеть. Люцифер ее обожал, готов был таскаться за ней по всему дому, терпел любые процедуры, если их проводила хозяйка… Но сейчас он шипел, и глаза его, казавшиеся в темноте зелеными, горели злобой и яростью.

Присмотревшись, она увидела, что шерсть на его затылке стоит дыбом, и перевела взгляд на дверь чулана. Ксеня помнила, что закрывала ее, когда в последний раз заходила за наполнителем для кошачьих лотков. Сейчас дверь была приоткрыта, и в щели что-то белело.

Быстро и бесшумно, как только могла, Ксеня метнулась на кухню, дрожащей рукой открыла ящик и схватила длинный тесак, которым отец разделывал мясо. Обхватив покрепче деревянную ручку, она вернулась обратно – к Люциферу, сторожившему возле двери.

– Отойди, – шепотом приказала она. – Лютик, отойди!

• Предыдущая
• 23/63
• Следующая